Сидони-Габриель Колетт - Жюли де Карнейян

– Как-то раз, – сказала она, – я хотела сама перекрасить блузку… Ах, мой мальчик, я потом целый месяц на людях не снимала перчаток, только дома…

– Вот к чему приводят любительские попытки, – сказал Коко. – Жюли, ну будь милой, скажи: тебе не надо денег?

Она снова покачала головой. «Если я поддержу этот разговор, то дам себе волю, скажу, что ужасно хочу всего, чего мне недостаёт, что хотела бы чулки, перчатки, меховое манто, два новых костюма, духи литрами, мыло дюжинами… Давно я такой не была. Что это со мной? Если сейчас не сдержусь, если этот простачок поднесёт мне свою дань и я почувствую себя ему обязанной, жизнь снова станет адом…»

Она встряхнулась, улыбнулась, попудрилась.

– Ты душка. Пришли мне флакончик «Фэйриленд». И отвези меня домой, мне надо переодеться: я встречаюсь с Люси. Мы собираемся повеселиться на раздаче призов конкурса красоты в банкетном зале «Журналы.

– А я? – взмолился Коко.

Жюли снова стала далёкой, взглянув на Коко сквозь начернённые ресницы:

– Если это тебя забавляет… Если ты свободен…

– Как ветер. Правда, только до половины восьмого. У нас праздничный ужин, годовщина свадьбы родителей.

– Да? Давненько я о них не слышала… В путь! Три часа! Глупо засиживаться за столом, как на свадьбе. Взгляни на Пюиламара за работой! А он пришёл ещё до нас. И пьёт ликёр. Парню пятидесяти нет, а по виду годится мне в деды!

Она пересекла зал, равнодушно ответив на свойское и вопросительное приветствие парламентария, смерившего взглядом Коко Ватара. Они возвращались самым дальним путём, и серые глаза Коко Ватара говорили Жюли о его желании, чтобы она, наконец, согласилась «быть милой». Беглым взглядом, трепетом ноздрей она обнадёжила его, и он погнал машину, как начинающий таксист. Обмякшая, смутно обеспокоенная и грустная той грустью, в глубину которой она запрещала себе заглядывать, Жюли смеялась скорости и слишком крутым поворотам. Она думала: «Он неплохой любовник. У него есть инстинкт, есть пыл. У меня тоже. Нам хватит времени до прихода Люси Альбер. Диван расстилать не буду, там одна простыня, к тому же чинёная, со швом посередине… Устроимся, как на траве».

В вестибюле лицо Коко Ватара явило Жюли воплощённый образ желания: поглупевшее, с лиловатыми тенями у глаз. Ей пришлось отстранить его, шепнув: «Погоди, погоди», – с участием, которое вызывал в ней простой здоровый мужчина, смущённый своим нетерпением.

Но не успел лифт тронуться, как подбежала консьержка и просунула сквозь решётку шахты конверт:

– Шофёр привёз…

– Во сколько? – крикнула Жюли, возносясь.

– Только что! – протяжно отозвалась консьержка. – Ничего не сказал!

Несмотря на полумрак, Жюли узнала почерк Эспивана, резкий, с нажимом, часто продиравший бумагу. Рука Коко Ватара нежно сжала ей грудь.

– Ну ты, отстань! – сердито бросила она.

Он отступил, насколько позволяла тесная клетка.

– Почему? – обиженно спросил он.

– Имей хоть к лифту уважение, Коко!

Войдя к себе, она остановилась, читая письмо. Он ходил взад-вперёд по студии, неукоснительно натыкаясь на двадцатиугольный столик, которому сказал «виноват». Увидев, что Жюли складывает письмо, он осмелился спросить:

– Что-нибудь плохое?

– Нет-нет, – поспешно сказала Жюли. И медленно добавила:

– Просто немного досадно. Я не могу пойти с вами на файф-о-клок конкурса красоты… Открой скорее, это Люси звонит… Раз в жизни пришла раньше времени…

Коко Ватар вернулся, пропустив Люси вперёд.

– Жюли не может пойти с нами на конкурс красоты, – повторил он хмуро.

– Почему? – спросила Люси Альбер.

На всякий случай она встревоженно широко открыла глаза, удостоившиеся год тому назад первого приза как «самые большие глаза Парижа». Но этого никто уже не помнил, хоть она и довела до ещё больших размеров, в ущерб приличию и гармонии, свои глаза, огромные, как у кобылы, и полные такой же бездумной темноты.

– Хоть поздоровайся со мной, Жюли!

– Здравствуй, душенька. Ты сегодня хорошенькая-прехорошенькая, – машинально сказала Жюли.

– Но почему ты не можешь пойти? Но почему ты мне сказала, что можешь? Но что же мне тогда делать, если ты не пойдёшь?

«Она ужасна, – подумала Жюли. – Когда она так таращит глаза, у меня начинает ломить лоб. И эта лиловая шляпка…» Она обернулась к Коко Ватару, призывая его на помощь.

– Коко может тебе подтвердить, что письмо, которое я получила, меняет все мои сегодняшние планы… Правда, Коко?

– Да, – бесстрастно сказал Коко. – Жюли с нами не идёт, она собирается к господину д'Эспивану.

Жюли заморгала.

– Как?.. Насколько мне известно, о господине д'Эспиване речь не заходила…

– Ничего не значит, – сказал Коко. – Я говорю, что ты к нему собираешься. Ещё я говорю, что это не только обидно для нас, но что ты к тому же не права. Если хочешь знать моё мнение, ты не должна к нему идти.

«Что он говорит? Что он говорит? Он мне советует не ходить. Он сообщает мне своё мнение. Это смешно. Это…» Она так покраснела, что пушок на щеках возле ушей подёрнул кожу словно серебристой дымкой.

– Это верно, – сказала Люси Альбер. – Тебе не следовало бы туда идти. Во-первых, что он тебе пишет? Скорее всего, ложь. Подумай: всё, что он тебе сделал…

– О, уж она-то подумает, – сказал Коко Ватар.

– И знаешь, в «Журналы будет так весело. Морис де Валефф мне сказал, что нам оставят лучшие места и в любом случае приберегут шоколаду. Потому что, сама знаешь, когда бесплатное угощение, первым кончается шоколад…

Коко Ватар насупился.

– Что за разговоры о бесплатном угощении, когда с вами я?

Жюли с усилием вынырнула из своего молчания, вскинула голову и сразу взяла командный тон:

– Если вы высказались, могу я вставить слово? Ни перед кем из вас я не обязана отчитываться. Но хочу вам сказать, что речь идёт о состоянии здоровья господина д'Эспивана, который достаточно тяжело болен, чтобы…

– Чтобы ты попалась на его удочку, – сказал Коко Ватар.

– То есть?

Он снова стал очень юным и удручённым.

– О, ничего, Жюли. Понимаешь, ты огорчаешь меня, вот я и злюсь. Любой бы на моём месте, Жюли…

Она смягчилась, улыбнулась серым глазам и вздёрнутому носу, бегло подумала: «Лучше бы я подарила ему несколько хороших минут и сама бы получила удовольствие… Момент упущен… Они, конечно, правы, и он, и эта дурочка. Скорее всего, ложь…» Часы на соседней школе пробили четыре. Жюли сгребла со стола перчатки Коко, сумочку Люси, швырнула им.

– Катитесь. Живо.

– О!.. – задохнулась Люси.

– А если я больше не приду? – рискнул бросить вызов Коко Ватар.

Жюли взглянула на него, словно издалека, склонив голову набок.

– Ты славный малыш, – сказала она.

Она подошла к нему, дипломатично потрепала по свежей щеке.