Патриция Гэфни - Роковое сходство

Пришедшие отдать последний долг покойному медленной цепочкой шествовали мимо закрытого гроба, а затем, наклонившись, шепотом выражали соболезнования затянутой в траур и закутанной в черную вуаль вдове, сидевшей в окружении членов семьи. Она благодарила, наклоняя голову, пожимая руки, изредка обмениваясь с кем-нибудь из посетителей негромким словом. Друзьям и знакомым казалось, что они различают слезы за густой вуалью.

Кузен Стивен, выглядевший необычайно солидно в черном костюме, приветствовал визитеров у входа и усаживал их на стулья в Парадной гостиной Журденов. Тетушка несчастной вдовы, внушительная и несгибаемая, сидела рядом с племянницей, время от времени приободряющим жестом похлопывая ее по руке. С другой стороны от нее сидела кузина Дженни и тихо лила слезы в кружевной платочек.

Позади них заняла место лучшая подруга вдовы Милли Поллинакс, сопровождаемая мистером Мактавишем. Время от времени она тоже прикладывала платочек к глазам, только, как ни странно, он оставался совершенно сухим. Еще более удивительным казалось то, что под завесой опущенных ресниц прекрасные темные глаза миссис Поллинакс задорно блестели, как будто в предвкушении чего-то приятного.

Одно из окон было открыто, штора на нем надувалась парусом, и легкий ветерок заносил в гостиную запах осени. В кустах за окном еще стрекотали запоздалые сверчки, птицы затянули свой вечерний концерт в ветвях старых лип. Солнце садилось: по натертому до блеска паркетному полу, по полированной крышке гроба протянулись унылые вечерние тени. Слуги начали зажигать свечи. Гости спрашивали себя, предусматривает ли траурная церемония закуску и выпивку.

В дальнем конце гостиной вдруг послышался взволнованный ропот. Посетители, шедшие впереди, были слишком хорошо воспитаны, чтобы поворачиваться или оглядываться, однако искушение оказалось чрезвычайно велико, тем более что беспокойный шум за спиной становился все громче.

Какой-то мужчина, нарушая торжественность скорбной церемонии, пробирался между сидящими на стульях и стоящими визитерами, продвигаясь ближе к гробу. Добравшись до цели, он остановился, склонив голову и положив руку на крышку красного дерева. Другая рука у него висела в черной повязке, переброшенной через плечо. Всеобщее возбуждение достигло предела: все шепотом задавали один и тот же вопрос. Вдова, не отрываясь, смотрела сквозь вуаль на спину незнакомца. Но вот он повернулся лицом к собравшимся.

Все дружно ахнули от изумления. Кузен Стивен плавно приблизился к вновь прибывшему, пожал ему руку и что-то негромко сказал. И опять все гостиная загудела, как потревоженный улей, только на этот раз припевом повторялось одно слово:

– Брат!

– Это его брат, они были близнецами!

– Я слыхала, его зовут Броуди.

– Какая плебейская фамилия!

– Он же побочный сын, разве вы не знали?

– Да, но его отец граф! Он унаследует и титул, и все состояние.

– Ш-ш-ш…

Все взгляды, открыто или исподтишка, были прикованы к незаконнорожденному сыну богатого графа, пока Стивен подводил его к вдове. Последовала церемония представления, но, сколько гости ни напрягали слух, сколько ни вытягивали шеи, никто не смог разобрать ни слова. Затем мужчины помогли миссис Бальфур подняться и вывели ее из комнаты. Когда она проходила мимо миссис Поллинакс, та как будто подмигнула. Но такого быть не могло! Скорее всего ей что-то попало в глаз. Вдова скрылась за дверью, и шепот в гостиной перерос в негромкий, но явственный гул.

В дверях библиотеки Броуди наклонился и доверительно проговорил на ухо Стивену:

– Я хотел бы сказать вдове моего брата несколько слов наедине, если не возражаете.

– О, разумеется, у меня нет никаких возражений. – Стивен выглядел несколько удивленным, но, отвесив сухой, полный достоинства поклон, удалился.

Броуди повернулся к Анне. Ее вид несколько отрезвил его, умерил эйфорию, которую он едва сдерживал последние несколько минут. Вся затянутая в черное, она казалась маленькой и печальной, как будто потерянной. Плотное черное кружево вуали полностью скрывало ее лицо. Но вот она стремительным грациозным движением откинула вуаль, и он на мгновение успел увидеть ее лицо – смеющееся и счастливое, – прежде чем она бросилась ему на шею.

– Мне так тебя не хватало, Джон, я чуть не умерла с тоски! Я думала, ты никогда не вернешься. Где Дитц тебя прятал? Как твое плечо, как поживает твой отец? Почему тебя так долго не было? С тобой все в порядке, ты поправился? Мне кажется, сто лет прошло!

– Прошло всего несколько дней, – возразил Броуди, смеясь и целуя ее.

Он обнимал ее так крепко, что она получила ответ по крайней мере на один из своих вопросов: рана почти зажила.

– Мой отец здоров, – сказал Броуди. – Он приедет завтра на похороны. Он хочет перевезти тело Ника в Денбишир и похоронить его рядом с домом.

– Значит, ты все ему рассказал?

– Да, все.

Несколько минут они стояли молча, нежно обнявшись и проникнувшись скорбью старика.

– А потом он собирается съездить в Лондон, – заговорил Броуди, прервав молчание. – Я должен буду сопровождать его.

– В Лондон? Зачем?

– Повидаться со своими адвокатами. Энни, он хочет меня усыновить.

– О, Джон, я так рада за тебя. – Она заплакала, прижимаясь лицом к его рубашке, и он едва не последовал ее примеру. Раздался негромкий стук в дверь.

– Извини, Анна, но некоторые из гостей собираются уходить, – послышался тихий голос Стивена. – Не хотели бы вы с мистером Броуди попрощаться с ними?

– Мы бы хотели? – шепотом спросила Анна.

– Лично я предпочел бы остаться здесь и утешить вдову.

Не успела она и глазом моргнуть, как Броуди уже расстегнул три пуговицы на лифе ее вдовьего одеяния.

– И думать не смей, – строго одернула его Анна, отталкивая его руку, уже занявшуюся четвертой пуговицей. – Я в трауре на целый год.

Броуди расхохотался – громко и от души. Они оба одновременно зажали рты ладонями, шикая друг на друга и хихикая, как пара расшалившихся детишек. Потом он снова крепко обнял ее, чтобы можно было разговаривать самым тихим шепотом.

– Не меньше года, Джон, это непременное условие. Если я хотя бы заикнусь о сокращении срока траура, тетя Шарлотта упадет в обморок.

– В таком случае рекомендую, заранее запастись нюхательными солями, – посоветовал Броуди, легонько покусывая ее губы. – Я не могу дожидаться целый год, чтобы заполучить эту соблазнительную вдову.

Она казалась ему упоительно сладкой на вкус – как долгожданный пир после сорокадневного поста.

– И вообще, – продолжал Броуди, – я уверен, что тетя Шарлотта сможет очнуться от обморока гораздо раньше, чем ты думаешь. Особенно когда узнает, что твой новый поклонник скоро станет маркизом, а со временем унаследует и графский титул.