Анн Голон - Триумф Анжелики

Дьяволица?.. Нет!.. Сирики не выглядел бы так жизнерадостно и безмятежно.

Она пригляделась к Акаши и ее детям. Но она улыбалась, купаясь в своем счастье иметь честь представить благодетелям Голдсборо свое сокровище — маленькую Зоэ с египетским разрезом глаз и блестящими как черный алмаз зрачками.

Жоффрей де Пейрак возвращался к ней с полуулыбкой, обычной для него.

— Ничего серьезного, моя дорогая. Всего-навсего плохое настроение дам, которое причинило много хлопот нашему другу Патюрелю, несмотря на хорошие новости, что должны вас обрадовать.

Английский корабль из Салема доставил на борту двух их старых подруг

— Рут и Номи, тех, кого называли «квакершами-волшебницами» и талантам которых они были обязаны жизнями двух своих последних детей — Раймона-Роже и Глориандры. Эти близнецы, родившиеся в Салеме, чуть не умерли в доме леди Кранмер, где Анжелика родила, и благодаря умению этих женщин, вернулись к жизни.

При вести, что подруги, которым она была так признательна, находились в Голдсборо, Анжелика подпрыгнула от радости.

— Где же они?

Затем, увидев выражение лица Колена, она усмирила свой порыв и стала ждать продолжения.

Колен объяснил, что в отсутствие графа и графини, которые во время своего первого визита их представили и сопровождали, появление этих странных персон ново-английской внешности произвело бурную реакцию у населения Голдсборо. Это была смесь паники и нетерпимости, и стоило двум молодым женщинам появиться на берегу в своих черных одеяниях с острыми капюшонами, как раздались крики «Колдуньи! Колдуньи!», и их чуть было не линчевали.

При виде их порыв национальной солидарности сплотил в единый блок всех жителей Голдсборо: папистов и гугенотов. Они вспомнили, что все они французы и для них постоянным врагом оставался англичанин. Абсурдная мысль. Но — достаточный повод для единодушного решения не открывать дверей домов перед женщинами из Салема. А капитан лондонского корабля, как и его экипаж, был расстроен, почувствовав, что здесь оскорблена честь Его Величества и вступили в перебранку с наиболее неистовыми. Нужно было успокоить население, убедить капитана, что он может как всегда запастись продовольствием и пресной водой, купить или обменять товар: меха, французские вина и прочее.

Следствием этого стало то, что все заперли дома. Губернатор хотел бы предоставить друзьям господина и госпожи де Пейрак собственное жилище, но и это оказалось невозможным. Он понял, что гости не смогут высунуть нос на улицу и гулять, не вызвав мятежа, ибо все следили за ними сквозь ставни и бойницы. Он был вынужден, таким образом, отправить их из поселка по горной дороге к лагерю Чамплейна, где жили изгнанники-англичане.

— Ну слава Богу! Соотечественники их не оставят без внимания…

— К сожалению, вы неправы, — вздохнул Колен.

Там дела приняли такой же скверный оборот. Англичане из лагеря Чамплейна более-менее уживались, несмотря на то, что принадлежали к разным группировкам. Не существовало никакого разделения, даже по отношению к шотландцу Кромли, который был католиком и которого считали предводителем клана. Но священный страх охватил и объединил англичан в неразделимый отряд, когда они увидели «колдуний», ибо в Библии сказано: «Ты убьешь колдуна, ты не позволишь ему жить…»

Ветхий и Новый Завет объединились против них, поэтому Рут и Номи были вынуждены укрыться на пол-дороге, возле источника, где была построена лачуга и установлен крест.

— Я не смог устроить их лучше, — сказал Колен расстроенно. — Поверьте, мадам, я так сожалею!

Он упустил время, чтобы направить паству на правильный путь.

Прибытие Ванерейка из Дюнкерка, который выдавал себя за французского королевского корсара, но которого от теплого Карибского моря до ледяных морей Новой Земли все знали как отъявленного пирата, добавило суматохи ко всеобщему замешательству. Этот Ванерейк, и это все знали, был очень близким другом Жоффрея де Пейрака, его побочным братом. Под этим титулом он каждый год приезжал отдыхать на Восточный берег, в Тидмагуш, или в Голдсборо. Во время своего последнего появления он произвел настоящий «взрыв», так как прибыл со своей дорогой Инес. Ходили слухи, что их разлучили, но они снова встретились на борту «Бесстрашного» и она заняла свое место любовницы и победительницы перед двумя или тремя красотками с темными глазами, смуглыми лицами и черными волосами, которые танцевали испанские танцы в свете факелов и под луной на песке.

Члены городского совета Голдсборо покинули свои дома, чтобы воспротивиться этому визиту. «Мы не позволим ему на этот раз войти в порт,

— решили они. — Нам надоели эти ежегодные скандалы».

Они кричали, что Колен подозревается в том, что хочет открыть публичный дом среди их стен. И к тому же им навязывают «колдуний».

Колен поспешно вывел на рейд небольшое судно, чтобы на нем указать гостю из Дюнкерка путь в небольшую бухту рядом с Голубой Бухтой.

— Оттуда-то я услышал ваши сигналы. Мы и не подозревали о вашем возвращении. Я уверен, что если бы они знали, что близок ваш визит, такие страсти не разыгрались бы.

— «Когда кота нет поблизости, мыши танцуют», — произнесла Анжелика. — И поскольку они не подозревают, что я заткну им глотки их же собственными проклятиями, то словно невинные агнцы и святоши, они предаются «священному гневу»!.. Ну и отродье!.. Однако им известно, что для меня более оскорбительно видеть, как плохо обращаются с моими друзьями, нежели со мной лично. И только они, — она повернулась к Сирики и его семье, — не отреклись от нас. Хотя это, наверное, может повлечь за собой неприятности для вас.

Сирики сказал, что им не так-то просто было «спрятаться».

— Когда раздался выстрел пушки с «Радуги» Сара Маниго запретила мне появляться перед вами. Был приказ вас не встречать, и все должны были ему повиноваться. Но мы все же ухитрились, моя супруга и я, улизнули.

— Решительно, они неисправимы! У них отсутствует всякая логика, одни только политические страсти. Что за безумие нашло на них?

— Подул дьявольский ветер! — повторил Сирики с загадочной серьезностью.

Колен Патюрель подтвердил, что тяжелая жара не спадала в течение всего августа, ветер приносил влажные массы воздуха, что обнажало и взвинчивало нервы и приносило только усталость и никакого утешения. Все испытывали головокружение и растерянность. К тому же на море, за подводным рифом, поднялся легкий шторм, который осложнил вход в бухту и прогнал от берегов рыбу.

Продолжая говорить и объясняться, группа прошла вдоль берега и достигла «Гостиницы при форте».

— Войдем! — предложил Колен. — Стакан вина нас развеселит.