Джулия Энн Лонг - Соблазн и страсть

— Но сейчас все дороги в ужасном состоянии, поэтому до Горринджа, наверное, будет не так просто добраться, — заметила Сильвия. — Хотя, с другой стороны… — Она ненадолго задумалась. — Возможно, Сабрина сейчас действительно там, и было бы глупо откладывать поездку до весны.

Кит нахмурился и проворчал:

— Хорошо, вы меня убедили. Но тогда нам придется день-другой потрястись по жутким дорогам. И еще… Даже если викарий пожелает с нами говорить, это не означает, что он соблаговолит вспомнить далекое прошлое.

— День-другой?.. — пробормотала Сюзанна. — Неужели путешествие и впрямь окажется таким долгим?

Кит не успел ответить, потому что его жена вдруг заявила:

— Полагаю, нам стоит заблаговременно известить викария о нашем приезде. Может, написать ему письмо?

— Нет, писать не стоит. Возможно, викарий даже не прочтет наше послание, так что глупо ожидать, что он как-то отреагирует на него. Не следует обольщаться, на сей счет.

— В таком случае завтра утром мы отправляемся в Горриндж, — подытожил Том.

Где-то в середине дня Мэри с мужем, а также Сабрина и Джеффри решили прогуляться по тропинкам парка в Ла-Монтань. Тропинки эти казались бесконечными, и некоторые из гостей утверждали, что они представляли собой настоящий лабиринт. Однако убедиться в этом Сабрина и ее спутники не успели. Становилось все холоднее, а когда задул еще и пронизывающий ветер, все четверо поспешно вернулись в дом.

Им тут же подали горячий шоколад, и они уселись вокруг ломберного столика, чтобы сыграть партию-другую в карты. Мистер Мамфри и миссис Уэссел уехали еще утром, так как у них было намечено выступление в соседнем городе. Мистер Уиндем тоже отсутствовал, и прошел слух, что он пишет картину. Чем же в это время занимался граф, никто не знал.

«Довольно странная манера принимать гостей, — подумала Сабрина. — Может, он избегает нас? И если так, то почему?» Присутствие хозяина поместья подавляло, но, как ни странно, отсутствие графа было еще заметнее. Впрочем, Сабрина ничего не имела против — так было гораздо спокойнее.

Едва все четверо уселись за карты, как на пороге появилась синьора Ликари — яркая, как картинка из модного журнала. Пожаловавшись на скуку, она присоединилась к играющим, но после двух робберов поморщилась и заявила:

— Нет, не стоит сегодня играть! Что-то карта не идет.

Бросив карты на стол, синьора Ликари поднялась из-за ломберного столика и, приблизившись к окну, уставилась куда-то в пространство, как будто хотела за окном разглядеть Лондон; так, во всяком случае, показалось Сабрине.

Вне всякого сомнения, синьора Ликари скучала. И Сабрина, к стыду своему, сейчас чувствовала то же самое — ее одолевала скука. Конечно, ей нравилось играть в карты, нравилось общество Мэри, Пола и Джеффри, но все же… Ах, сейчас ей начинало казаться, что она хочет чего-то другого… Но чего именно? На этот вопрос Сабрина не находила ответа, и это почему-то все больше ее беспокоило. К тому же она очень тревожилась за Джеффри; ей казалось, что он чем-то огорчен — во всяком случае, он почти не улыбался, совсем не смеялся и мало говорил. Сначала ей подумалось, что он переживает из-за поцелуя, но потом она решила, что его хмурый вид скорее вызван волнением перед встречей с графом, ведь во время этой встречи должно было решиться очень многое.

Они просидели за картами до обеда, но эти несколько часов показались Сабрине бесконечными.

Первую половину дня Рис провел наверху, на своей половине. На столе перед ним лежал лист бумаги, на котором он время от времени писал слово, другое, затем зачеркивал и писал еще что-нибудь, а потом опять яростно все зачеркивал. Время от времени он поднимался из-за стола и принимался нервно расхаживать по комнате, задерживаясь у окна и глядя на клонившееся к закату солнце.

В конце концов, граф решил, что вдохновение, скорее всего, придет к нему после обеда. С раздражением, отбросив в угол ни в чем не повинное перо, он вышел из своего кабинета и стремительно зашагал по коридору.

Во время обеда настроение у Сабрины заметно улучшилось; она веселилась, смеялась и шутила. Да и Мэри, как обычно, весело щебетала за столом; она даже упросила графа послать приглашение их общим знакомым Колбертам, жившим в двух часах езды от Ла-Монтань.

После обеда синьору Ликари снова попросили спеть, и на сей раз, в роли просящего выступил мистер Уиндем.

Певица откинулась на спинку кресла и, прикрыв глаза, приняла задумчивый вид. Потом, открыв глаза, вздохнула и произнесла:

— Только не сегодня. Я не в голосе.

Было очевидно, что синьору Ликари не так-то просто уговорить спеть. Сабрина, взглянув на Уиндема, заметила, что он усмехается.

— А как вы, мисс Фэрли? — неожиданно спросила певица. — Вы не увлекаетесь музыкой?

В голосе синьоры Ликари звучала откровенная издевка, и Сабрина, возмутившись, не сочла нужным отвечать этой надменной красавице.

— Сабрина очень хорошо играет на фортепиано, — раздался вдруг голос Джеффри. Выразительно взглянув на девушку, он добавил: — Сыграйте же нам что-нибудь.

— Да-да, было бы очень неплохо потанцевать под музыку, — вмешалась в разговор Мэри. — Сабрина, сыграй, пожалуйста.

Лицо синьоры Ликари исказилось, как если бы ей сказали что-то обидное.

— Да-да, сыграйте нам что-нибудь, мисс Фэрли! — внезапно послышался голос графа. — Одна из музыкальных пьес вон там, на полке фортепиано. Возможно, вам понравится эта вещь. И если хотите, то я возьму на себя обязанность переворачивать для вас страницы.

Сабрина бросила на графа настороженный взгляд. Интересно, что побудило его к такой любезности? Но он смотрел на нее невозмутимо, казалось, что он действительно хотел ей помочь, не более того.

Как бы то ни было, Сабрина решила, что нельзя отказываться от помощи, так как ее предлагал сам хозяин дома.

Тут синьора Ликари в очередной раз поморщилась и, как бы сдерживая зевоту, пробормотала:

— Вам, вероятно, потребуются слушатели, чтобы с восхищением внимать вашей игре. Что ж, возможно, кое-кто оценит вашу игру, а другие пускай танцуют. — Певица снова зевнула, и казалось, что она умирает от скуки.

«Что ж, замечательно, мою игру будет оценивать сама синьора Ликари», — подумала Сабрина.

— Я с большим удовольствием сыграю для вас, синьора.

Неподалеку от фортепиано расставили несколько кресел, для остальных слушателей поставили небольшое канапе, а для желающих танцевать освободили место посередине комнаты. Мэри с Полом, а также девицы семейства Колбертов вышли на середину комнаты и взглянули на Сабрину. Ужасно волнуясь, но, стараясь не подавать виду, она подошла к фортепиано. Стоявший перед ней инструмент казался на редкость дорогим — огромный, сверкающий медью и полированным красным деревом, со множеством блестящих клавиш, украшенных перламутром, это был инструмент-аристократ, лишь отдаленно напоминающий растрескавшееся старенькое пианино, на котором Сабрина исполняла церковные гимны во время богослужений в Тинбюри. Она ужасно смутилась при мысли о том, что ей сейчас придется играть менуэты или быстрые танцы наподобие шотландского рила или джиги. «Но ведь инструменты для того и созданы, чтобы на них играть, а не любоваться ими, не так ли?» — сказала себе девушка, стараясь успокоиться.