Анна Кэмпбелл - Блародство и страсть

Мэтью посмотрел на Грейс. Она закрыла ладонями лицо. Без труда можно было догадаться, что она плачет. Она уже еле сдерживала слезы, когда рассказывала ему свою историю. И вот, наконец, они прорвались наружу.

Она рассказывала о себе с таким стыдом. Но как девушка в шестнадцать лет могла принять правильное решение? Она была ослеплена своей любовью, возвышенными мечтами и речами незадачливого книготорговца. И до сих пор не может оправиться от потери своей семьи. Удивляет, правда, и та жестокость, с которой обошлись с Грейс ее родители.

Он же рос в атмосфере любви, благожелательности и понимания. Мать и отец любили его безмерно. И ему было трудно представить себе, чтобы родители отказались от него из-за какого-нибудь его опрометчивого поступка.

Чертов негодяй Паджет! Хотелось бы верить, что сейчас он поджаривается в аду. Как мог пятидесятилетний мужчина лишить такую юную девушку, почти ребенка, всего того, к чему она привыкла с младенчества?

Она целых девять лет прожила с человеком, который был не в состоянии ничего заработать, а мог только разглагольствовать о высоких материях и есть при этом купленный на деньги ее матери хлеб. А рядом – ни друзей, пи родственников, ни даже соседей, которые бежали от се мужа как черти от ладана.

При этом у Грейс даже и мысли не возникало оставить этого старого глупца. Она старалась всеми силами скрасить их положение. Нищета, голод и отчаяние убивали ее, но она воспринимала свою судьбу как нечто должное.

И вдруг Мэтью открылась причина, из-за которой он так злился на мужа Грейс. Он ревновал. Ревновал к уже умершему мужчине. Но чем, собственно говоря, он лучше его? В каком-то смысле он, Мэтью, был точно таким же. Они оба хотели Грейс. И ни один из них не мог сделать для нее ничего хорошего.

Маркиз бросил тоскливый взгляд на шедшую впереди него женщину. И вдруг его сердце радостно подпрыгнуло в груди. Как же он мог упустить такую важную мысль! Она не любила его. Не любила мужа.

Было уже поздно. Грейс лежала в своей постели, но не спала. Она как будто чего-то ожидала. Рассказав свою историю маркизу, она почувствовала себя опустошенной и измученной. Правда, уснуть она не могла не из-за усталости, а совсем по другой причине.

Она смотрела на дверь, и у нее было ощущение, что сейчас произойдет нечто неизбежное. Дверь действительно открылась, и на пороге появился Мэтью. Грейс быстро села в постели, пытаясь усмирить свое оглушительно стучащее от счастья сердце.

– Милорд? – проговорила она мягким голосом. И это «милорд» прозвучало как приглашение.

Когда прошлой ночью Мэтью держал Грейс в своих объятиях, он боялся даже пошевелиться. И все время прислушивался, как она дышит, как бьется ее сердце. Иногда Грейс ч го-то бормотала во сне, и он был готов поклясться, что это «что-то» имело отношение к нему.

– Милорд, что вы делаете здесь? – Она слегка наклонилась вперед, и вырез шелковой сорочки соскользнул вниз чуть ли не до сосков. И прежде чем она успела подтянуть рубашку вверх, Мэтью увидел два ровных розовых кружка. Его мгновенно охватило лихорадочное желание, и он с трудом подавил готовый уже вырваться из горла стон.

– Мы должны спать в одной постели, – вежливо проговорил он, стараясь придать голосу безразличный тон. Конечно, об этом им стоило поговорить раньше, днем, но тогда он все никак не решался начать этот разговор.

Грейс заволновалась и немного испугалась – это было видно по ее глазам. И еще в них появилось что-то неуловимое и загадочное, отчего напряжение в теле Мэтью мгновенно усилилось.

Но он должен был заставить ее лечь с ним в постель, от этого зависела ее жизнь. И Мэтью снова принялся убеждать Грейс, что они должны спать вместе. Но он говорил об этом как солдат о боевой операции, а не как мужчина, перед которым стояла красивая женщина.

– Нам необходимо убедить Монкса и Файли в том, что мы любовники. Я хочу сказать, что мы будем просто лежать рядом, и ничего более. Гарантирую полную безопасность. Никаких посягательств с моей стороны.

К его, удивлению, на лице Грейс вдруг появилась улыбка.

– Значит, мы будем, как Тристан и Изольда, спать с мечом между нами.

Мэтью тоже стало смешно.

– Меч – это уж слишком. Надеюсь, мне не понадобится такая мера предосторожности.

Хотя маркиз сказал все это самым веселым тоном, про себя он подумал, что лежавший между Изольдой и Тристаном меч не уберег их от страстного желания.

Не дожидаясь ее ответа, маркиз направился к кровати. Она отодвинулась к стене, освобождая около себя место.

– Как тебе будет угодно, – сказала она, смирившись с его решением.

– Господи, – буркнул вдруг сердито лорд Шин, – это совсем не то, чего я хочу. Никогда в своей жизни я не делал того, что мне хотелось на самом деле. Сейчас я просто пытаюсь спасти твою жизнь. Сколько же можно говорить одно и то же.

Он сел на край кровати. Быстро стянув башмаки, Мэтью бросил их в угол. Затем, сняв через голову рубашку, швырнул ее поверх башмаков.

– Лорд Шин…

Он быстро повернулся к Грейс и окинул взглядом ее тело, прикрытое одеялом, которое, однако, не скрывало прелестных форм. Кажется, испытание будет значительно сложнее, чем ему показалось вначале, подумал Мэтью. Грейс с ужасом смотрела на его голую спину.

– У тебя шрамы, – прошептала она потрясенно.

Мэтью забыл о своей спине в ужасных шрамах. Несчастье случилось с ним давно, несколько лет назад. И потом ему пришлось долго восстанавливаться, много тренироваться. Неправильно сросшиеся мышцы могли навсегда сделать спину малоподвижной и просто-напросто превратить его в инвалида. Но сейчас Мэтью не подумал о том, как спина выглядит со стороны.

Его щеки мгновенно залил румянец. Он наклонился и быстро поднял с пола свою рубашку.

– Прошу прощения, это зрелище, должно быть, не доставляет удовольствия.

Ее теплая, мягкая, такая приятная на ощупь рука прижалась к его спине, и Мэтью мгновенно замер, закрыл глаза, позволив руке скользить по коже. Он не мог отказаться от этого блаженства, хотя знал, что ему все же лучше побыстрее одеться и скрыть свое уродство от прекрасных глаз Грейс.

– Я не вижу здесь ничего страшного. Всего лишь несколько шрамов, – проговорила она, борясь с подступившими к глазам слезами. Но Мэтью все же уловил легкую дрожь в ее голосе. – Расскажи, что случилось.

– Один из докторов испробовал на мне новейшие достижения медицины, а Монкс продолжил лечение.

Мэтью опустил голову. Он мог сказать Грейс только это. Не рассказывать же ей, как эти два чудовища, Монкс и Файли, прижигали его тело горячими углями, а он, связанный, словно животное, катался по полу. Впрочем, если она повнимательнее изучит «карту» на его спине, то и сама догадается, какого рода лечение применяли к нему доктора.