Барбара Картленд - Бегущая от любви

– Никто лучше тебя, Серж, не разбирается в женщинах, – сказал лорд Карденхэм. – Я хочу, чтобы ты посоветовал, как и в какие цвета должна одеваться Салена.

– Только один человек в Монте-Карло может об этом судить, – ответил князь, – и это – Иветт. Она в своем роде художник и никогда не допустит безвкусицы, как другие портнихи.

– Да-да, Серж, я весь внимание, – сказал лорд Карденхэм. – Продолжай, прошу тебя. Мне представляется, что и ты в своем роде художник – хотя, быть может, эта черта вообще свойственна русскому темпераменту.

– Одежда красивой женщины должна стать частью ее сущности и характера, – сказал князь. – И никогда, запомни это, Берти, никогда женщина не должна превращаться в «раму для сушки белья».

– Я понимаю, – ответил лорд Карденхэм. – Но понимаю также, что не смогу заплатить Иветт – как не могу позволить себе морскую прогулку.

Он говорил без тени смущения, а вот Салена почувствовала, как краснеет.

Она отлично понимала, зачем отец привлек к ней внимание, и ей отчаянно захотелось убежать, спрятаться и не слушать, как он в непринужденной манере подводит разговор к нужной ему теме.

Князь тоже понял, к чему клонит лорд Карденхэм, и с долей насмешки сказал:

– Такая красавица, как твоя дочь, достойна самого лучшего!

– Ты действительно так считаешь? – прямо спросил лорд Карденхэм.

– Разумеется, – ответил князь. – Пошлите слугу в Монте-Карло, пусть скажет Иветт, что чем скорее она будет здесь, тем лучше. Не сомневаюсь, что она найдет дорогу даже с закрытыми глазами.

– Весьма признателен, – сказал лорд Карденхэм. – И знаю, что Салена тоже тебе благодарна. Ты должна поблагодарить князя за столь щедрый подарок, моя дорогая.

– Спасибо… Огромное вам… спасибо… – послушно проговорила Салена.

В то же время она была так смущена, что даже не могла заставить себя посмотреть князю в глаза, а на ее щеках полыхал румянец.

Как унизительно, думала она, что отец вынужден просить кого-то заплатить за ее наряды.

Конечно,/князь вполне мог позволить себе такие затраты, но Салена не сомневалась, что, узнай об этом, ее мать была бы потрясена, а настоятельница просто пришла бы в ужас.

Слуга, который принес шампанское в серебряном ведерке со льдом, избавил Салену от необходимости смотреть на князя.

Когда начали разливать шампанское, она прикрыла рукой свой бокал.

– Благодарю вас, но мне не нужно.

– Вы не любите шампанское? – удивился князь.

– Я пью его редко, – сказала Салена. – Только на Рождество и в день рождения папы.

– Тогда, может быть, лимонаду?

– Да, пожалуйста.

Князь распорядился принести лимонад, а потом сказал задумчиво:

– Вам можно позавидовать, Салена: вы только начинаете жить, и все вокруг кажется новым и увлекательным. Интересно, что бы мы чувствовали, Берти, если бы нам вновь стало по восемнадцать?

– Давние времена, – вздохнул лорд Карденхэм. – Но я помню, как чуть с ума не сошел, когда выиграл в стрипл-чез.

– Для меня живее всего воспоминания о любви, которую я испытал в этом возрасте, – задумчиво произнес князь. – Это было не первое мое увлечение, но я был влюблен до безумия. Я смотрел один и тот же балет день за днем, и он неизменно мне нравился.

Оба мужчины засмеялись, а Салена подумала, что если она когда-нибудь оглянется на прошлое, то вспомнит свое первое впечатление о юге Франции и белую яхту, рассекающую волны Средиземного моря.

Когда она допила свой лимонад, князь предложил ей взглянуть на ее комнату.

– Скоро приедет Иветт, и тогда мы выберем платье для сегодняшнего вечера и другие, которые вы сможете носить до того, пока она не сошьет что-нибудь получше.

– Не думаю, что мне понадобится слишком много, – смутившись, быстро сказала Салена.

После этих слов лорд Карденхэм нахмурился: без сомнения, он собирался взять от князя все, что только возможно.

Салене опять стало стыдно, и она поднялась в свою комнату. Ее вещи уже были распакованы.

Глядя на портрет матери, стоящий на туалетном столике, она подумала: интересно, что сказала бы мать по поводу всего происходящего?

Леди Карденхэм не приходилось пользоваться услугами профессиональных художников, но этот набросок, сделанный каким-то любителем, был очень схож с оригиналом, и Салене показалось, что мать смотрит на нее укоризненно.

– А что я могу поделать? – вслух спросила Салена. – Отец, разумеется, не прав, но я не могу остаться на этой великолепной вилле, если у меня не будет приличных нарядов.

Но платья, которые привезла Иветт из Монте-Карло, никак нельзя было охарактеризовать словом «приличные».

Портниха приехала отнюдь не так быстро, как говорил князь, и Салена, стесняясь спуститься вниз, улеглась на кровать и стала смотреть в окно.

В мыслях она унеслась так далеко, что не заметила, как пролетело время. Но решительный стук в дверь мгновенно спустил ее с небес на землю.

Мадам Иветт оказалась жизнерадостной темноволосой француженкой; она была некрасива, но в ней, без сомнения, чувствовался настоящий шик.

Она привезла с собой огромное количество чемоданов и ассистента, который занялся их распаковкой.

– Я уже видела вашего отца, – сообщила она Салене, – и его высочество. Они сказали, что мне следует одеть вас, mademoiselle, в свои особые произведения, а потом отправить в гостиную, где они будут ждать, чтобы оценить результат.

– Но я… мне будет… очень стыдно, – пробормотала Салена.

– Когда я закончу вас одевать, вы увидите, что вам совершенно нечего стыдиться, mademoiselle, – сказала мадам Иветт. – Но о-ля-ля! Как леди могла позволить напялить на себя такое, просто уму непостижимо!

Салена объяснила, что она только что приехала из монастырского пансиона. Мадам понимающе покивала, но простенькое и плохо скроенное платье, в котором Салена путешествовала, с отвращением бросила на пол.

Облачившись в вечернее платье, Салена посмотрела в зеркало и увидела в нем незнакомку.

Корсет, с которого начала мадам Иветт, был затянут до предела, подчеркивая ее тонкую талию.

– Слишком туго, мадам! – воскликнула Салена, но француженка лишь отмахнулась.

– У вас замечательная фигура, mademoiselle! Прятать её – великий грех!

– Но мне трудно дышать.

– Это потому, что вы распустили свое тело. Это неправильно, очень неправильно. За телом нужно следить всегда.

Белое мягкое платье довольно смело подчеркивало нежный изгиб груди и белизну кожи Салены – и вместе с тем придавало ее облику что-то воздушное, неземное. Сразу стали заметнее ее юность и свежесть лица, похожего на цветок.

Мадам Иветт внимательно осмотрела Салену.

– C'est bien 3! – сказала она. – Пожалуй, не помешали бы еще несколько драгоценностей, но…

– Нет-нет! Пожалуйста, не упоминайте об этом, – перебила Салена.