Мэри Бэлоу - Певцы Гимнов с Бонд-Стрит

Теперь же она подавила в себе чувство одиночества и с гордостью посмотрела на сына, чей голос привлек внимание уже нескольких людей на улице. Он и правда пел как соловей. Или как ангел. Она слушала слова святочной истории, которую он рассказывал в песне. Возможно, в этом году Рождество, как и должно быть, снова оживет и станет чем-то большим, чем оргия, полная еды, выпивки и флирта.

Ей хотелось любви, радости, покоя – всех тех чувств, которые ассоциировались с Рождеством, но на самом деле редко когда по-настоящему были его частью.

Кэти Берлинтон слегка замерзла. Она представляла, что ветер – это сварливый старик с надутыми щеками и злыми глазами. А еще он был грубым. Он дул прямо сквозь человека, ничуть не стараясь из вежливости обогнуть его. Она крепче прижалась к матери и, прислонившись щекой к ее юбке, сразу почувствовала себя теплее. Она уже раньше поняла, что ощущение безопасности – это теплое чувство.

Кэти нравилось слушать исполнителей гимнов. Она не слишком хорошо знала мелодии, чтобы петь самой, и не знала всех слов. Однако она знала, что слышала одни и те же святочные гимны каждый год. Гимны и Рождество дарили особое чувство. Теплое и мечтательное. Она была рада, что Мэттью выпал шанс солировать. Он любил петь. Она пыталась петь, как он, но не смогла. Няня однажды сказала ей, что она звучит, как ржавая пила, но, говоря это, няня рассмеялась и обняла ее, так что ее слова не слишком задели Кэти. Хотя прозвучавшая в них правда немного огорчила ее. Огорчила, но не вызвала ревности к брату. Кэти любила Мэтта. Он был ее героем.

В этом году они с Мэттом должны были провести Рождество только с мамой. Дядя Джон, тетя Мерси и кузены уехали за город, где будут все те дети, с которыми она играла в прошлом году. Она помнила, как им было весело. Однако не возражала, что они остались, если с нею были Мэтт и мама. И уж конечно, она не стала бы возражать против исполнения рождественского желания. Многие спрашивали ее, чего ей хочется: мама, тетя Мерси, мисс Кемп, – и она всем им давала один и тот же ответ, потому что знала, что именно его они ожидали. Она всегда говорила, что хотела бы куклу.

Но не это было ее самым заветным желанием. Кэти хотелось получить нового папу. Папы были веселыми. Они каждый день приходили в детскую и хвалили своих детей, даже если их особенно не за что было хвалить, и в шутку боролись с сыновьями, пока те не начинали радостно вопить. Еще они подбрасывали дочек к потолку, ловили их и смеялись над их испуганными – и восторженными – криками. Они дарили своим детям подарки, даже если было не Рождество и не их день рождения, и водили их в лондонский Тауэр и Амфитеатр Эстли [2] [2] Амфитеатр Эстли - Первый постоянно действующий цирк в здании с круглой ареной и крышей в форме купола; построен 4 августа 1777 года . Папы покупали своим детям мороженое у Гантера.

Дяди, конечно, тоже были хорошими. Иногда они замечали, что ты чувствуешь себя одиноким, улыбались и разговаривали с тобой. Однажды они даже взяли кое-кого с собой к Гантеру, хотя и ругались, когда этот кто-то уронил мороженое на свое платьице. Их собственные дочери никогда так дурно не поступали.

Дяди были хорошими, но они тебе не принадлежали. И им приходилось заставлять себя быть хорошими, а папы всегда были терпеливыми и любящими. Папы обязательно тебе принадлежали.

Иногда мама отправлялась на прогулку с каким-нибудь джентльменом. Однажды она с одним из них ходила в театр. Кэти видела некоторых из них, подсматривая через перила лестницы, что творится внизу, когда все считали, что она в детской, или выглядывая из окна. Но ни один из этих джентльменов не выглядел как папа.

Своего папу Кэти не помнила. Он у нее был. Так сказала мама. Но он ушел на небо, потому что его забрал Бог. Она считала, что это было довольно эгоистично с Его стороны, но няня закричала на нее и выглядела очень испуганной, когда Кэти однажды высказала это вслух. С тех пор Кэти держала эту мысль при себе.

За Мэттом наблюдал какой-то джентльмен. Он опирался на трость, и Кэти могла сказать, что он действительно слушал, а не просто проявлял вежливость. Ей пришла в голову мысль, что, вероятно, если она подойдет к нему и ущипнет его за ногу, он даже не заметит. Но она решила этого не делать. Джентльмен был очень большим – больше дяди Джона. И он выглядел как джентльмен, которому не понравится, если его ущипнут за ногу, даже если она считала, что он этого не заметит.

Кэти наблюдала за ним. Она подумала, что ей могло бы стать немного страшно, если бы джентльмен посмотрел на нее так же пристально, как на Мэтта. Однако она также подумала, что если бы он был ее другом... Чего никак не могло быть, потому что она никогда его раньше не видела и было очевидно, что с мамой они тоже никогда не встречались, так как в противном случае они бы поклонились друг другу и джентльмен коснулся бы полей своей шляпы. Мама всегда говорила, что ни в коем случае нельзя разговаривать с незнакомыми. И няня тоже. Но если бы он все-таки был ее другом, подумала она, то был бы абсолютно надежным. Она представила себе, как он ее поднимает и держит на руках под всеми этими пелеринами своего пальто. Ей было бы восхитительно тепло. И она чувствовала бы себя в полной безопасности. Ей стало интересно, был ли он папой. Как она завидовала его детям, если был. Ей захотелось стать одной из них.

Она уже давно тайком про себя сделала дополнение к своим вечерним молитвам, хотя и знала, что молится тому самому Богу, которому захотелось забрать у нее папу. Она молилась о новом папе, желательно на Рождество. Рождественские подарки всегда были особенными. И ей пришло в голову, что это была абсолютно бескорыстная просьба, поскольку если у нее появится новый папа, то и Мэтт его тоже получит наряду с тем подарком, который он сам загадал. И маме, возможно, он тоже понравится, хотя, конечно, ей он папой не будет. Тете Мерси, вроде бы нравился дядя Джон, и они часто ходили вместе на концерты, балы и тому подобные мероприятия, в то время как мама в половине случаев оставалась дома. Маме бы понравилось иметь кого-то, кто будет водить ее на концерты... Наверняка понравилось бы. И Кэти не собиралась любить ее хоть сколько-нибудь меньше только потому, что у нее для игр появится еще и папа.

Она хотела, чтобы именно этот джентльмен стал ее папой. Возможно, она добавит это пожелание к своей сегодняшней вечерней молитве. Джентльмен с тростью с серебряным набалдашником, множеством пелерин, большим носом и пронзительными глазами, скажет она Богу. Джентльмен, которому настолько понравилось пение Мэтта, что было похоже, что он забыл где находится.

Но Мэтт закончил петь как раз, когда она сочиняла молитву, которую собиралась повторить про себя вечером после того, как закончит официальную версию в мамином присутствии. И джентльмен почти тотчас же оживился.