Мэри Бэлоу - Северная башня

— Джастин, — шептала она, протягивая руки, чтобы снова притянуть его к себе. – Займись со мной любовью. Займись со мной любовью, как ты это делал прошлой ночью.

Почему-то, подумала Дафна, она попала в ловушку тела Маргарет, и не может известить о своем присутствии. Да и не уверена, что хочет этого. От его руки на ее обнаженной груди перехватывало дыхание. Разумеется, это был сон. Самый потрясающий эротический сон, какой только может присниться девушке, но, несомненно, всего лишь сон. Его большой палец потер ее сосок и она почувствовала, как тот мучительно затвердел. И все же, совершенно точно, это была не боль. Крутая спираль ощущения пронеслась от горла вниз, вызвав пульсацию между ног. Когда он проделал то же самое с другим соском, она нашла ощущение слишком приятным и слишком мучительным, чтобы его выносить.

— Ах, — услышала она саму себя, прежде чем его рот поглотил стон.

То, что последовало далее, перенесло ее из царства мысли в область чистейших чувств. Его руки и его рот коснулись каждой частички ее тела, самых интимных мест, усиливая эту сладкую пронзающую муку до такой степени, что когда все это, в конце концов, стало совершенно невыносимым, она содрогнулась в неожиданном наслаждении. Он повторял все снова и снова, пока она еще раз, содрогаясь, не погрузилась в блаженство. Она только наполовину осознавала то, что ее собственные руки, ноги и рот отнюдь не бездействовали, заставляя его задыхаться и стонать, пока он трудился над нею. Наконец, после получаса ласк, поцелуев, и прикосновений, он опустился на нее всем телом, лег между ее раздвинутых, стремящихся сомкнуться, ног.

Понимание.

Осознание того, что в ее тело собираются войти. В тело Дафны? Или Маргарет? Действительно ли она спит? Было ли все это сном? Никакой двери в башню не было. Никакой мужчина, даже в свете горящей свечи, не мог в действительности принять ее за собственную жену. Даже в темноте он не мог принять ее неразбуженное девственное тело за более опытное своей жены. В реальности она не могла бы назвать незнакомца по имени или рассказать ему все то, что рассказала до того, как она начали заниматься любовью.

Нет, это не могло быть реальностью. И, в то же время, не походило на все другие сны, которые она когда-либо видела.

— Вместе, — сказал он, снова найдя ее рот своим. – Сегодня и навсегда, Маргарет. До скончания времен.

Все ее тело ныло и стало очень чувствительным. Его твердая длина, входящая в нее, была мучительной. Но мучительной так же, как и все его прикосновения этой ночью. Мучительной сладкой болью, которая молила привести на край безумия и перенести в красоту и покой. Не было острой боли от открытия запечатанного входа. Она не была девственницей. Она должна быть Маргарет.

— Я люблю тебя, — сказала она. – Сделай нас единым целым, Джастин. Вместе — навсегда? Дай мне свое семя.

Она обхватила ногами его сильные бедра, откинулась и сжала внутренние мускулы, чтобы втянуть его глубже.

Но он не остался в ней. Он вышел, почти вышел из нее, и вошел снова, и, когда она вздохнула, повторил это опять, и ещё раз, и еще. Ее поначалу неподвижное тело уловило ритм и ответило, она стала двигаться вместе с ним, сначала медленно, затем быстрее, а потом с бешеной потребностью. Она слышала их тяжелое дыхание – эротическое сопровождение энергичного танца двух тел, соединенных сердцевиной.

Она снова приблизилась к пропасти. Но, на сей раз, они подошли к ней вместе. Она обхватывала его руками и ногами, поэтому почувствовала это всем телом. Они собирались упасть вместе, их тела, сплетенные глубочайшей близостью. Они собирались рухнуть вместе.

Он сильно и глубоко вошел в нее и замер, вместо того, чтобы выйти еще раз. Она подалась к нему. Был момент, когда она боялась остаться на самой грани, корчащейся от боли, когда испугалась, что он упадет и оставит ее в сиротливом одиночестве. Но затем они оказались над пропастью, вместе, свободно паря. Только свобода и падение сколь-нибудь значимы в этой жизни. Она цеплялась за его влажное, задыхающееся тело, опустошенная настолько, что не могла желать, чтобы они никогда не приземлялись.

— Как прошлой ночью? – века и века спустя спросил он. Возможно, она заснула. Но как это могло случиться, если она и так спала? — Любимая, это было намного лучше, чем прошлой ночью. Так же, как последняя ночь была лучше, чем предыдущая.

— Я еще так неопытна, — сказала она.— У меня была всего одна неделя уроков.

Он засмеялся.

— Ты учишься хорошо и быстро, — сказал он, — О более способной ученице я не мог и мечтать. И ты столь же несомненно учишь меня, как и я тебя.

— Мы долго спали? – спросила она.

Руки, обнимающие ее, дрогнули от смеха.

— Мы долго любили друг друга, Маргарет – ответил он. – И спали, боюсь, тоже довольно долго. Тебе нужно идти. Я не хочу неприятностей для тебя. Каждую ночь, когда ты приносишь мне еду, я клянусь себе, что настою, чтобы ты немедленно возвратилась к себе. Но каждую ночь я проделываю это над тобой.

— Со мной , — сказала она, жарко целуя его, — Со мной, Джастин.

— Ты должна идти, сказал он. – Здесь достаточно воды и пищи, чтобы продержаться два дня, любовь моя. Тебе необходима хотя бы одна безопасная ночь, останься завтра в своей комнате. Когда я впервые приехал сюда, то не предполагал, что придется задержаться так надолго. Тогда только нежелание ехать домой и смотреть в лицо Пола, удерживало меня здесь. А теперь еще вся эта история с кражей и убийством.

— Я вернусь завтра ночью, — горячо сказала она.

Он встал с постели и она услышала, как он ударил кремнем, чтобы зажечь свечу. Она села и через голову натянула свою ночную рубашку. Когда свеча разгорелась, она обнаружила на полу свой халат и надела его, туго перепоясав в талии. Потом сунула ноги в туфли.

— Теперь иди, — сказал он, поворачиваясь к ней и вручая ей свечу. — Быстро иди, любовь моя.

Он был так красив, этот незнакомец, который был столь близок и столь дорог. Незнакомец, с которым она более получаса была интимно близка на этом тюфяке со смятыми одеялами.

— Джастин. – еле выговорила она высоким, на грани слез, голосом.

— Все будет хорошо, — он обхватил ладонями ее лицо и мягко поцеловал в губы. – Все будет хорошо, Маргарет, я обещаю.

Она улыбнулась ему, старательно пряча страх. Она хотела, чтобы он помнил ее улыбку в течение наступающего дня, пока она завтра ночью не возвратится к нему. Она повернулась к двери. Рядом с дверью находился сундучок, на котором стояли треснувшая чашка, кувшин воды и лежали бритвенные принадлежности. И маленькое зеркало. Дафна направилась в сторону двери, чтобы посмотреть в зеркало.

На нее смотрело ее собственное лицо, обрамленное сильно взъерошенными длинными локонами волос того же цвета, что и у нее. На нижней рубашке у шеи были оборочки, а платье было из прекрасной ткани. Она была не в халате. Она была одета так, как может быть одета новобрачная, собирающаяся к своему мужу, чтобы быть им любимой.