Сьюзен Кэррол - Куртизанка

— Какая изящно вырезанная рука, — бормотала Кассандра. — Изящная, кожа мягкая как шелк. Но так было не всегда. Вот здесь когда-то были мозоли… — Касс прикоснулась к бугоркам на ладони. — И здесь. — Она дотронулась до кончиков пальцев Габриэль. — Мозоли от… от работы с долотом и мрамором? И эти хорошо обработанные ногти были обломаны и забрызганы краской?

Габриэль вздрогнула от вопроса, затем пояснила, чтобы уйти от обсуждения:

— Я баловалась скульптурой, лепкой и прочим. Надо было чем-то занимать себя. Мне это казалось интереснее, нежели привычное рукоделие.

— Это было больше, чем простое баловство. Эта рука могла когда-то создавать настоящие чудеса. Была способна вдохнуть жизнь в камень. Брать пустой холст и наполнять его светом и красками, рождать колдовские образы, которые гипнотизировали глаз и трогали душу. Рука необыкновенного художника.

— Возможно, у меня и были некоторые способности, — немного резко произнесла Габриэль. — Но я же говорила тебе, что любые дары, когда-либо имевшиеся у меня, я давным-давно растеряла.

— А как ведунья приходит к потери ее волшебства? — мягко уточнила Касс.

— Откуда мне знать? — отрывисто буркнула Габриэль, хотя и прекрасно знала, как и когда она потеряла свое волшебство. Она просто не желала обсуждать это. — Впрочем, это не имеет значения, — уже спокойнее договорила она. — Ни одной женщине никогда не удастся завоевать известность или заработать состояние на художественном поприще. То были давнишние и глупые мечты.

— Тебя никогда не волновала слишком большая слава и богатство. По крайней мере не тогда.

Габриэль вздрогнула и попыталась сжать ладонь, но Касс снова разомкнула ее пальцы.

— Да, очень красивая рука, но пустая, — пробормотала Касс.

— Я же сказала тебе, что без труда заполню ее драгоценностями и монетами для тебя.

— Я не об этой пустоте, я о другой, которая мало кому очевидна. Ты — красивая женщина, очень желанная и пользуешься успехом. Но твоя жизнь все равно пуста. Приехав в Париж, ты отказалась от всего, что когда-либо знала, от сестер, дома и друзей на острове Фэр. И теперь ты совсем одна.

— Чушь! У меня есть дом, полный слуг, и я частенько бываю при дворе, на банкетах, маскарадах, балах. Меня все время окружают люди, они ищут моей благосклонности.

— Женщины, которым ты не доверяешь, и мужчины, которых ты презираешь. Глупцы, они не видят ничего, кроме сверкающего фасада, который ты им демонстрируешь, и никогда близко не приближаются к настоящей Габриэль. Эта рука говорит со мной о темноте, тайне, глубочайшем одиночестве.

«Тогда моя рука слишком уж много поведала Кассандре», — подумала Габриэль.

— Какой во всем этом смысл? — спросила она, пытаясь отнять руку. — Я пришла сюда не для гадания по руке.

Касс только крепче сжала ее ладонь, и длинные, тонкие пальцы продолжали свой осмотр.

— Ой!

— Что? — спросила с тревогой Габриэль.

Касс прощупала складки на ладони Габриэль.

— Здесь я ощущаю пульсирующую вену, которая отмечает огромное честолюбие… могучее желание власти, известности… неуязвимости. Но прямо рядом с этим струится линия сердца, жаждущего страсти, романтической любви, переполненного пылким желанием любить и быть любимой.

— Та линия, наверное, слишком коротка, — усмехнулась Габриэль.

— Нет, линии равны по длине и пересекаются, достигнув точки, где предстоит свершиться выбору. Между любовью и честолюбием.

— Я уже сделала этот выбор.

— Нет, не сделала, — усмехнулась Касс и отрицательно покачала головой. — Но тебе предстоит сделать трудный выбор. А вот и старый шрам пересекает линию сердца.

— У меня вовсе нет шрамов. — Габриэль невольно надменно выпрямилась. — Моя рука безупречна.

— Шрам не на руке, на твоем сердце, Габриэль Шене. Старая рана, которую никогда надлежащим образом и не лечили. Ее оставил в твоей душе недостойный мужчина.

— Думаю, я наслушалась предостаточно…

— Ты отдала свое сердце этому мужчине, а он предал тебя, — мягко, но непреклонно продолжала Касс. — Так недостойно и мерзко может поступить только мужчина, и он причинил тебе боль! Однажды ярким летним полуднем на сеновале в сарае…

— Боже мой! Ты противная ведьма! — закричала Габриэль и вырвала руку.

Она отскочила назад, сжав ладонь. Ей казалось, будто Касс разбередила ее старую рану и заставила истекать кровью, вместе с которой оттуда потекли старые и жестокие воспоминания. О далеком июне и Этьене Дантоне, о том отвратительном и мерзком событии, который она изо всех сил старалась забыть. Нет, не старалась, а совсем забыла.

— Это… это самая настоящая чушь. — Габриэль прерывисто вздохнула и стала искать свою маску. — У меня совсем нет времени продолжать это безумие. Не хочешь помочь мне, не надо. Я явно совершила ошибку, придя сюда. Прощаюсь с тобой и желаю тебе доброго вечера.

Цербер коротко залаял, когда Габриэль решительно направилась прочь, но не успела она добраться до двери, как Кассандра позвала ее.

— Габриэль, погоди.

Девушка остановилась и оглянулась. Касс стояла неподвижно, застыв в пятне света от свечки, которую второпях забыла Габриэль.

Так они помолчали какое-то время, потом Кассандра заговорила:

— Я выполню твою просьбу, но предостерегаю тебя. Есть причины, по которым запрещено тревожить мертвых, и это занятие считают черной магией. Обращение к миру мертвых — опасное дело, и в любую минуту все может пойти наперекосяк. Иногда душа, с которой ты хочешь войти в контакт, не желает быть потревоженной, в то время как другие души, несущие зло, легко могут прорваться назад в наш мир через раскрытую тобой дверь.

Габриэль хмурилась, стараясь понять, не пытается ли Кассандра просто запугать ее.

— Ты хочешь сказать, если ты наколдуешь неправильно, может случиться… что может случиться? Можно освободить какого-то призрака или демона?

— Все возможно, когда искушаешь судьбу, играя с темными силами и черной магией.

— Но если все настолько опасно, то почему же ты… почему занимаешься этим? — настойчиво спрашивала Габриэль.

— Мои дни погружены во мрак, вот почему. — Касс не возмутил ее вопрос. — Но стоит мне вызвать мертвых, как я начинаю на самом деле видеть. Для меня это единственная возможность разглядеть другое лицо, и это оправдывает всякий риск. Вопрос: оправдывает ли твоя цель твой риск?

Оправдывает ли? Габриэль была вынуждена признать, что слова Кассандры озадачили ее. Но она подумала о Реми, о том, как рассталась с ним в тот день, когда он отправился навстречу своей гибели, о том, сколько всего несказанного осталось между ними.

— Да, — ответила Габриэль, решительно выпрямляясь. — Моя цель стоит риска.

— Тогда я помогу тебе.