Джулия Гарвуд - Роковое сокровище

— Никто ни в чем не виноват. Нечего зря страдать. Ну, играли вы в совершенно обычные игры, вот и все. А теперь прислонись ко мне и помолчи немного, дай подумать хорошенько.

Но не тут-то было. Нечего и пытаться унять этого непоседу. Помолчав ровно две секунды, он снова оживился.

— Знаешь что?

И когда Джиллиан не ответила, принялся дергать ее за рукав.

— Знаешь что?

— Ну? — сдалась она.

— У меня зуб шатается.

В подтверждение своей правоты Алек заставил ее пощупать свой передний зуб.

— Видишь, как вихляется? Может, к завтрему и выпадет, — с энтузиазмом объявил он, и у Джиллиан сжалось сердце. Как же он все-таки еще юн, если перспектива потери зуба приводит его в такой восторг!

— Папа собирался его выдернуть, только ждал, пока он окончательно ослабнет, — заключил мальчик и с громким зевком уткнулся головой в колени Джиллиан, терпеливо выжидая, пока она снова потрет ему спинку. — Я хотел попросить папу вытащить его на празднике, потому что Майкл собирался посмотреть, как это делается. Майкл принадлежит Рамзи, — напомнил он, на тот случай, если Джиллиан забыла.

— А ты? Кому принадлежишь ты, Алек?

Малыш буквально раздулся от самодовольства.

— Я сын Йена Мейтленда! — провозгласил он.

Элфорд обожал игры. Особенно те, где можно было дать волю злобе и жестокости.

И теперь развлекался вовсю, хотя, говоря по правде, день начался совсем не так уж удачно. Он вернулся в Даненшир к полудню воскресенья, замерзший и промокший до костей из-за неожиданного проливного дождя, застигшего его врасплох по дороге, и чувствовал себя жалким и несчастным. Известие о том, что леди Джиллиан пыталась помочь пленнику сбежать, отнюдь не улучшило его настроения. Но прежде чем успел довести себя до исступления — он уже убил несчастного, сообщившего плохую новость, — Джиллиан и мальчишку разыскали и привели в замок.

Теперь они стояли перед ним в ожидании приговора. Предвкушение долгожданного развлечения лишь усиливало наслаждение Элфорда. Он хотел, чтобы они истерзались собственными страхами, воображая, какие пытки ждут впереди. Часть игры… часть игры…

Этот дурачок, брат Рамзи, слишком глуп, чтобы понять или сказать что-то, хотя, судя по тому, как старается придвинуться к Джиллиан, сильно напуган. Она же, со своей стороны, оказалась сплошным разочарованием, и не знай он ее получше, посчитал бы, что девчонка намеренно пытается испортить ему удовольствие. Похоже, ей наплевать на свою участь, ибо в ее глазах не было страха.

Эта сука все еще обладала властью наводить на него ужас, и Элфорд мысленно выругал себя за трусость, потому что неизменно проигрывал в поединке взглядов.

«Упаси меня Господи от праведных», — подумал он. Уж лучше схватиться с десятком солдат, чем позволить этой фитюльке так унижать себя, хотя сила на его стороне и достаточно одного его слова, чтобы ее голова слетела с плеч. Элфорд никогда не забудет, как она смотрела на него, когда он велел привести ее после той бойни. Тогда она была совсем крошкой, но при воспоминании о той сцене у него мороз шел по коже. Она, конечно, видела, как он убил ее отца, но Элфорд отчего-то считал, что со временем воспоминания поблекнут. Теперь он уже не был так в этом уверен. Но что еще ей известно? Слышала ли она, как он признавался в своих грехах ее папаше, перед тем как выпустить ему кишки?

При одной мысли об этом Элфорда трясло. Ненависть Джиллиан пугала его, лишала сил и разума.

Он протянул дрожащую руку к кубку с вином, тщетно пытаясь отогнать преследующие его страхи и заняться пленниками. В глубине души Элфорд сознавал, что уже давно лишился былой сообразительности и остроты ума. Раньше он и не подумал бы так надраться в присутствии приятелей. Все эти годы он много пил, стараясь избавиться от терзавших его воспоминаний, но всегда старался не показывать своих пороков на людях. А вот сегодня не выдержал, тем более что вино помогало забыться и уменьшало гнев. Недаром он опасался сотворить такое, о чем потом пожалеет. И хотя сначала намеревался подождать до завтра, чтобы воздать должное Джиллиан за наглость и дерзость, все же решил, что еще достаточно ясно соображает, чтобы раз и навсегда покончить с неприятным дельцем и пировать далее в компании веселых собутыльников.

Элфорд уставился на девушку, выкатив налитые кровью глаза. Сам он сидел в центре длинного стола, по обе стороны устроились его постоянные компаньоны, барон Хью из Барлоу и барон Эдвин Лысый. Вся троица слыла неразлучными друзьями, и эти двое считали Элфорда идеальным примером для подражания. Его так называемые игры всегда восхищали их, настолько, что они умоляли своего наставника позволить в них участвовать. Поэтому Элфорд ничуть не волновался, что неизменные спутники вдруг могут предать его, ибо они частенько превосходили зачинщика жестокостью и подлостью.

Джиллиан и мальчик ничего не ели со вчерашнего утра, и Элфорд справедливо предположил, что пленники умирают с голоду, поэтому и вынудил их стоять перед роскошно накрытым столом, которым не погнушался бы сам король. Пирующим уже подали фазанов, кроликов и голубей, желтые головки сыра, ломти грубого черного хлеба с джемом и медом и сладкие пироги с ежевикой. Слуги носились с кувшинами темного красного вина и подносами, нагруженными всякой снедью, возвращаясь на кухню с горами хлебных корок и объедков.

Еды было столько, что хватило бы накормить целую армию. Но вид пирующих произвел на Джиллиан обратное воздействие: ей стало так противно, что она забыла о голоде и никак не могла решить, какой из троих омерзительнее. Хью, с его огромными ушами-лопухами и острым носом, противно чавкал, а жирный Эдвин, с тремя подбородками и рыбьими зенками, запивался потом, но продолжал совать в рот куски полусырого мяса, словно боялся, что кто-то утащит кусок у него из-под носа прежде, чем он набьет утробу.

И все трое уже изрядно напились. Под ее презрительным взором они успели осушить шесть кувшинов вина и потребовали еще. Настоящие свиньи! Но все равно, Элфорд — самая гнусная тварь. Изо рта свисают полоски голубиной кожи, а когда он сунул пирожок в ненасытную пасть, капли ежевичного сока брызнули на бороду. Но в таком состоянии ему было не до хороших манер, и, едва прожевав, он немедленно потянулся за вторым пирожком.

Алек стоял по левую руку от Джиллиан, у самого очага, безмолвно озирая разгульное сборище и время от времени касаясь ее ладони. Как ни хотелось девушке утешить ребенка, она не смела даже смотреть на него, зная, что Элфорд не сводит с них глаз. Любое проявление сочувствия или симпатии даст ему оружие против нее.

Она попыталась заранее подготовить Алека, предупредив, что дело может кончиться плохо, и едва не силой вырвала обещание молчать, что бы ни случилось. Пока Элфорд считает мальчишку недоумком, он еще не раз распустит язык в его присутствии, и, даст Бог, проговорится, с какой целью похитил Алека.