Саманта Джеймс - Исполнение желаний

– Это все пустяки, папа. Понимаешь, я… мне просто приходят в голову всякие глупости. А может, это оттого, что мне как-то грустно последние дни. – Она постаралась улыбнуться как можно естественнее. – Честное слово, за этим ничего не стоит.

Даже после ухода Хизер, Майлзу все еще было не по себе. В кабинет вошла Виктория:

– Что у нее стряслось?

Майлз, задумчиво смотревший в окно на раскачивающиеся от ветерка верхушки деревьев, повернулся к жене. Таким озабоченным она его еще не видела.

– Не знаю, – нарочито спокойно сказал Майлз. – Она расспрашивала меня о шкатулке своей матери.

– Почему?

– Она не сказала. Вернее, не захотела сказать. Она спросила, принадлежала ли шкатулка ее матери и не была ли она семейной реликвией. Господи, Виктория, что я мог ей ответить? Ведь я действительно не имею об этом ни малейшего представления! – Он покачал головой. – Помню, что, когда я нашел Джустину, она крепко прижимала к себе эту шкатулку, намертво в нее вцепилась.

– Да, шкатулка прекрасная. Незамысловатая, но, тем не менее, удивительно изящная, – не спеша проговорила Виктория. – Знаешь, я порой задумывалась, а как вообще у Джустины могла оказаться такая изящная вещь.

– Я тоже, – признался Майлз. – Но это было ее единственное имущество, и мне тогда подумалось, что будет правильно, если у Хизер останется что-нибудь на память о матери. Она до конца хранила эту вещь как сокровище.

– И скорее всего не зря, – согласилась Виктория. – Действительно, ничего не зная о жизни Джустины, мы не имели права думать о ней плохо. Вполне могло случиться, что обстоятельства резко изменились не в лучшую сторону и у нее осталась лишь эта шкатулка.

«Возможно, хотя звучит не очень правдоподобно», – одновременно подумали они. Майлз еще больше помрачнел.

– Меня все это начинает по-настоящему беспокоить. Посмотри, Виктория, сначала она расспрашивает про своего отца, про то, как он выглядел. А сейчас дело дошло до расспросов о шкатулке… Странно. Очень странно.

– Ты прав, – согласилась Виктория и, поколебавшись, добавила:

– У меня такое чувство, что ее гнетет еще что-то. Такой я ее ни разу не видела.

Майлз обнял жену и задумчиво прижался подбородком к пушистым волосам на затылке.

– Я тоже это почувствовал. Но Хизер взрослая женщина и, как это ни печально, мы не имеем права лезть к ней в душу. Если Хизер нужна наша помощь и если она пожелает нам довериться, пусть сама скажет об этом! – Он слегка улыбнулся. – Родители все равно беспокоятся о своих птенцах, даже когда те давным-давно выпорхнули из гнезда.

– Я не ослышалась, Майлз? Ты сказал, что нам нельзя вмешиваться? – огорченно спросила Виктория.

– Именно это я и сказал. – Майлз приподнял бровь. – Помнится, ты частенько говаривала так, когда Хизер перебралась жить в Локхейвен.

Виктория сделала вид, что согласилась с мужем. Разговор перешел на другие темы, и, хотя они больше не говорили о Хизер, тревога за нее не прошла.

Хизер провела еще одну бессонную ночь. Тело ее совершенно не отдохнуло, а в душе продолжал бушевать ураган чувств и переживаний. Она попыталась было вычеркнуть из памяти все, что вчера происходило здесь, в этой самой комнате, но поневоле воспоминания не давали ей покоя. Хизер думала о своих признаниях. Ведь она наивно и простодушно поделилась с Дамианом своими страхами, своей болью, открыла ему свою душу. А зачем? Ради чего?

Лежа в его объятиях, она была уверена в том, что ее робкая мечта о счастье, наконец, стала явью. А он играючи обманул ее, и за это она возненавидела его… и себя за проявленную слабость.

Вопросы, один сложнее другого, мучили Хизер. Ведь Дамиан появился в Локхейвене явно с какой-то целью. С какой? И почему она не прислушалась к своему сердцу? Молодая женщина вспоминала обо всех случаях, когда чувствовала какую-то фальшь, но не заострила на этом внимания. Его манеры, речь свидетельствовали о хорошем воспитании. Его расспросы о ее родителях… Она могла бы прислушаться к своему внутреннему голосу и быть осторожнее. Но самый главный вопрос по-прежнему оставался без ответа. Кто же Дамиан на самом деле?

Ближе к рассвету по щекам Хизер медленно сползли две слезинки. Она вытерла их ладошкой и еле слышно всхлипнула. Большего она себе не позволила.

К концу следующей недели Хизер уже занималась своими повседневными делами, как будто ничего не изменилось. В душе у нее по-прежнему царила мучительная пустота, однако внешне она оставалась спокойной и собранной. Или ей так казалось.

– А я знаю, что случилось с Хизер!

Беатрис сделала это поразительное заявление после ужина, когда Артур и Кристина, встав из-за стола, отправились на прогулку.

Две пары глаз мгновенно посмотрели в ее сторону. Майлз и Виктория напряженно ждали продолжения.

Беа глубоко вздохнула:

– Я вчера заезжала к ней. Хизер дома не оказалось, – торопливо заговорила девушка. – А когда я уходила, то услышала, как одна из служанок рассказывала другой, что видела Дамиана Льюиса, спускавшегося рано утром со второго этажа.

У Виктории выскользнула из рук чашка и со звонким стуком опустилась на блюдце. Свежезаваренный ароматный чай расплескался на скатерть.

Майлз вскочил с кресла, словно рядом с ним ударила молния. Голос его загремел подобно грому, и внутри у Беа все сжалось от страха.

– Я предчувствовал, что этим все кончится! Я знал, что он подлец! Ей-богу, я убью негодяя!

– Папа, так его нет. Он уехал.

– Беа, никогда не суди о том, что не имеет к тебе отношения, – побледнев, резко сказала Виктория.

– Мама, как ты можешь говорить такое! – взвизгнула Беатрис.

Виктория украдкой бросила взгляд на рассерженное лицо Майлза, усевшегося обратно в кресло.

– Но, моя милая, – негромко заметила она дочери, – ты сама была им увлечена…

– Господи, мама, это было сто лет назад! Между прочим, и Хизер, и ты были правы: он хоть и красив, но староват. И вообще, он больше подходит не мне, – Беа посмотрела на отца, который был мрачнее тучи, – а Хизер, – договорила она едва слышным шепотом.

– Беатрис, мне откровенно не нравится все, что ты сказала, – сухо проговорил Майлз. – Я не позволю тебе говорить о сестре в таком оскорбительном тоне.

У Беа задрожали губы. Казалось, еще миг, и она расплачется.

– Да я и не пытаюсь ее оскорблять, папа! Я давно уже не маленькая девочка! Если мистер Льюис вышел из дома на рассвете, ясное дело, где он провел ночь…

– Беатрис, ты ничего не знаешь доподлинно, – резко оборвал ее Майлз.

– Ну, а если я права? – воскликнула Беа. – Я же видела их вместе! Мистер Льюис так низко склонился к ней, что я сразу подумала о возможности нежных чувств. А на днях он неожиданно уехал, и Хизер смотрит, как раненая лань… Я переживаю за нее! И мне хочется ей помочь, папа! Иначе я бы ни словечка вам не сказала!