Селеста Брэдли - Ночной гость

— Я сама его остановила, — пробормотала Иззи. Но ее слов, казалось, никто не услышал.

— Эппингем! — взревел маркиз Ротем — а это был он. Теперь Иззи его узнала. — Эппингем, очнись, пьяница несчастный! Ты меня слышишь? Объясни, что все это значит! Я требую!

Неподвижно лежавший мужчина лишь застонал, не приходя в себя.

— Ну? Кто-нибудь знает, что тут произошло? — бушевал маркиз.

— Милорд, похоже, ваш сын напал на мисс Темпл в ее постели.

— Что? — Его покрытое пятнами лицо исказила злобная гримаса. — Где она? Наверняка какая-то вертихвостка…

Леди Черримор отступила в сторону и показала на Иззи.

Он лишился дара речи, и Иззи поняла почему. Ведь она была немолода, да и красотой не отличалась.

— Я… э-э… прошу прощения, мисс Темпл. Я не представлял… я хочу сказать, вы явно не… — Не находя слов, он вновь обрушил гнев на сына. — Почему?

Видя, что маркиз ошеломлен тем, что сын польстился на нее, Иззи почувствовала себя оскорбленной. Вот женщина, которая стоит в дверях, настоящая красавица. На нее польстится любой мужчина.

Ее золотистые волосы рассыпаны по плечам, фигура идеальная.

Иззи сразу ее узнала. Божественная Селия, леди Боттомли, жена богатого лорда. Она ворвалась в высший свет в прошлом году, и лондонское общество сразу же присвоило ей титул Несравненной, если верить сплетням.

Она выглядит испуганной. Как будто это к ней явился среди ночи незваный гость.

Иззи выпрямилась. Пелена, затуманившая мозг, вдруг рассеялась. Она бросила оценивающий взгляд на прелестную леди Боттомли. На ее совершенство, грацию, на ее женственные формы…

И Блэкуорт остановился, поняла она. Он прикоснулся к Иззи и замер.

«Сели?» — проговорил он как раз перед тем, как Иззи стукнула его по голове.

Ошибся комнатой. Комната леди Селии как раз напротив ее комнаты. Леди тоже посмотрела на нее с тревогой.

«Она знает, что я знаю». Обе женщины несколько долгих мгновений не сводили друг с друга глаз. Затем неистовство маркиза вновь привлекло внимание Иззи.

— Эппингем, дьявольское отродье! Ниже этого ты еще не опускался, гнусный распутник; Ну так это в последний раз ты опозорил мое имя! Бог свидетель, завтра утром ты будешь лишен наследства. Но этого мало, ты, грязный охотник за невинными, предстанешь перед мировым судьей, я тебе это обещаю. Ты отправишься в тюрьму, презренный ублюдок.

О Боже! Иззи взглянула на лорда Блэкуорта. Он еще не пришел в сознание и не двигался. Она не может позволить, чтобы его предали суду. Это была ошибка, но не преступление.

— Постойте, — прошептала Иззи. Никто не услышал. Она судорожно сглотнула, сделала глубокий вдох и расправила плечи. — Погодите!

— Шум стих, все взоры обратились на нее.

— Все не так, как вы себе это представляете. Он совершил ошибку. Это была просто… — Она взглянула на леди Боттомли, которая забилась в самый дальний угол и теперь в страхе смотрела на дверь.

Иззи проследила за ее взглядом. Леди Боттомли смотрела на лорда Боттомли, своего супруга. Пьяный тучный мужчина с большими грубыми руками и маленькими злобными глазками свирепо оглядел комнату. Презрительная ухмылка не сходила с его свинячьих губ.

Иззи испытала жалость к женщине, которая так боится собственного мужа.

— В самом деле? Что же тогда это было, если не преступление? — Маркиз ткнул пальцем в сына. — Негодяй нарушил закон. Изнасилование — грех, который ни один мужчина…

— Это не было изнасилованием, — сказала Иззи.

— Это была…

Иззи снова бросила взгляд на леди Селию, которая лишь умоляюще покачала головой. Иззи стала лихорадочно подыскивать иное решение.

Что ж, видно, ничего не поделаешь. Правда, терять ей особо-то и нечего. Не тратя больше ни секунды на раздумья, она сказала, перекрывая шум:

— Это была ссора любовников.

Иззи положила ладонь на дверь в Желтую гостиную, проведя пальцами по резному дереву. Она не замечала херувимов с глупыми лицами, нежно взирающих на нее с орнамента.

Единственное, что она запомнила, — это пламя свечей, мерцающее на неподвижной фигуре. Он здесь, он ждет ее. Лорд Блэкуорт.

Всю неделю, прошедшую с той странной ночи, она не переставала думать о нем. Вспоминала его запах, его могучие плечи. Беспокоилась, не слишком ли сильно ушибла его. Гадала, поладил ли он со своим отцом, который, изрыгая проклятия, вытащил его из ее комнаты. Иззи улыбнулась, вспоминая случившееся. Несдержанность этого мужчины и в самом деле была отвратительна. Улыбка Иззи погасла, когда она вспомнила реакцию других обитателей комнаты.

Леди Черримор отскочила от нее, как от змеи. После первого мгновения ошеломленного молчания возмущенный ропот и шокированные возгласы наполнили комнату. Лихорадочно перешептываясь, зеваки высыпали в коридор и принялись сплетничать, оставив ее, стоявшую посреди комнаты, словно камень, выброшенный приливом. Она не видела, как ушла леди Селия Боттомли, но обнаружила, что осталась один на один со взбешенной кузиной Хильдегардой, о присутствии которой не подозревала.

Иззи прогнала воспоминание о том, что было дальше. Вытерпев возмущенную тираду Хильдегарды несколько раз со времени их поспешного возвращения домой, она не имела ни малейшего желания снова оживлять ее, даже в памяти. Она вновь стала думать о лорде Блэкуорте.

Точнее, о руках. О да, его руки овладевали ее мыслями много раз за последние семь дней. И ночей.

Ее грезы во сне и наяву теперь подпитывались реальными впечатлениями. Его прикосновения пробудили в ней нечто, о чем Иззи и не подозревала. Воспоминания о том, какими теплыми и большими были руки лорда Блэкуорта, каким сильным он был, отпечатались на ее теле, словно печать на сургуче.

Она не могла не гадать, каково было бы посостязаться с ним в силе страсти. Снова почувствовать на себе его руки, прикоснуться к нему.

Иззи прогнала прочь эти мысли. «Ты никогда не узнаешь». Она понимала, что следует радоваться этому. Иззи расправила плечи, толкнула дверь и вошла в комнату с высоко поднятой головой.

Эппингем Роули, лорд Блэкуорт, стоял, устремив взгляд на сад за окном. Вид появляющейся зелени и хрупких цветков, борющихся с унынием зимы, не действовал на него.

Он мог думать лишь о своей незавидной судьбе. Ощущение пойманного в западню, которое он испытывал всю эту неделю, усиливалось до тех пор, пока им не овладело настойчивое желание сломать что-нибудь, предпочтительно голыми руками. И хуже всего то, что в случившемся ему некого винить, кроме себя самого.

Ошибся комнатой, идиот несчастный. Одна дурацкая пьяная ошибка, один неверный поворот в темном коридоре. Робкое предложение несчастливой в браке женщины соблазнило его, притязания старой девы загнали в ловушку, но, в конце концов, он сам виноват.