Джеки Д`Алессандро - Только ты

Не в силах вымолвить ни слова, он не шевелился, предоставляя Касси гладить его щеку. Потребовались поистине геркулесовы усилия, чтобы не повернуть головы, не поцеловать ее ладонь, не схватить ее в объятия.

– Как это случилось?

– Меня ударили ножом, – сухо обронил он и, отступив от Касси, направился к берегу.

Касси последовала за ним. Сзади бодро трусил Хвостолов. Не желая говорить о шраме на лице, он сухо сообщил:

– У меня есть и другие.

– Что именно?

– Шрамы.

– И каким образом ты их получил?

Этану не слишком хотелось продолжать этот разговор, но она твердила, что хочет знать о его жизни, так что, пожалуй, лучше сразу все объяснить и покончить с этим.

– После ухода из Гейтсхед-Мэнора я пошел в армию. И был ранен в битве при Ватерлоо.

Воспоминания обрушились на него с новой силой: крики людей, ржание коней, грохот выстрелов. Разрывы, огонь, мечущиеся люди.

Этан посмотрел на Касси и увидел в ее взгляде ужас и сочувствие.

– Господи Боже, какой ужас! Но ты никогда не выказывал желания вступить в армию.

Он никогда и не хотел стать солдатом. Но поскольку тогда ему было все равно, жить или умереть, он рассудил, что может умереть с пользой, и армия казалась самым подходящим местом, чтобы достичь цели. И, видит Бог, он лез в самые опасные места, чтобы встретить смерть, вызывался выполнять самые опасные задания, но почему-то выживал и получал чертовы медали и отличия.

– Решил, что кто-то должен поставить на место этого ублюдка Наполеона.

– И тебе это удалось.

– Но какой ценой… – Этан покачал головой и вздохнул. – Столько хороших людей погибло. Слишком много.

– Я благодарна Богу, что ты не оказался одним из них.

– Не оказался, – выпалил он, прежде чем успел сдержаться. И как всегда, когда находился в обществе Касси, он признался в том, что никому и никогда не говорил: – Тогда я так устал смертельно. И раны сильно болели… Я не раз молился о том, чтобы уснуть и больше не проснуться.

Его слова были встречены долгим молчанием.

– Но ты все-таки сумел идти дальше… – пробормотала Касси наконец.

Стоит ли быть честным до конца?

Он долго спорил с собой, прежде чем пожать плечами. Какой смысл говорить правду: завтра ее здесь не будет. «Да, она уедет и заберет с собой еще одну частицу твоей души», – шепнул внутренний голос.

– Я думал о тебе. О том, сколько раз ты убеждала меня делать то, на что сам бы я никогда не отважился. Учила арифметике. Танцевать вальс. Пришивать пуговицы. Выучить названия всех цветов в саду. – Этан нагнулся, поднял камешек и бросил в волны. – Я помню, что ты сказала и сделала, когда умер мой отец. Как ты держала мою руку и говорила: «Ты не один, Этан. Твой отец всегда будет жить в твоем сердце. И я всегда буду твоим другом. Мы оба знаем, что он был лучшим из людей».

Кассандра смотрела на него огромными глазами.

– Твои слова помогли мне вынести немало трудностей. И многое пережить.

– Я… я рада. И удивлена. И тронута, что ты помнишь.

– Я помню все, Касси.

«Каждое прикосновение. Каждую улыбку. Каждую слезу. Каждую сердечную рану». Она не отвела глаз.

– Я тоже.

Этан вынудил себя отвернуться. Уставиться на песок.

Несколько минут они молча шли рядом не останавливаясь, пока Кассандра не нашла красивую раковину. Смахнув песок со своего розового сокровища, она спросила:

– Как ты стал хозяином «Синих морей»?

– В армии я помог другу, тоже солдату. Он оставил мне немного денег, на которые я купил гостиницу. Правда, здание требовало ремонта, ну а потом мы открылись. Дела пошли хорошо, и два года назад я построил платную конюшню.

– Каким образом ты помог другу?

Еще одна картина… еще одна битва…

– Билли. Его звали Билли Стайлз. Билли придавило упавшей лошадью. Я вытащил его.

«А потом потратил последнюю пулю, чтобы покончить со страданиями несчастного животного».

– Ты спас жизнь друга…

– Билли был хорошим человеком. Тогда он сломал ногу, и она плохо срослась. Бедняге пришлось уйти из армии. Он вернулся домой, в Лондон. Но через два года умер от лихорадки, примерно в то время, когда меня ранило. Его поверенный нашел меня и рассказал о завещании. Немного оправившись, я стал искать место, которое мог бы назвать домом.

– И нашел эту гостиницу.

– Да. А теперь твоя очередь. – Изо всех сил стараясь не выказать одолевавшей его горечи, он попросил: – Расскажи о своей роскошной жизни. Как блаженствовала графиня Уэстмор?

Прошло несколько длинных секунд, прежде чем Кассандра негромко ответила:

– Если ты хочешь услышать нечто чудесное, боюсь, мне нечего рассказать.

Этан нахмурился и с недоумением воззрился на Кассандру.

– Хочешь сказать, что все это время не была счастлива? – медленно проговорил он, очевидно, не веря собственным ушам.

Она с трудом отвела взгляд и уставилась куда-то вдаль.

– Да, Этан. Счастлива я не была.

Он впился в нее взглядом, но Касси не обернулась.

– Потому что твой муж умер?

До этого момента она сама не знала, найдет ли в себе силы рассказать ему все, но после его вопроса в душе словно прорвалась плотина и в пролом хлынули чересчур долго подавляемые гнев и горечь.

– Нет. Потому что мой муж был жив. И поэтому моя жизнь превратилась в сущий ад. Помнишь, ты сказал, что хотел бы уснуть и никогда не проснуться? Я понимаю твои чувства. Слишком хорошо понимаю. – Тон был сдержанный, очень сухой. Однако какое облегчение – выговориться, кому-то исповедаться. – Мое замужество оказалось кошмаром. Кошмаром, который, к счастью, закончился со смертью Уэстмора. – Озноб пробежал по спине Касси. Она резко отвернулась, зная, что Этан увидит в ее глазах: ненависть, ярость, тоску. – Я не скорблю по нему.

Этан молча вглядывался в ее лицо, словно надеялся найти в нем все необходимые ответы.

– Кошмар? Но в чем он заключался? – выпалил он наконец.

Не в силах оставаться на месте или смотреть ему в глаза, Касси покачала головой и быстро пошла вдоль берега, не сводя взгляда со скал. Этан шел рядом, выжидая, пока она захочет заговорить.

– Тебе известно, какие надежды я возлагала на этот брак…

Конечно, он все знал: она делила с ним все мечты и устремления. Он терпеливо слушал, как она грезит о любящем муже и детях, которых будет безгранично любить. Ей самой так недоставало домашнего тепла! Ее родители были горько разочарованы тем, что единственный ребенок оказался девочкой. Оба не замедлили объяснить это дочери, как только та подросла. С самого детства она твердо знала, что может им угодить, только сделав выгодную партию. Когда ее отец объявил, что граф Уэстмор, красивый, обаятельный, завидный жених, после первого же сезона сделал ей предложение, она посчитала себя счастливицей.