Саманта Джеймс - Исполнение желаний

Эллиот злобно оскалился, открыв неровный ряд желтых зубов. Если бы тогда эта дура Джустина не уперла шкатулку, все было бы совсем по-другому! Но удача отвернулась и от нее, и Джустина угодила в переплет, ставший последним в ее жизни. Он добрался до того места через неделю после случившегося и своими глазами видел разбросанные по земле клочья ее окровавленного платья. Единственное, чего он так и не нашел, так это серебряная шкатулка, которая как сквозь землю провалилась.

Судьба маленькой дочери, бывшей вместе с матерью, его мало беспокоила. Наверняка отправилась на тот свет вместе со своей мамашей. Ну и, слава богу! А если и уцелела, то угодила в сиротский приют, что его тоже нисколько не заботило. Все, он не собирается ее искать, особенно теперь, когда случай, наконец, благополучно избавил его от этого колченого отродья!

Взгляд Эллиота уперся в обрубок большого пальца на руке. Даже сейчас он не сумел удержаться от проклятий. Маленькая стерва изувечила его до конца дней, и этого он ей никогда не простит. Ее счастье, что она, скорее всего, отправилась к праотцам, угрюмо подумал Эллиот.

Мысли снова вернулись к серебряной шкатулке. Незадолго до того, как попасть в тюрьму, он узнал, что жена графа померла, забрав тайну с собой в могилу. Все эти годы Джеймс постоянно думал о том, как добраться до сокровищ. Чем же еще он мог заниматься в той мерзкой дыре, где провел двадцать лет жизни? В конце концов, в нем возродилась надежда, благодаря которой он сумел выйти из ада Ньюгейта живым и невредимым. А что, если шкатулка неведомыми путями вернулась в семейство Деверелл? После смерти жены графа только ему было известно про потайное отделение в шкатулке. Только ему! Оставалось лишь разыскать шкатулку, и он завладеет сокровищем.

Он отправился в Йоркшир, в семейное поместье графов Деверелл, где жил Джайлз Тремейн. Только там и можно было найти шкатулку. А Тремейн оказался настолько глуп, что начал твердить, будто ему ничего не известно про шкатулку, а тем более про какое-то сокровище, спрятанное в ней! От воспоминаний о захлестнувшей его ярости, кровь бросилась в лицо Эллиоту. Конечно, тогда он вышел из себя, а кто был бы спокоен на его месте? Джайлз Тремейн так и не отдал ему шкатулку, к тому же он оказался лжецом и лишь одним этим заслужил смерть, мстительно подумал Джеймс. Он убил Тремейна, но шкатулку так и не нашел.

Отсутствующим взглядом Эллиот уставился в таившийся по углам полумрак. Где-то же она должна быть… и однажды… однажды он найдет ее!

Карета неспешно катила на север, в сторону Камберленда. Дорога то взбиралась на отлогие холмы, то плавно устремлялась вниз и бежала мимо поражавших своей бездонностью темно-синих озер, на которых весело поблескивали солнечные блики. В зеленых долинах между холмами паслись овечьи отары.

Внутри маленькой кареты спутник Хизер чувствовал себя вполне свободно. Удобно вытянув вперед длинные, обутые в сапоги ноги, скрестив на груди крепкие, мускулистые руки, Дамиан Льюис имел на удивление расслабленный и благодушный вид. Глаза его были прикрыты, и темные, необыкновенно длинные ресницы были особенно заметны.

Хизер могла лишь мечтать о таком спокойствии. С самого начала их поездка проходила в полном молчании. Ни один из них не был склонен к праздной болтовне. В глубине души Хизер уже готова была завопить во все горло, потому что все ее опасения оправдались – поездка казалась бесконечной. Внутренняя напряженность стала почти невыносимой. Близость Дамиана подавляла ее, и девушка была способна лишь на то, чтобы не забывать дышать. Иногда она чувствовала на себе его быстрый, острый взгляд.

Они остановились перекусить в крохотной таверне, что дало Хизер желанную передышку. Отдохнув, путешественники продолжили путь. Вскоре у Хизер начали затекать ноги, и она поменяла положение. Мерное покачивание кареты убаюкивало, и девушка невольно задремала. Удивительное чувство умиротворенности охватило Хизер. Щека ее покоилась на мягкой, пахнущей чем-то очень знакомым шерстяной ткани. Она расслабилась и инстинктивно устроилась поудобнее на теплом мужском плече. Как хорошо!..

Хизер удовлетворенно вздохнула и… проснулась. Прямо перед ней было лицо Дамиана. Она резко выпрямилась и, прижав руку к груди, отпрянула в угол кареты.

– Что вы себе позволяете? – возмущенно воскликнула она.

Дамиан посмотрел на нее совершенно спокойно:

– У вас была крайне неудобная поза, мисс Дьювел. Я лишь хотел помочь вам как следует отдохнуть.

Хизер беззвучно открыла и закрыла рот. Как можно сердиться на человека за то, что он позаботился о вашем покое?

Дамиан, чуть отодвинувшись вглубь кареты, продолжал смотреть на Хизер внимательным, спокойным, изучающим взглядом.

– Я припоминаю, мисс Дьювел, вы как-то сказали, что родители ваши были родом из Франции?

– Французом был мой отец, – торопливо ответила она. – Мать была англичанкой.

– А как их звали?

Хизер заколебалась. Внутри у нее все сжалось от какого-то необъяснимого тревожного предчувствия.

– Бернар и Джустина Дьювел, – наконец ответила она.

– А где они похоронены?

– На церковном кладбище в Линдермере.

– Вот оно как. – Немного помолчав, он заметил:

– По правде говоря, невольно возникает вопрос: почему граф Стонхерст не распорядился похоронить их в родных местах?

– Дело в том, что никаких родных мест у них в то время не было. Разве я не говорила вам об этом, мистер Льюис? – Хизер прекрасно помнила, что говорила. Она чуть повернула голову и бросила на него испытующий взгляд. Непонятное внутреннее беспокойство усилилось. – Они тогда только-только перебрались в Англию, чтобы начать новую жизнь, помните?

– Кажется, я забыл об этом, – ничуть не смутившись, ответил он. Ответ прозвучал вполне естественно. Не слишком ли естественно?..

Сомнения ее не рассеялись, однако Дамиан не дал ей времени на дальнейшие размышления, потому что снова заговорил:

– А ваша мать… Джустина… Что она была за женщина?

– Что вы имеете в виду? – подозрительно прищурилась Хизер.

– О, мисс Дьювел, я не имел в виду ничего предосудительного! Я лишь хотел понять, насколько вы на нее похожи.

– Даже не знаю, что вам сказать, – задумчиво проговорила Хизер. – Папа хорошо знал мою мать и рассказывал, что это была добрая, чистая душа, чьей единственной заботой было мое благополучие. – Хизер вздохнула:

– Как жаль, что я совсем не помню ее.

– Вы не помните свою мать?

Она, молча, покачала головой.

– А ваш отец? Его вы помните?

– Нет, тоже не помню, но думаю, что я на него похожа. У него тоже были темные волосы.

Слова вырвались сами собой. Воспоминание вспыхнуло неожиданно ярко, выскользнув из каких-то глубин памяти, о существовании которых она до этого момента и не подозревала. Перед ней вдруг возник образ высокого черноволосого мужчины.