Селеста Брэдли - Невеста скандального шпиона

Викарий не имел никакого повода затягивать церемонию. В действительности, он пронесся сквозь нее, как будто кто-то приплатил ему за скорость.

— Если вы осведомлены о препятствии, мешающем вам законно соединиться в браке, вы должны признаться в этом сейчас, — слова вылетали так быстро, что произносились почти нечленораздельно. Как любопытно.

Вдруг раздался шепот.

— Извините меня, сэр, но вы храпите?

Отбросив свою сосредоточенность, Натаниэль посмотрел вниз на закрытую кружевом голову под его подбородком. Она не смотрела на него, но ее голова была наклонена так, что было совершенно ясно, что она ждет ответа.

Храпит? Что за идея.

— Совершенно определенно нет! — прошептал он в кружево туда, где по его мнению, могло быть ее ухо.

— Благодарю вас, — она знаком попросила священника продолжать.

Когда викарий помчался дальше, Натаниэль решил отложить решение вопроса о безумии. В конце концов, никогда не знаешь чего ждать.

— Сэр? Вы согласны?

Гигант толкнул Натаниэля.

— Согласен! — прошипел молодой человек.

Натаниэль глубоко вдохнул. Но от этого легче не стало.

— Согласен.

— У вас есть кольцо? — спросил викарий.

Кольцо. Он забыл об этом в своей необходимости найти Фостер. Он должен был помнить — но на самом деле, какое это имело значение? Он резко покачал головой. При этом его движении мисс Трент отдернула руку, которую она почти протянула ему, выполняя часть церемонии.

Викарий прочистил горло, чтобы скрыть неловкость момента.

— А теперь я объявляю вас мужем и женой! — викарий захлопнул свою книгу, и все жители деревни вокруг них принялись аплодировать. Громкие, длительные, восторженные аплодисменты.

Это не могло означать ничего хорошего.

В качестве эксперимента, Натаниэль потянулся, чтобы поднять вуаль с лица невесты. Она смотрела на него из-под кружева, святящаяся как пухлый розовый ангел.

Викарий постучал пальцем по святой книге:

— Разве вы не собираетесь поцеловать невесту?

Вилла стояла в стороне, пока Дик и Дэн несли ее упакованные вещи в конюшню, небрежно ударив содержимое о дверь и неаккуратно бросив их на солому.

Вилла уперлась руками в бока.

— Будьте аккуратнее, ребята. Там книги моих родителей.

Два юных гиганта повесили перед ней головы как провинившиеся школьники. Она вздохнула.

— Ну, я знаю, что вам это не нравится так же, как и мне, но мы просто должны мужественно перенести все это.

Дик ковырял пол гигантским ботинком.

— Неужели ты счастлива, что покидаешь нас, Вилли? — Дэн не сказал ничего, но он никогда ничего не говорил, если Дик мог сказать за них обоих.

Вилла вздохнула и взяла по массивной лапе юношей в каждую из своих рук. Они были таким детьми, несмотря на все свои размеры. Она была их старшей сестрой на протяжении более чем двенадцати лет, но это никогда не прекращало удивлять ее.

— Вы знаете, что я люблю вас, ребята. Я никогда не покинула бы вас, если бы мне не нужно было этого делать, но женщина должна следовать за своим мужем. Если он уезжает, то с ним должна ехать и я.

— Но кто будет присматривать за тобой, Вилли, и колотить тех, кто будет слишком нахальным и все такое?

Вилла нахмурилась.

— Мой муж защитит меня, — она надеялась на это.

Они дружно обернулись, чтобы посмотреть на мужчину, седлающего мощного мерина. Он выглядел так, словно почувствовал их совместный взгляд, и его взгляд стал немного диким, как если бы он ничего так сильно не хотел в этот момент, как исчезнуть. К счастью, на всякий случай, Дик следил за ним.

Дэн нетерпеливо покачнулся.

— Ты уже знаешь, кто он, Вилли? — двое молодых людей с надеждой смотрели на нее.

Вилла поджала губы и посмотрела на своего новобрачного, наклонив голову.

— Кто он? Хм-м.

Это была игра, в которую они играла с мальчиками, и которой ее научили ее родители-натуралисты. Нужно было сопоставить человека с каким-нибудь представителем дикой природы по тому, как он или она представлялись миру. В конце концов, каждый вид живых созданий имеет характеристики, на которые можно рассчитывать, когда предсказываешь их поведение. Гончая будет преследовать все, что бежит. Сорока будет воровать все, что блестит.

Это была всего лишь глупая игра для гостиных, но Вилла не раз находила ее очень полезной.

Что же касается ее новобрачного супруга… ну, она была совершенно уверена, что Натаниэль Стоунвелл был б о льшим, чем казался.

Джентльмен с загорелой кожей и мозолистыми руками. Путешественник, носящий одежду, подходящую для любого денди, но эти вещи были заштопаны и изношены дорогой, как будто для него сама эта одежда ничего не значила. Мужчина, который ездил на дорогой лошади, но заботился о ней сам, а не позволял делать это мальчику на конюшне.

В самом деле, интересная загадка. К счастью, Вилла ничего не любила больше, чем выяснение подробностей.

Думая об исследованиях, она вспомнила о своих родителях и о тех днях, которые они проводили втроем, блуждая по полям. Отрывок воспоминания, просто тень ее прежней жизни, пронесся через сознание Виллы, принеся тоску и желание вернуться назад в мир, где не было проблемы, которая не могла бы решиться в один момент на коленях у ее матери.

Мать Виллы смеялась, ее юбки были высоко подобраны, она несла сачок и мензурку, когда входила в ручей. Вилла не могла вспомнить ничего больше, чем этот смех, звучащий в унисон с журчанием ручья и то, как пестрый свет отражался от сияющих волос ее матери.

И отец и мать Виллы были натуралистами-любителями, больше интересовавшимися существами животного мира, чем людьми. Их не беспокоило Общество, и они покинули Лондон, чтобы жить на природе, которую они так любили. Дерритон привлек их своим добродушным и терпимым населением, какое только могла предоставить преуспевающая деревня.

Затем по деревне прокатилась эпидемия лихорадки, и стало слишком поздно. Слишком поздно для разговоров о женственности и мужских тайнах. Слишком поздно для приданого и свадебных приготовлений. Слишком поздно, чтобы иметь мать, когда она больше всего в ней нуждалась.

Волна острого одиночества накатила на Виллу. Позволив себе еще один искренний вздох, перед тем как еще раз обратиться к проблеме, Вилла посмотрела на мужчину, рядом с которым она будет спать всю оставшуюся жизнь.

Что это была за странная мысль. И возможно не совсем неприятная. В конце концов, она была здоровой девушкой, оценивающей прекрасно выглядящего мужчину. Это было ее самым заветным желанием — выйти замуж за кого-то доброго и благородного, завести детей, снова иметь свою собственную семью.

Этот определенный мужчина, несомненно, казался хорошо сложенным. Ей пришло в голову, что сейчас самое время провести некоторое расследование. Они были женаты, в конце концов. Вилла приблизилась к нему, постаравшись улыбнуться как можно ярче, и удостоверившись, что она на всякий случай заблокировала дверь конюшни.