Сьюзен Кэррол - Куртизанка

Если Аристид задумал убить Ренара, его следовало остановить. И снова Габриэль терзали вопросы, которые все чаще и чаще всплывали перед ней, отравляя ей каждую минуту ее бодрствования. Где Реми? Что он делает? Мири не смогла дать сестре никакого вразумительного ответа, только сказала, что Николя с Мартином готовят ее освобождение. Но Реми и близко не подходил к гостинице «Шартр» после их ужасной ссоры.

Габриэль с ума сходила, когда задумывалась, как будет жить без него… Хватит! Нельзя обо всем думать одновременно. Ей следует сосредоточиться на своем нынешнем положении, иначе она действительно сойдет с ума. Она ворочалась с места на место, пытаясь отыскать удобное положение, но, порывисто вздохнув, опять легла на спину. Что действительно изводило ее, так это собственная беспомощность. Она сама загнала себя сюда. И она обязана сама найти способ себя отсюда вытащить, не подвергая опасности ни Ренара, ни Реми.

Охотники на ведьм всегда преследовали и хватали женщин за колдовство, призывая их покаяться. Интересно, сколько из этих несчастных пленниц, точно так же, как и она сейчас, жалели, что на самом деле не знали никакой черной магии, чтобы спасти себя? Габриэль криво усмехнулась.

Теребя пальцами простыню, она заметила, что тонкую ткань легко порвать на полосы. Из них можно будет сплести веревку и вылезти из узкого окна, если удастся открыть его. Но ее комната находилась на последнем этаже гостиницы, достаточно высоко. Пока она доберется до земли, если только сразу же не сломает себе шею, сбегутся люди Симона.

Она раздумывала, не заставить ли Бартоломея Вердуччи помочь ей при помощи подкупа или угрозы разоблачения. Когда ей приносили еду, Габриэль заметила, как шпион Екатерины прошмыгнул по коридору гостиницы. Интересно, зачем ищейка Темной Королевы все еще болтается здесь? Если бы Екатерина посылала Вердуччи избавиться от Симона Аристида, он уже давно справился бы со своим поручением. Очевидно, Екатерина поставила перед ним какую-то иную задачу.

Резкий стук в дверь заставил Габриэль вздрогнуть и подскочить на кровати, вытянувшись в струнку.

— Мадемуазель?

Габриэль узнала грубый голос своего главного тюремщика Брэкстона, пожилого мужчины с отталкивающей внешностью и отсутствующим ухом. Согласно распоряжению Симона он обращался с Габриэль любезно, хотя и не скрывал неприязни, и далее стучал в дверь, прежде чем войти. Правда, заходил, не дождавшись ее ответа. Габриэль услышала звук ключа, поворачивающегося в замке. И, хотя была полностью одета, натянула одеяло до подбородка.

Дверь распахнулась, и в комнату вошел Брэкстон с подсвечником в руке. Тонкая свеча едва-едва освещала мрачную комнату и ее неприглядное убранство.

— Вам придется встать, госпожа. Мой господин Балафр хочет переговорить с вами внизу и…

— …он хочет это сделать прямо сейчас, — закончила за него фразу Габриэль, передразнивая его тон, на что стражник нахмурился.

Но за насмешкой Габриэль попыталась скрыть, как заколотилось ее сердце. Она не представляла себе, зачем понадобилось охотнику на ведьм вытаскивать свою пленницу из кровати посреди ночи. Для этого нужна была веская причина. Возможно, Симон Аристид решился, наконец, сдернуть свою маску учтивости.

Итак, что ее могло ожидать среди ночи? У нее снова попытаются выудить признание? Или ее ждет нечто совсем иное и оттого пугающее неизвестностью? Если Аристиду и были свойственны естественные мужские потребности, Габриэль явно не относилась к разряду женщин, которые могли бы его заинтересовать. Она запомнила, как этот мерзавец смотрел на ее младшую сестру. Ей в тот момент захотелось выцарапать его уцелевший глаз.

Габриэль тянула время, с трудом влезая в туфли. Потом сделала отчаянную попытку хоть как-то привести в порядок свои спутанные локоны. Элегантность долго служила ей защитой, но она чувствовала, что ее блеск сильно потускнел за прошедшее время. Она поморщилась, представив себе, как выглядит в помятом платье, с воспаленными от бессонницы глазами.

Но она заставила себя выпрямиться и высоко поднять голову, когда Брэкстон слегка подтолкнул ее на выход. Он осветил ей путь на два лестничных пролета вниз. Гостиная показалась жуткой и пустой, только несколько свечей хоть как-то раздвигали ночной мрак. Аристид стоял в темноте у окна и ждал.

Этот человек имел неприятную привычку укрываться в темноте, в то время как его жертва чувствовала себя беспощадно выставленной напоказ. Его черная одежда сливалась с темнотой, за счет высокого роста он, казалось, нависал откуда-то сверху, а бритая голова и повязка на глазу придавали ему зловещий вид. Ни дать ни взять, фигура из кошмарного сна. Как Мири удавалось разглядеть хоть что-то хорошее в этом типе, было для Габриэль выше всякого понимания. Но ведь малышка дольше всех цеплялась за свою веру в фей и единорогов.

Брэкстон подтолкнул Габриэль в центр комнаты. Поклонившись Аристиду, стражник оставил Габриэль наедине со своим господином.

— Добрый вечер, госпожа Шене. — Голос охотника на ведьм звучал все с той же елейной вкрадчивостью. Это начинало изрядно действовать ей на нервы. — Могу предложить вам что-нибудь?

— Например? — резко поинтересовалась она. — Раскаленное железо, выкручивание пальцев, кипящее масло?

— Я почему-то подумал о бутылочке вина.

Аристид вышел на свет. На его губах играло некое подобие приветливой улыбки. Улыбка смягчила его мрачный вид, и, как ни странно, он показался ей даже привлекательным. Но это только взбесило Габриэль. Уж если ты охотник на ведьм, так и веди себя подобающе, и производи отвратительное впечатление.

— Нет, спасибо. Я предпочитаю услышать от вас, что вам от меня нужно. — Она сделала вид, будто не обращает внимания на стул, который предложил ей Аристид, и притворно зевнула, прикрыв рот ладонью. — На дворе ночь, на случай если вы не заметили. Или прерывание сна и есть тот метод пытки, которому вы отдаете предпочтение?

— Вы разве спали?

Его черный глаз буравил ее. Похоже, Аристид прекрасно понял, что она ночи напролет борется с мучительным страхом, что ее гложет неуверенность и отчаянная тоска по Реми.

Габриэль отвернулась. Проклятый Аристид! Она же мудрая женщина. И из них двоих ей следовало читать по глазам, а не ему. Но изуродованное лицо охотника на ведьм оставалось непроницаемым, когда он подошел ближе, спрятав руки за спину.

— Сожалею о неудобствах, которые вы испытываете, мадемуазель. Но вашему пленению скоро наступит конец.

Габриэль изо всех сил постаралась не доставить ему удовлетворение от вида ее тревоги.

— Но вы же сказали, до суда у меня две недели. У меня осталась еще, по крайней мере, одна неделя, чтобы подготовиться к защите.