Кристина Додд - Третий поклонник

И все-таки он здесь не случайно. Именно сейчас. Так же как и она. Стукнув кулаками по столу, он обвинил в этом единственную женщину, которая могла быть тому причиной.

– Черт бы тебя побрал, мама!

Джесси немного отодвинула стул.

– Простите, что?

Другие обедающие смотрели на него так, будто он разума лишился. Молодой муж занервничал, прекрасно понимая, что с Гарри ему не справиться, но в то же время отлично сознавая, что джентльмен не может стоять в стороне, когда оскорбляют леди.

Как будто Гарри тронул волосок на голове Джесси. Окинув новобрачного убийственным взглядом, он понизил голос:

– Вы встречались с лордом Гранвиллом?

– Я же сказала, что встречалась.

– Десять лет назад. Сомневаюсь, что вы узнаете его после столь долгой разлуки.

Джесси с негодованием выпрямилась:

– Узнаю! Я никогда не забуду его угрюмый вид. Он всегда поглаживал свою бородку вот так. – Она очень похоже изобразила молодого, напыщенного Гарри. – И носил дурацкую шляпу. Этот человек совершенно не заботился о своем костюме и мог явиться к столу в заляпанных грязью сапогах!

Гарри сдавленно кашлянул. Да, было время… но он все-таки не помнил эту роскошную деву со сверкающими страстью глазами.

– По словам папы, молодой лорд набрался глупой претенциозности в школе.

Так и было.

– Такое случается.

Джесси это не интересовало.

– Но когда папа на прошлой неделе сказал, что лорд Гранвилл один из претендентов на мою руку и я напомнила о его пренебрежительном ко мне отношении, папа заявил, что лорд Гранвилл стал старше и, несомненно, мудрее. Я не хочу развеивать ваши иллюзии относительно мужского пола, мистер Уиндберри. – Джесси снова называла его официально. – Но по моим наблюдениям мужчины с возрастом не умнеют, с годами они становятся более эксцентричными и испорченными. – Она с горящими глазами подалась вперед. – К сорока годам они приобретают подагру, большие животы, вставные зубы и любовниц из простолюдинок по всей Англии.

– Серьезный вы сделали вывод из банальной шляпы, – слабо заметил Гарри. Он жалел, что не может как-то оправдать ошибки своей молодости, это была лишь рисовка избалованного юнца. На Джесси, очевидно, обрушился главный удар.

– Завидев меня, Гранвилл всегда спешил прочь, будто он выше того, чтобы иметь какие-нибудь дела с такой простушкой, как я.

Гарри попытался возразить, но Джесси, по-видимому, оседлала своего конька.

Поставив локоть на стол, она величественно повела рукой:

– А мне нужно было лишь немного внимания. Чтобы кто-то счел меня симпатичной, а не пухлой коротышкой с соломенными волосами и веснушками, какой я тогда была. Откуда я знала, что ветка сломается как раз тогда, когда лорд Гранвилл встанет под деревом? Как я могла догадаться, что он пытается соблазнить мисс Джонс? У него был всего лишь сломан нос, но он так взбеленился, будто я изуродовала лицо античной красоты!

Гарри застыл. Теперь он вспомнил! Он праздновал в поместье свои успехи в Оксфорде. Маленькая девочка Джессика, приехавшая со своим отцом, следовала за ним по пятам, так что он готов был зареветь от бешенства. Она ходила за ним повсюду, а он только что вернулся из университета и считал себя светским львом. Когда он наконец увлек прелестную мисс Джонс в яблоневый сад, обнял и уже собирался запечатлеть горячий поцелуй на ее сочных губках, с дерева, как раз между ними, свалилась Джессика и сломала ему нос.

Гарри протяжно вздохнул. Он вспомнил ту девчонку.

Глядя через стол, он внимательно рассматривал женщину, которой она стала. И снова, теперь уже мягче, сказал:

– Черт бы тебя побрал, мама.

Он хорошо знал свою мать. Она понимала, что взрослая Джесси заинтригует его так же сильно, как раздражала Джессика-подросток. Мать ловко расставила западню.

Гарри заставил себя слушать сидевшую напротив молодую леди, которая дрожавшим от негодования голосом продолжала:

– Кровь потекла на его дурацкую козлиную бородку, я попыталась помочь ему, а он… он проклинал меня. Он так на меня орал! Кричал, что я скверная девчонка, что он с меня шкуру спустит. Мисс Джонс, которая вытирала его носовым платком и кудахтала над ним как глупая курица, уверяла его, что поговорит со мной. Она отвела меня в дом, и папа увез меня…

– И вы больше никогда не видели лорда Гранвилла.

– Нет. – Джесси вздрогнула. – Слава Богу, нет! Он вечно рыщет по чужим странам в поисках неизвестно чего, навязывая заботу о своем поместье и состоянии бедняжке-матери.

– Кто вам это сказал?

Как будто он этого не знал.

– Его мать.

– Вы близки?

– Она была так добра, что разыскала меня.

– Добра. – Это прозвучало как согласие. Хотя на самом деле это было не так.

– Так что можете себе вообразить мои страдания при мысли… от одного лишь упоминания о союзе с отвратительным лордом Гранвиллом.

– Ужасно. – Хотя Джесси целовала его с таким жаром, что Гарри едва удержался, чтобы не сказать правду. – Я удивлен, вы так хорошо держитесь.

Она улыбнулась, но ее губы дрожали.

– Исключительно благодаря вам, дорогой Гарри.

Мрачно уставившись на нее, он погладил горбинку на носу. Ее не было, пока Джесси не сломала ему нос.

– Знаете, я никому не рассказывала всю правду о том неприятном времени. Конечно, люди жестоки и порой напоминают мне о нем, а мисс Джонс – моя самая лучшая подруга…

– Разумеется, – пробормотал он. Только Джесси могла стать подругой женщины, с которой он потерпел неудачу.

– …но я никогда не была способна признаться, как я любила лорда Гранвилла и как его безразличие, его бессердечность ранили меня.

– Вы действительно любили его? – Глупо чувствовать себя польщенным.

– Конечно. Иначе почему я следовала за ним по пятам?

– Но вы описали его как абсурдного человека.

Улыбка тронула ее губы.

– Люблю абсурд.

Этим комплиментом стоит дорожить! Если в молодости он лелеял мысль о своей значимости, то Джесси ее полностью развенчала. Когда она свалилась на него с ветки, он действительно был отвратительным. Противным, надменным, бессердечным. На это имелись свои причины. Друзья немилосердно дразнили его из-за влюбленности Джесси, и он знал, что из-за сломанного носа они ему пощады не дадут. Это из-за Джесси он уехал за границу служить своей стране, стал зрелым и ответственным. Он должен ее благодарить, а не хмуриться.

Но когда он вспомнил тот ужасный прием в поместье…

И все же кто станет теперь думать о когда-то попранном достоинстве? Она красива, обаятельна и предложила себя ему. Можно держать ее в неведении относительно своего прошлого и не говорить о том, что он делал во имя страны.

Взяв ее руку и лаская тонкие пальчики, он почувствовал удовольствие.