Джулия Гарвуд - Благородный воин

– Вы приглашены, – сообщил он. – Самим королем.

Элизабет остановилась так резко, словно налетела на стену.

– Он и есть тот голос, – прошептала она. – Я не пойду, Роджер. Это тот кошмар. Я не пойду.

Рыцарь не понял, что она имела в виду, и поэтому не знал, что ответить.

– Ваш муж хочет, чтобы вы были рядом, – наконец выдавил он, нутром чувствуя, что Джеффри Элизабет отказать не сумеет.

Его уловка сработала. Миледи распрямила плечи.

– Хорошо, – пробормотала она.

Они шли с Роджером по лабиринтам сырых плохо освещенных коридоров в полном молчании. Наконец отворилась дверь в битком набитую людьми большую комнату. Все были одеты очень пышно, и Элизабет поняла, что перед ней важные особы, ждущие аудиенции у короля.

Перед ней и Роджером расступились, и Элизабет увидела перед собой огромные двойные двери – двери из сна.

Ее мгновенно сковал леденящий сердце ужас.

Она не могла отвести от этих дверей глаз и, идя к ним, не замечала ни оценивающих взглядов, ни перешептываний придворных.

Вход охраняли трое воинов. Один из них приветствовал Роджера кивком и дал знак проходить. Двери с протестующим скрипом растворились, и рыцарь подтолкнул Элизабет вперед.

– Ты останешься здесь? – тихо спросила она.

Вопрос удивил Роджера. Миледи казалась воплощением уверенности и безмятежности. И рыцарь не сомневался, что лишь один он разглядел в глазах госпожи тревогу, услышал в голосе страх.

– Хочу, чтобы ты был поблизости, – пояснила Элизабет. – На случай, если понадобишься Джеффри.

Ее замечание вызвало у рыцаря улыбку.

– Я войду с вами, – ответил он, но не добавил, что станет позади и будет защищать ее так же, как защищает барона.

Безопасность лорда и миледи – его обязанность, но Роджер не собирался об этом рассуждать.

Элизабет собралась с духом и шагнула в зал. И тут же кошмар превратился в действительность.

Прямо перед ней на возвышающемся золоченом троне восседал король Вильгельм. Слева стоял Джеффри, а в нескольких футах напротив – ее дед Элслоу. Оба были без цепей.

У Элизабет не хватило времени понять, знает ли она кого-нибудь еще из присутствующих. Она улыбнулась Джеффри, потом Элслоу и направилась к королю. У трона она опустилась на колено и склонила голову.

– Милорд, позвольте представить вам мою жену Элизабет. – Голос Джеффри донесся до ее сознания, и она различила в нем горделивый оттенок.

– Встань и дай-ка на тебя посмотреть! – рявкнул Вильгельм.

Его голос был под стать росту. Элизабет поспешно повиновалась. И только тут решившись поднять глаза, с удивлением увидела, что король улыбается.

Он был гигантского роста и невероятно широк в плечах. Глаза испытующе смотрели на нее, но Элизабет без особого усилия выдержала взгляд.

– Выбор, похоже, ничего. – Похвала была адресована Джеффри, хотя король не повернул головы и продолжал рассматривать его жену.

– Я доволен, милорд, – отозвался барон.

– А теперь к делу. – Тон Вильгельма внезапно изменился, и он громко приказал:

– Приведите обвинителя! – Переведя взгляд с Джеффри на Элслоу, король обратился к Элизабет:

– Ступай к родным, дитя мое. Я во всем разберусь.

Баронесса поклонилась, поспешно преклонила колени, улыбнулась деду и, подойдя к мужу, встала как можно ближе, чтобы его рука касалась ее руки, и только после этого снова посмотрела на короля.

Тот отчего-то расхохотался и, показывая, что доволен, кивнул.

– Я вижу, ты сумел завоевать ее верность, – похвалил он Джеффри. – Она такая всегда?

– Всегда, – улыбнулся барон и, обрадованный, посмотрел на жену сверху вниз. Элизабет поняла, что между королем и мужем до ее прихода произошел важный разговор, но вопросов задавать не решилась. Муж потом объяснит, отчего был так доволен Вильгельм. Он-то явно понимал, что было на уме у короля.

Скрип двери прервал мысли Элизабет. Она обернулась и увидела, что в комнату входит Белвейн. На его лице играла самодовольная, победная улыбка, и Элизабет, почувствовав, что задыхается, крепко схватила мужа за руку. Но, осознав, что делает, тут же выпустила.

Джеффри ощутил ее страх, как бы невзначай обнял за плечи и привлек к себе, чтобы передать хоть капельку силы и мужества.

Белвейн неловко встал перед королем на колени, но не склонил головы, и Вильгельм что-то недовольно проворчал.

– Твое обвинение против стоящего здесь Элслоу серьезно. Ты утверждаешь, что он виновен в предательстве, но не приводишь никаких доказательств. Я хочу знать, чем ты руководствуешься?

Белвейн поднялся и пальцем указал на Элслоу:

– Он сакс, а все саксы предатели. Он всегда хотел вернуть себе Монтрайт и теперь обманом убедил вашего вассала Джеффри, что верен вам. А на самом деле он врет. Я точно знаю, что он вступил в ряды бунтовщиков.

– Ты можешь это доказать? – Король подался вперед.

– У меня нет доказательств, потому что единственный человек, который мог подтвердить мои слова, был недавно убит.

– Кто этот человек? – поинтересовался Вильгельм.

– Его звали Рупертом. Он приходился зятем Элизабет и был норманном.

– Вот как! – Король поднял взгляд на Джеффри. – Я слышал о нем. Норманн этот Руперт или кто-либо другой, но я точно знаю, что он меня предал. И ты, Белвейн, глупец, что пользуешься его именем в качестве улики. – Он повернулся к Элслоу. – Ты в самом деле принадлежишь к бунтовщикам?

– Нет, милорд, – чистым и громким голосом ответил старик.

Король снова что-то проворчал и обратился к Джеффри:

– Ты ему веришь?

– Да, – кивнул барон.

– Поскольку нет никаких доказательств, я довольствуюсь мнением моего вассала. Дело о предательстве закрыто. Поединка для установления истины не разрешаю и верю на слово моему верному рыцарю.

– Но что же будет с Монтрайтом? – прогнусавил Белвейн. – Имение по праву принадлежит мне. И по закону опекать мальчишку, пока он не достигнет совершеннолетия, должен я. А этот, – Белвейн кивнул в сторону Джеффри, – назначил на мое место сакса. Но закон на моей стороне.

Вильгельм откинулся на спинку кресла и нахмурился. Пока он размышлял над делом, в комнате царила полная тишина. Элизабет украдкой посмотрела на деда. Лицо старика выражало гнев и презрение, и чувствовалось, что сейчас больше всего на свете ему хочется добраться до Белвейна. Все его тело напряглось, пальцы сжались в кулаки. В следующую минуту Элизабет поняла, что повторяет движения Элслоу, и заставила себя расслабиться.

– Трудная задача, – наконец признался Вильгельм. – Джеффри, ты мне говорил, что не доверяешь Белвейну и поэтому решил держать мальчика при себе, пока он не достигнет совершеннолетия. Это твое право. – Король подтвердил свои слова кивком. – Но вопрос о том, чтобы сделать сакса хозяином Монтрайта, представляется мне спорным. Ты знаешь, я человек справедливый и несколько поместий раздал саксам. Но этого человека я вижу впервые. Ты можешь свидетельствовать в свою пользу, Джеффри. Но ты почти мне сын и будешь судить обо всем сердцем норманна. А ты, – король повернулся к Элслоу, – станешь отстаивать право на опекунство, но будешь говорить с точки зрения сакса. Жаль, что нет человека, который не был бы ни норманном, ни саксом.