Мэри Бэлоу - Не та дверь

Ее рот открылся, и слова вырвались прежде, чем она смогла их сдержать. Все, что она должна была бы сказать – это, что она возражает против вынужденного брака из-за того, что он просто ошибся комнатой. Но сказала она вовсе не это.

- У Вас репутация, возможно, самого ужасного распутника в Англии, милорд, - сказала она.

- У меня? – его манера поведения немедленно стала надменной. Он показался ей еще более красивым, если такое только возможно. - Я полагал, что женщины питают некоторую слабость к повесам, мисс Астор. Вы, очевидно, не принадлежите к их числу?

- Не в качестве мужа, - сказала она. – Я была бы дурой.

- Конечно же, Вы не дура, - сказал он. – Итак, я отвергнут, потому что мне нравится укладывать женщин в постель, и я никогда не делал тайны из этого факта.

Мгновение она размышляла. Все было именно так. Увы.

- Да, - сказала она.

- И Вам бы не понравилось лечь со мной в постель, мисс Астор?

Да, она была права, втайне называя его взгляд гипнотизирующим, - подумала Кэролайн. Он был именно таким, а голос его был низким и чарующим. А затем смысл его слов эхом отдался в ее ушах.

- Нет, - сказала она. – Когда я выйду замуж, милорд, я хочу знать, что я - все для своего мужа. Я хочу знать, что я - единственная женщина в его жизни, и что так будет всегда.

- Если бы Вы и Ваша горничная прошлой ночью проснулись всего на несколько минут позже, - сказал он. – Этим утром Вы бы пели совсем по-другому. Я только начал, а Ваше тело уже отвечало с удовольствием. Дальше удовольствия было бы еще больше. Намного больше.

- Вы подразумеваете, - сказала она, начиная испытывать негодование. – Что сегодня утром я умоляла бы о большем? Умоляла бы даже о браке, чтобы удовольствие можно было повторить?

- Я мог бы заставить Вас безумно влюбиться в меня вообще в мгновение ока, - сказал он, небрежно проводя длинным пальцем по ее щеке.

- Вздор! – сказала она, так сильно рассердившись, что абсолютно забыла о том, что уже влюблена в него.

- Я мог бы держать пари на свое состояние, - сказал он. – Один день – вот все, что мне нужно.

Она шумно выдохнула.

- Вы утверждаете, что обладаете всем необходимым, чтобы я влюбилась в Вас, в то время как я не обладаю ничем из этого. Я конечно влюбилась бы в Вас в течение дня, но Вы бы, само собой, остались совершенно неуязвимым к моим чарам. Вы – самодовольный…, э-э… самодовольный…

- Осел? - предположил он, приподнимая брови.

- Хлыщ, сэр, - закончила она. Она была рада, что все это случилось. О, она была очень рада. Пелена спала с ее глаз, и она смогла увидеть его, наконец, таким, каким он был – не очаровательным повесой, а самодовольным ослом. Правда, ей было немного жаль, что у нее не хватило смелости произнести это слово вслух.

- Хорошо, - сказал он. – Возможно, нам следует договориться об официальном пари, мисс Астор, раз уж мы, кажется, не собираемся договариваться об официальной помолвке. Двадцать четыре часа. В конце этого срока, если я влюблюсь в Вас, то теряю свою ставку, - мы можем условиться, например, о пятидесяти фунтах? Если Вы влюбитесь в меня, то теряете - свою. Если мы оба выиграем или оба проиграем, будем считать, что мы квиты. Согласны?

Он властно протянул ей правую руку.

- Любой из нас был бы глупцом, если бы признал себя влюбленным, - сказала она. – Ведь это означало бы для него потерю пятидесяти фунтов и насмешки или жалость другого.

- Ах, но мы должны доверять благородству и честности друг друга, - произнес он. – Итак, вы согласны, мисс Астор? Если да, то мы проведем остаток сегодняшнего дня и завтрашнее утро вместе, конечно же. Что касается сегодняшней ночи, то мы сможем обсудить это позже.

- Какой полнейший вздор, - сказала она, уставившись на его руку и вспоминая странную доставляющую удовольствие боль, которую она почувствовала, когда два его пальца сжали ее сосок. У меня нет ни малейшего желания проводить с Вами время, милорд, и это пари, которое Вы предлагаете – просто глупость. Что если один из нас влюбится в другого? А что, если мы оба влюбимся? Ничего ведь не изменится. Это просто глупо.

- В лондонских клубах, мисс Астор,- сказал он. – Отказ от пари считается признаком малодушия и трусости. Сделав это, мужчина может легко потерять свою честь.

- Я не мужчина, - ответила она.

- Я это заметил.

Снова обольстительный голос. Она не решалась посмотреть ему в глаза. Она с силой опустила свою руку поверх его.

- Это глупо, - сказала она.

- Я так понимаю, что Вы принимаете пари? – спросил он.

- Да, - сказала она в тот момент, когда его рука накрыла ее ладонь. – Но это глупо.

Она взглянула на него и увидела, что он усмехается. Его зубы были очень белыми и ровными. В уголках глаз появлялись морщинки, когда он улыбался, а эти прекрасные синие глаза искрились весельем. Первый раунд за виконтом Линдоном, - подумала она, когда ее колени превратились в желе. Но она, конечно же, больше его не любила. Она презирала его.

- Это, - сказал он, вновь поднося ее руку к своим губам, – будет истинным удовольствием, сударыня. Кэролайн. Как насчет прогулки по берегу после ленча?

«Что ему следовало бы сделать, - подумал виконт Линдон, когда после ленча переодевался для прогулки по берегу, - так это вызвать свою карету и велеть кучеру везти его прямо в Лондон и остановить прямо у дверей Бедлама (англ. Bedlam, Bethlem Royal Hospital, официальное название - Бетлемская королевская больница ) - психиатрическая больница в Лондоне основана в 1247 ). Ему следовало бы примерить на себя смирительную рубашку. Он явно сошел с ума».

Ведь его билет на свободу вновь был у него в руках. Женщина отказала ему, хотя он сделал свое предложение, не пытаясь вызвать у нее неприязнь. Он даже вел себя в соответствии со строгими понятиями о чести, пытаясь настоять на своем, когда она отклонила его предложение. Он пробовал заставить ее осознать, что у нее нет иного выхода, кроме как выйти за него замуж. Тем не менее, она отказалась.

Казалось, словно мечта стала реальностью. Ему следовало оставить ее, а самому бежать и не останавливаться до тех пор, пока между ними не оказалось бы расстояние в несколько сотен миль. Ему следовало бы кричать от радости, как только он оказался бы вне пределов слышимости. Он был опять свободен, свободен от брачных кандалов, свободен от обязательств, его честь была незапятнанна.

Вместо этого… Он сердито посмотрел на свое отражение в зеркале и решил не надевать шляпу. Наверняка, на берегу будет ветрено в такой день как сегодня. Вместо этого, он воспринял ее отказ как личное оскорбление и потребовал объяснить его причину. И как только он узнал эту самую причину – ее отвращение к браку с повесой – взыграли все его старые инстинкты. Его чувство собственного достоинства не позволило ему отпустить ее непокоренной.