Джулия Гарвуд - Тайна

Они подружились, будучи еще совсем маленькими, и не могли знать, что, волею Истории и Судьбы, им положено ненавидеть друг друга.

Их первая встреча состоялась во время традиционного летнего праздника, проводившегося из года в год на границе Англии и Шотландии. Леди Джудит Хэмптон впервые в жизни присутствовала на шотландских играх. Да и вообще никогда прежде ей не приходилось покидать свой уютный домик в Западной Англии. То, что она увидела и услышала в первый же день, настолько взбудоражило ее невинное воображение, что ни о каком послеобеденном сне, обязательном для всех мальчиков и девочек, не могло быть и речи. Да, тут было на что посмотреть и что послушать! А уж для любопытной четырехлетней крошки здесь открывалось просто необозримое пространство для всевозможных шалостей и проказ.

Кстати, Фрэнсис Кэтрин Киркелди уже успела напроказничать, и чтобы заставить девочку сожалеть о своем недостойном поведении, папа Киркелди отшлепал ее по попке, а потом, перекинув через плечо, словно мешок с овсом, понес на другой конец поля — подальше от веселых песен и плясок — к унылому серому камню, где и велел ей оставаться до тех пор, пока он не перестанет сердиться и не вернется за ней. Время же, проведенное у камня, она обязана использовать для раздумий о своих прегрешениях. Так велел папа.

Фрэнсис Кэтрин не знала, что означает слово «прегрешения», и потому решила, что выполнять волю отца ей необязательно. К тому же внимание ее сейчас было полностью приковано к жирной, кусачей пчеле, с грозным жужжанием кружащей над ее головой…

Джудит оказалась невольным свидетелем всей этой сцены. Ей почему-то стало жаль смешную веснушчатую девчушку, которая даже не поморщилась, когда отец шлепал ее по попке. Сама она наверняка бы разревелась, если бы дяде Герберту вздумалось вдруг проделать с ней то же самое.

Джудит решила поговорить с храброй малышкой. Выждав, пока мужчина не погрозит дочери пальцем и не отправится обратно к разноцветным шатрам, она подобрала подол своего платья и долгим кружным путем побежала к серому камню. К сидящей на нем девочке Джудит подошла со спины.

— Мой папа никогда бы меня не отшлепал, — решительно заявила она, но не столько для того, чтобы похвастаться, сколько для того, чтобы поскорее завязать знакомство.

Фрэнсис Кэтрин так и осталась сидеть, не поворачивая головы. Взгляд ее по-прежнему был прикован к здоровенной пчеле, теперь уже ползавшей по серому камню неподалеку от ее левой коленки.

Джудит ничуть не обескуражило ее молчание.

— Мой папа умер, — продолжила она. — Еще до того, как я появилась на свет.

— Откуда ты тогда знаешь, отшлепал бы он тебя или нет?

Джудит пожала плечами.

— Просто знаю, и все. — И чтобы не возникло паузы, выпалила первое, что пришло ей в голову: — А ты смешно говоришь — так, как будто у тебя что-то застряло в горле. Ведь застряло, правда? Я угадала?

— Нет, — ответила Фрэнсис Кэтрин. — Но ты тоже говоришь как-то странно.

— А почему ты на меня не смотришь?

— Не могу.

— Почему не можешь? — удивилась Джудит, теребя в ожидании ответа подол своего легкого розового платья.

— Потому что я слежу за пчелой, — ответила Фрэнсис Кэтрин. — Она может ужалить меня в любую минуту, и мне следует быть начеку, чтобы не допустить этого.

Джудит наклонила головку, чтобы поближе разглядеть зловещее насекомое, копошащееся на серой поверхности камня.

— Почему же ты ее до сих пор не прихлопнула? — спросила она шепотом.

— Я боюсь промахнуться, — призналась Фрэнсис Кэтрин. — Если это случится, пчела обязательно меня ужалит.

Джудит нахмурила брови и задумалась над тем, как помочь бедной девочке.

— А хочешь, я сама ее прихлопну? — предложила она вдруг.

— А ты этого хочешь?

— Может быть, и хочу… — неуверенным голосом начала Джудит. — А тебя как зовут? — продолжила она уже с большей уверенностью, желая немного потянуть время, чтобы собраться с духом для предстоящей схватки с пчелой.

— Фрэнсис Кэтрин. А тебя?

— Джудит. А почему это у тебя два имени? Что-то я раньше никогда не встречала людей с двумя именами.

— Дело в том, что мою маму звали Фрэнсис. Она умерла сразу же после моего рождения. Кэтрин — имя моей бабушки. Ее постигла та же участь. Церковь запретила хоронить их на освященной земле, поскольку сочла их нечистыми. Папа надеется, что я буду хорошо себя вести и после смерти попаду в рай. Когда Бог услышит два моих имени, он вспомнит маму и бабушку и простит их.

— А почему церковь сочла их нечистыми?

— Потому что они умерли во время родов, — объяснила Фрэнсис Кэтрин. — Ты что же, девочка, совсем ничего не знаешь?

— Ну почему, кое-что знаю… — смутилась Джудит.

— А вот я знаю почти все, — похвасталась Фрэнсис Кэтрин. — Папа говорит, что я ни в чем так не уверена, как в этом. Я даже знаю, как дети попадают к маме в живот. Хочешь расскажу?

— О да! — охотно согласилась Джудит.

— Как только кончается свадебный пир, папа берет свои кубок с вином и плюет в него, а потом заставляет маму сделать большой глоток. После того как мама проглотит вино, в животе у нее начинает расти ребенок.

Услышав столь восхитительную и отвратительную — одновременно — новость, Джудит скорчила брезгливую гримасу. Она хотела было попросить Фрэнсис Кэтрин рассказать ей что-нибудь еще, как вдруг та пронзительно взвизгнула. Джудит наклонилась к ней поближе и тоже взвизгнула. Пчела уселась прямо на носок туфельки ее подруги. Чем дольше Джудит смотрела на пчелу, тем огромнее она ей казалась.

Разговор о родах был немедленно прерван.

— Ты ее прихлопнешь? — спросила Фрэнсис Кэтрин с надеждой в голосе.

— Да, но сначала мне нужно к этому подготовиться, — ответила Джудит.

— Боишься?

— Нет, — соврала она. — Я вообще ничего не боюсь. И мне кажется, что ты тоже ничего не боишься.

— Почему тебе так кажется? — удивилась Фрэнсис Кэтрин.

— Потому что ты не плакала, когда папа тебя шлепал по попке, — объяснила Джудит.

— Просто он шлепал меня понарошку, — улыбнулась Фрэнсис Кэтрин. — Папа никогда бы не ударил меня всерьез. Ему от этого было бы гораздо больнее, чем мне. Во всяком случае, так утверждают Гэвин и Кэвин. Вообще они говорят, что у папы со мной уйма хлопот и что он сильно портит меня тем, что постоянно балует. А еще они жалеют того беднягу, который женится на мне, когда я вырасту.

— А кто такие Гэвин и Кэвин? — поинтересовалась Джудит.

— Мои сводные братья, — объяснила Фрэнсис Кэтрин. — Мой папа — и их папа тоже, но у них была другая мама. Она умерла.

— Умерла при родах?

— Нет.

— А от чего?

— Просто она бесконечно устала от жизни, — вздохнула Фрэнсис Кэтрин. — Во всяком случае, так сказал мне папа. Ну а теперь я покрепче зажмурюсь, если ты собираешься все-таки расправиться с этой пчелой.