Николь Берд - Обворожить графа

Она снова замолчала и покраснела, казалось, она искала нужные слова. Непохоже, решил он, что она ищет должность гувернантки.

Саттона она заинтересовала, и он не стал строить догадки. Для него это было развлечением, хотя он и понимал, что с его стороны было нехорошо забавляться ее смущением.

– Я хотела бы получить должность… куртизанки, – выпалила она.

Саттон чувствовал, что его глаза, должно быть, выскочили из орбит. – Что?

– Да, – сказала она с явным облегчением – слово было сказано. – Вот и все. Понимаю, у меня нет рекомендаций…

Граф вынужден был задержать дыхание, чтобы сдержаться, ему так хотелось расхохотаться, что он сжал кулаки и замер.

– Понимаю. Это проблема, – только и смог он сказать. Она с беспокойством посмотрела на него:

– Но у меня есть опыт, милорд, и уверяю вас, вы не пожалеете, если возьмете меня.

Он почувствовал, как горячая волна прокатилась по его телу, неожиданно он представил, как опрокинет ее на стол и возьмет прямо здесь и сейчас. Он шумно выдохнул.

Вероятно, она тоже поняла, как может быть истолковано это слово. Покраснев, она перевела взгляд на мраморное обрамление камина.

– Я вам верю, – равнодушно сказал он.

О Боже, подумал он, неужели в это утро ему все так надоело, что ему хотелось сбежать от этого стола, заваленного деловыми и частными письмами? А сейчас ему хотелось расхохотаться и… даже чего-то еще. Ему хотелось приподнять это личико и испытать, насколько «опытными» были эти губы, и не было ли все это обманом.

Что за игру, черт побери, она затеяла?

– И позвольте спросить, на какое жалованье вы рассчитываете? – вежливо осведомился он.

– О, обычное, – сказала она небрежным тоном. Она махнула рукой. – Конечно, новый гардероб.

Он кивнул.

– Конечно. – Он подумал, что с огромным удовольствием сжег бы это черное платье, которое она носила. В нем она напоминала недопеченный пудинг. Но ее тонкие руки и изящные лодыжки, которые он рассмотрел, когда она садилась, убеждали его, что ее фигура заслуживала лучшего обращения.

Она взглянула на него, как будто оценивала его ответ.

– Вы могли бы… могли бы осыпать меня драгоценностями, если бы вам захотелось, – предложила она.

Саттон сдержал новый взрыв смеха, с трудом сохраняя серьезное выражение лица.

– Я подумаю над этим, – только и сказал он.

Не читала ли она о нем самые скандальные вещи в бульварных газетах? Должно быть, это связано с недавней «отставкой» его неудачно выбранной и недолго продержавшейся… «куртизанки», как предпочла ее называть эта нежданная гостья. Для характеристики его последней пассии подошли бы скорее такие слова, как «гарпия», «интриганка», «эгоистка», «обманщица» и другие, им подобные, пришедшие ему сейчас на ум.

– Но главное, – продолжала она, и на этот раз он видел, какого усилия ей стоило сохранять спокойный тон и невозмутимое выражение лица, – главное, я хотела бы получить небольшое имение.

– В самом деле? – глядя на нее, он нахмурился. – Это довольно дорогое условие, мисс… миссис Смит.

– Не обязательно близко от Лондона, – поспешила добавить она. – Поэтому оно не должно быть дорогим, милорд. Оно даже может быть совсем далеко, возможно, где-то в северной части, например, в Йоркшире…

«Так вот в чем дело, – мрачно подумал граф. – Неужели сквайр Харрис послал эту невинную душу вернуть ему проигранное имение? Если этот человек мог хладнокровно сделать такое, то кто же она – молодая жена, дочь, кто?»

Должно быть, отвращение отразилось на его лице, потому что молодая леди, сидевшая напротив него, явно испугалась. Саттон попытался смягчить это выражение.

– Йоркшир, говорите?

Все еще глядя на него с беспокойством, она кивнула.

– Кажется, я недавно выиграл подобное именьице в карты. Я выверну свои карманы и подсчитаю свой выигрыш.

После чего подумаю над вашим условием. Но теперь ваша очередь.

– Моя очередь? – Она посмотрела на него так, словно он превратился в циркового медведя.

– Я должен видеть образец товара, если я собираюсь покупать его, – уклончиво объяснил он ей любезным тоном. – Как вы понимаете, это разумная просьба.

Ее глаза широко раскрылись, и казалось, она вот-вот упадет со стула. Но она быстро взяла себя в руки.

– О-о, конечно, милорд, – заикаясь, ответила она. – Что вы хотите, чтобы я сделала?

– Снимите платье, – приказал он.

Сомневаясь, не ослышалась ли она, Лорен уставилась на него. Снять платье, сейчас и здесь? Неужели у этого человека не было стыда?

– Я… я не могу! – Эти слова бессознательно вырвались у нее. Ведь если у нее должно было получиться все задуманное, то да, конечно, он должен видеть ее раздетой, но – в его кабинете, утром? Даже без притворных уговоров? Как мог этот человек быть таким бесчувственным?

– Конечно, вам надо помочь расстегнуть пуговицы, – спокойно сказал граф. Он встал из-за стола и направился к ней.

Лорен в ужасе вскочила на ноги и тотчас же запретила себе пятиться от него или убежать за дверь. Она понимала, что, сделав это, она навсегда лишит себя возможности снова прийти сюда и ее прекрасный план рухнет.

Но она боялась задохнуться. Казалось, не замечая ее страха, граф подошел к ней сзади и расстегнул пуговку на спине ее поношенного черного платья. Даже сквозь ткань она почувствовала на своей коже тепло его пальцев.

Он был такого высокого роста, что возвышался над ней; его дыхание шевелило ее волосы – зачем только она сняла шляпку? Роберт был всего на десять дюймов больше пяти футов, достаточно приличный рост для мужчины, но граф был таким высоким, что…

Она ни о чем не могла думать. Она чувствовала, как он аккуратно расстегивал пуговку за пуговкой и как сползал лиф ее платья. Она ухватилась за платье, не давая ему упасть. Не могла же она его совсем снять, не правда ли? Сможет ли она пройти через это?

А был ли у нее выбор?

Нет, если она хотела довести свой безумный замысел до конца…

Граф отошел от нее и, прислонившись к широкому столу красного дерева, осматривал ее с таким равнодушием, что ей захотелось его ударить.

– Вы можете снять платье, как только будете готовы, миссис Смит. Если не передумали. Может быть, вы хотите изменить условия вашего предложения?

Он намеренно издевался над ней? Он что-то подозревал? Но он не должен!

Уступая требованию, она вытащила руку из рукава, придерживая строгий воротник высоко над грудью, затем медленно сняла другой рукав, все еще не опуская ни на дюйм лиф платья, скрывавший ложбинку между грудями. Она не могла не заметить, как изменился его взгляд, как бы он ни старался сохранить бесстрастное выражение на своем лице.

Она еще покажет ему, как она передумала!

Теперь она снимала платье медленно, очень медленно, так, что становилась, видна белая кожа. Затем она спустила с плеч тонкую кремовую муслиновую сорочку, затем избавилась от легкого корсета, обнажив скрывавшуюся под ним грудь, и платье упало к ее ногам.