Кресли Коул - Встреча с судьбой

– Тогда и ты пожертвуй чем-то ценным ради меня, – сказала она с вызовом.

– Чем, например?

– Чем?.. Охотой. Никогда больше не охоться и не убегай ночью.

– Ты сошла с ума.

– Это равнозначно!

– Ничего подобного. Охота не вредит другим людям.

– А я, по-твоему, могу навредить? – Мари прищурилась. – Я знаю, что оборотни не доверяют ведьмам. Но вероятно, за этим предрассудком скрывается нечто большее.

– Ты права. – Он провел рукой по волосам. – Очень давно одна ведьма убила пятерых моих родственников. И чувство вины погубило моего отца. Он до самой своей смерти так и не пришел в себя.

Ахнув, Мари побледнела.

– Тогда мой отец был всего лишь ребенком и пожелал стать сильнее своих братьев. Чтобы исполнить его желание, она убила их всех.

О великая Геката!

– Бауэн, я очень сожалею, что такое произошло в твоей семье. Но ты должен был мне это рассказать раньше.

– Зачем?

– Потому что ты никогда этого не забудешь. – После такого откровения ей придется подумать, есть ли у них с ним надежда. – Мы все время как-то обходили эту тему, а теперь я точно знаю, что ты никогда не смиришься с моим сообществом. И они не примут тебя, если не будешь с уважением относиться к моим обязательствам.

– Пусть их возьмет на себя кто-то другой.

Идея отказаться от всех обязательств звучала заманчиво. Когда Бауэн вел себя так, будто весь мир крутился вокруг нее, Мари ловила себя на том, что была бы не прочь бросить все, и отправиться с ним путешествовать по свету.

Зачем ей дано то, о чем не просила и к чему не имеет талантов?

Но теперь, видя перед собой такого Бауэна, она вспомнила слова Кейда: «Если повернешься спиной к предначертанному и не станешь, к примеру, покорной подругой и женой оборотня, то судьба не пощадит тебя. И будет наказывать снова и снова».

Мари еще раз задумалась о предсказании. Возможно, стремление воина увести ее из «Дома» подразумевало не механическое действие. Может, она так сильно будет бояться потерять дорогого человека, что пожертвует всем и сама выйдет из сообщества, откажется от своего призвания, от прежней жизни…

– Может, мне и захочется отказаться от них, но я не могу повернуться спиной к своей судьбе. Но это не означает, что я такая крутая. Скорее, наоборот, я боюсь взвалить на себя этот груз. Но в любом случае мне этого не избежать.

– Черта с два. Ты сама выбираешь, что тебе делать! И я больше не стану это терпеть!

– Да кто ты такой, чтобы указывать мне? – взорвалась Мари, вскипая. – Заставлять меня сомневаться в моем предназначении, в том, для чего я родилась на этот свет? Теперь мне ясно одно: если не можешь принять меня такой, какая есть, то я не останусь с тобой.

– Отлично, ведьма, – прохрипел он, свирепея. – Ты не заставишь меня изменить мою точку зрения!

– Я отлично поняла тебя! – Он не изменится. И будь она проклята, если станет воевать, зная, что проиграет эту войну. – Поэтому даже не буду пытаться это делать! – воскликнула она, кинувшись в спальню.

Еще долго после того, как она промчалась в спальню, картины на стене в коридоре продолжали качаться.

С дикими ругательствами, громыхая по лестнице, Бауэн сбежал по ступенькам вниз, выскочил на берег и изнурял себя бегом до тех пор, пока не село солнце. Действительно ли магия такая неотъемлемая часть ее существования? Как охота и бег для него?

Когда он вернулся, Мари крепко спала. Но ее ладони были темными, и похоже, что она весь вечер проплакала. Нахмурившись, он потрогал ее подушку. Обнаружив, что она еще сырая, испытал острую боль, как от укола кинжалом.

Неужели он обречен снова, и снова причинять боль своей женщине? Делать ее несчастной, потому что так не похож на нее и не хотел меняться?

Может, весь этот опыт и реинкарнация имели целью научить его стать более терпимым. В ту ночь в джунглях Бауэн понял, что ему придется измениться, чтобы обладать Марикетой. Он размышлял о том, сумеет ли принять такую женщину, лучше узнать ее, познакомиться с ее соплеменниками и научиться общаться с ними.

Сегодня он решил, что… попытается.

Приняв душ, он вернулся к ней в постель и притянул к себе. Ему приснилось, что в поле, примыкающем к его охотничьему дому в Шотландии, разбили яблоневый сад.

Когда он проснулся, Марикета была на ногах и носилась по спальне, хотя час стоял ранний.

– Что ты делаешь? – протер он глаза.

– Уезжаю. Мне пора возвращаться.

– Черта с два. – Он вскочил с постели. – Только со мной!

Она всегда любовалась им, когда он был без одежды. Но сейчас нарочно отвела взгляд.

Когда снаружи прозвучал клаксон, Бауэн подошел к окну. Ее ждало морское такси. Водитель уже занес в лодку вынесенный ею заранее на пирс чемодан.

Значит, она и вправду намеревалась его оставить?

– Дай мне пять минут на то, чтобы одеться.

Он торопливо натянул джинсы и засуетился в поисках обуви. Мари всегда знала, куда он ее дел.

В дверях спальни она сказала:

– Это, в самом деле, к лучшему. Похоже, что никто из нас не изменится. И я не хочу всю жизнь скрывать от тебя, кто я есть на самом деле, и делать это только для того, чтобы ты был доволен.

– Пять минут, Марикета!

– Черт бы побрал наши отношения, Бауэн! – Повернувшись, она заторопилась вон из спальни. Бросившись следом, он заметил, как блеснула ее ладонь. Достигнув порога, он словно наткнулся на невидимый барьер, отбросивший его назад. – Маленькая чертовка!

Поднявшись на ноги, он метнулся сначала к одному окну, потому к другому. Но она запечатала все окна и двери.

Бросить его? Он упал на колени и вонзил в пол когти. Никогда!

Вырывая доски, он угрожающе улыбался.

– Ах, ведьма, ты недооценила своего мужчину.

Марикета только закатила глаза, когда Бауэн нырнул в кабину, перескакивая сразу через две ступени трапа. Пилот, низкорослый мужчина неопределенного вида – явно нечеловеческого, – закрыл за ним дверь и начал готовиться к взлету. Похоже, они были единственными пассажирами на борту.

Проскользнув по проходу к тому креслу, где сидела Марикета, Бауэн плюхнулся на сиденье рядом.

– Ты знала, что пилот – демон?

– Да, и что? Постой, у тебя и против них предубеждения?

– Среди них половина – мошенники.

– Этот должен был доставить меня домой еще две недели назад, когда я собиралась вернуться. – Мари держалась ледышкой. – Я думала, что ясно выразилась. Ничто не изменилось с того момента, как я оставила тебя.

– У тебя не изменилось.

– То есть?

Пилот вырулил на взлетную полосу и увеличил число оборотов турбовинтовых двигателей. Самолет задрожал.

– Я должен тебе кое-что сказать… – Увидев, как она мертвой хваткой вцепилась в ручку кресла, Бауэн нахмурился и замолчал. – Мари, я слышу, как у тебя лихорадочно бьется сердце. Тебе нужно расслабиться. Шум не превышает норму. – Это был типичный карибский самолет, умеющий перескакивать через лужи, а на некоторых взлетно-посадочных полосах и увиливать от коз. – Бояться нечего.