Кэтрин Кэски - Как соблазнить графа

– Все понятно. Тебе больше не следует пить в одиночку, поминая Грэхема. – Уголки рта Эпсли приподнялись. – Дай мне графин и самый большой бокал. Клянусь, моя лошадь окажется впереди твоей меньше чем за час!

Лэрд улыбнулся, зная, что Эпсли говорил вполне серьезно и ему не составило бы труда догнать Лэрда. Не успел он хорошенько обдумать предложение друга о заключении пари, как заметил, что они не одни.

– Лэрд, сынок, это ты там внизу? – раздался голос графини МакЛарен из дальнего конца длинного коридора. И не Эпсли с тобой?

Боже мой!

Лэрд поморщился:

– Да, Эпсли здесь, мама. – Лэрд сделал шаг вперед, хлопнул друга по плечу и прошептал ему на ухо: – Приношу извинения, но я должен предупредить. Моя мама уже несколько часов спрашивает о тебе.

– Правда? – прошептал в ответ Эпсли. – Черт возьми, зачем я ей понадобился?

Графиня похлопала в ладоши, и оба молодых человека еще раз посмотрели в ее сторону.

– У нас гости, которые только что приехали. Пожалуйста, возвращайся сию же минуту в гостиную и поприветствуй их. Ты теперь глава семьи. Они хотят увидеть тебя, – прошипела графиня в бешенстве и тотчас направилась в гостиную.

Брови у Эпсли стали медленно подниматься, пока не коснулись золотистого локона, упавшего на лоб.

– Она немного волнуется, не так ли? Поэтому скажи мне, Мак, что потребовалось графине от меня в такой час?

– Ответ на самом деле довольно забавный. – Лэрд взглянул в ту сторону, откуда в коридор проникал свет, и поспешил предупредить Эпсли, пока графиня не вернулась.

– Ну, скажи мне. Ты меня заинтриговал.

– Представь себе, она убеждена, что ты можешь повлиять на меня, убедив занять место в Палате Лордов, унаследованное от отца.

Эпсли улыбнулся:

– И это все?

– Нет, более того, – он поднял руку, чтобы друг не смог прервать его, – она полагает, что ты можешь повлиять на меня и убедить меня жениться до конца сезона. Итак, согласиться на то, чтобы отказаться от своего разгульного образа жизни, – это одно. Но оказаться в ловушке священника? Ха! После того, что случилось с Констанс, я никогда больше не решусь на подобное безумие.

– Брак, говоришь?

Лэрд через силу засмеялся.

– Разве это не смешно? Неужели кто-то сможет убедить меня надеть этот хомут? – Он поднял брови, ожидая, что Эпсли поддержит его.

Но Эпсли воздержался от комментариев, а вместо этого пристально взглянул на Лэрда, словно он… словно он… нет, не может быть, лучший друг не мог разделять точку зрения его матери!

Но Эпсли в действительности смеялся.

Черт побери, а он ведь и правда согласен с его матерью!

– И тебе смешно оттого, что леди МакЛарен верит в меня? Уверяю, я могу быть довольно убедительным, когда в чем-то страстно убежден сам.

– Это правда, но только не в том случае, если ты окажешься в заговоре с матерью и я узнаю об этом. Тогда – извини.

– Хочешь заключить пари? – Эпсли приподнял бровь.

– Сделай доброе дело, сэкономь свои деньги и время, которое ты затратил бы на поездку в клуб «Уайт», чтобы зарегистрировать наше пари в книге клуба. Так как ты все равно проиграешь.

– В самом деле? – от удивления Эпсли приподнял обе брови. – Ты в этом уверен? – Он сложил руки на груди.

– Не имею ни малейшего сомнения. Так как, сэр, насколько я знаю, больше всего тебе нравится заключать пари на неравных условиях. Но ты подумай, что будет означать твой выигрыш. Случись мне жениться, конечно, я немного остепенюсь и стану более добропорядочным джентльменом, но моей свободе придет конец. Поэтому хочу тебя спросить: где ты найдешь себе друга, способного так же, как и ты, кутить, играть и поднимать бокалы, прославляя Бахуса?

– Кутить, да? – Эпсли почесал затылок, притворяясь, что думает о чем-то. – Думал, ты дал клятву, что остепенишься и станешь уважаемым джентльменом после твоей неудачи с леди Хенсфорт.

– Позволь мне перефразировать. Кутить и пировать в узком кругу вместе со своими близкими друзьями. В обществе я буду держаться как истинный джентльмен с хорошими манерами, который избавился от грехов своей молодости и исправился ради того, чтобы сохранить репутацию своей семьи и доброе имя МакЛаренов.

– Итак, то, чем ты сейчас занимался в саду с баронессой, называется избавлением от грехов? – Эпсли нахмурился. – Она замужем, ты знаешь?

– Да, но я слышал, что он – плохой стрелок, – Лэрд посмеялся над своей грубой шуткой. Да, лондонский сезон на этот раз начат не совсем удачно. Но только и всего. Завтра он исправится. А со временем докажет, что достоин своего титула и хорошенькой вдовы леди Хенсфорт. Он пригладил лацканы на камзоле, выпрямил спину и самоуверенно улыбнулся.

Звук каблуков на мраморном полу заставил друзей воздержаться от дальнейших комментариев.

– Снова твоя мать.

Лэрд покорно вздохнул:

– Приношу свои извинения, Эпсли. Боюсь, что тебе не удастся избежать встречи с ней.

Эпсли притворно вздрогнул, когда слова Лэрда достигли его ушей, а затем, улыбнувшись, повернулся лицом к двери:

– Леди МакЛарен, как сегодняшний вечер? – Он быстро оглянулся на Лэрда. – Ты – мой должник, ты осознаешь это? – прошептал он.

– Да, и я по-настоящему ценю твою жертву. – Усмехнувшись, граф слегка подтолкнул Эпсли вперед, прямо к графине.

Лэрд горестно вздохнул. Он стоял, прислонившись к стене в гостиной, в которой за прошедший час, пока он отсутствовал, заметно прибавилось гостей.

Леди в воздушных шелковых платьях чувствовали себя неловко рядом с джентльменами в темных камзолах. Между многочисленными группками гостей остались узкие проходы с одной лишь целью – чтобы лакеи могли продолжать разносить гостям напитки.

Лэрд посмотрел на часы и вздохнул. Черт побери, еще нет и половины двенадцатого. Довольно рано по стандартам, принятым в обществе. Он давно уже сбежал бы с этого чертового светского раута, не проходи он в его собственном городском доме.

Ему не следовало бы разрешать матери, которая только что сняла траур по отцу и брату, устраивать такой грандиозный прием здесь, на Кокспер-Стрит.

Очевидно, он сошел с ума. Почему он не убедил ее, чтобы она подождала до конца осени, а потом устроила прием в их загородном доме в МакЛарен-Холл? Но молодой граф знал, что это неосуществимое желание: его мать, графиня МакЛарен, заслужила репутацию леди, которая всегда все доводит до конца, не останавливаясь на полпути.

Бал, который она устраивала в честь возвращения МакЛарена в общество, обсуждался в свете в течение восьми недель. Пожалуй, лондонские газеты уделили этому событию столько же места в колонках светской хроники, сколько и событиям, происходившим в Парламенте. Печально, но, казалось, только он и опасался этого светского мероприятия, вовсю разрекламированного прессой.