Виктория Александер - Урок супружества

— Что это вы делаете? — спросила Марианна.

— Высматриваю ваших сестер, — резко ответил маркиз. — Если вы не заметили, они исчезли. Наверняка побежали набираться жизненного опыта или приводить в действие иной злодейский план, нацеленный только на то, чтобы испортить мне жизнь.

— Ерунда, — рассмеялась девушка, — да ведь они правы…

— Сегодня пешком, Хелмсли? Не в твоем стиле, — раздался за ними протяжный надменный голос.

Томас резко развернулся и едва не застонал. Ему, сидя верхом на прекрасном представителе конского племени, ухмылялся лорд Пеннингтон. Рядом на не менее великолепном скакуне восседал с такой же улыбочкой лорд Беркли.

— Пеннингтон, Беркли, — неохотно поприветствовал их Томас.

Оба имели славу повес и числились в его приятелях. Но в данный момент он не имел желания демонстрировать им своих невинных подопечных.

— Ты поспешил с выводами, Пеннингтон, — взгляд Беркли переместился на нечто позади Томаса, и интонация его тут же приобрела оттенок восхищения, — Это впечатляет гораздо сильнее обычного стиля Хелмсли.

Беркли спешился и подошел ближе.

— Отлично, старик.

Томас обернулся. Марианна, Джослин и Бекки стояли, рассматривая новоприбывших. Их лица озаряли одинаковые улыбки. В эту минуту он увидел их такими, какими их, должно быть, видели остальные. Идеальное воплощение женского обаяния. Свежие, восхитительные и прекрасные. Он нахмурился. Возможно, слишком прекрасные.

— Не стой столбом, Хелмсли. Представь нас, — подтолкнул его локтем Пеннингтон.

Он уже спешился и теперь, как и Беркли, стоял локоть о локоть с Томасом.

— Да, милорд, — Марианна протянула руку Пеннингтону. — Пожалуйста.

Что, черт возьми, случилось с ее голосом? Право слово, он не был таким знойным еще мгновение назад. Томас нахмурился еще сильнее.

— Позвольте представить вам леди Марианну, Джослин и Бекки Шелтон, — неохотно произнес Томас.

— Ребекка, — пробормотала Бекки.

Охваченные приветственным пылом, оба мужчины, по всей видимости, сочли своим долгом перецеловать все предложенные ручки. В чём слегка переусердствовали, по мнению Томаса. И разве Пеннингтон не удерживал руку Марианны намного дольше, чем следовало?

— При более близком рассмотрении, думаю, что прогулка — это великолепная идея. Можем ли мы к вам присоединиться? — спросил Беркли.

— Это большая честь для нас, — Марианна благосклонно одарила Беркли улыбкой — чересчур соблазнительной улыбкой.

— Не будете ли вы столь любезны, — Пеннингтон рассеянно сунул вожжи в руку Томаса и двинулся к Марианне.

Томас с негодованием уставился на них.

— Послушай, Пеннингтон…

— Будь хорошим парнем, Хелмсли, — Беркли передал Томасу собственные вожжи и пристроился между Джослин и Бекки, то есть Ребеккой. И группа двинулась вперед.

— Я вам не чертов грум, — крикнул им вслед Томас.

— Никто никогда не перепутает вас с конюхом, милорд, — Марианна приостановилась и взглянула на него через плечо, в глазах — сама невинность, — Но вы же не против, не так ли?

— Да и как он может? — в своей обычной легкомысленной манере вставила Джослин. — Он же хочет, чтобы мы встречались с новыми людьми.

— Как предусмотрительно с вашей стороны, милорд, — Бекки послала ему сладчайшую улыбку.

Томас уставился на них в полном неверии. Но они шагали вперед, и ему ничего не оставалось, как следовать за ними, ведя в поводу лошадей и бормоча про себя:

— Я чертовски против!

Что, к дьяволу, случилось с этими девицами? Они внезапно превратились в совершенно других созданий. Сестры были провинциальными девушками и не привыкли к мужчинам такого сорта, как Пеннингтон и Беркли. Минуту назад они были самой невинностью, только что со школьной скамьи, и вот — они уже сирены. Соблазнительницы. Их флирт был столь отточен, что мог быть присущ и более опытным дамам. Впрочем, абсолютным знатоком женских душ его не назовёшь.

Было что–то тревожащее в том, как Марианна и ее сестры вдруг стали подкованы в искусстве флирта. Томас всегда считал, что такому надо учиться. Видимо это было инстинктивным. Как и птичьи трели во время брачного периода. Он прекрасно понимал своих друзей, которые поспешили поскорее представиться. Оба были буквально очарованы.

А Томас вел их чертовых лошадей!

Но, если смотреть на все с его точки зрения, разве было в этом что–то неправильное? Разве это не соответствовало его планам? И репутации Беркли с Пеннингтоном были не хуже, чем репутации иных неженатых мужчин, с которыми он был знаком. Честно говоря, не хуже его собственной. Их титулы были более чем респектабельными, так же как и их состояния. Фактически они могли составить великолепные партии. Именно такие, каких так желал для девушек Томас.

Его настроение улучшилось. Разумеется, успехом это было назвать рановато, но для начала — неплохо. Судя по реакции его друзей, у него не будет проблем со сватовством сестер. С тем, чтобы выдать замуж Марианну.

В воздухе разносился женский смех. Это Марианна? Конечно же, она вела себя, как и обещала — следовала плану Томаса и своему желанию познать жизнь во всей красе. Он с досадой свел брови. Но ей совсем необязательно выказывать подобный энтузиазм. Он хотел выдать ее замуж, а не разрушить ей жизнь.

Ему следует приободриться. Если считать Пеннингтона и Беркли первыми ласточками, то все стоящие великосветские холостяки будут тоннами падать к ножкам сестер Шелтон. И будьте уверены, по крайней мере, несколько из них смогут увлечь Марианну и она соблазнится перспективой брака. Она изменит свое отношение к замужеству, стоит ей встретить правильного мужчину. Точно–точно, он мигом сбудет ее вместе с сестрами с рук.

План Томаса будет приведен в действие, а обязательство устроить девушкам удачный сезон — выполнено. В конце концов, что может быть лучшим его завершением, как не удачная партия? А если ему будет сопутствовать удача, он и себе найдет подходящую невесту.

До него доносились беззаботные голоса. Странно раздраженный, Томас нахмурился. Он же должен быть в восторге оттого, что все идет по его плану и так, как он хотел.

В чём же дело?

* * *

Томас казался непривычно притихшим по дороге домой. Молчаливая, неприступная фигура. Он смотрел на многолюдные улицы, будто был один в карете. Его поведение не было грубым, но он был слишком немногословен, и сестры предпочли сидеть в тесноте втроем, чем жертвовать одной из них, чтобы та составила ему компанию. Не то чтобы они придавали ему слишком большое значение.

Марианна склонилась к сестрам, голос ее понизился до шепота.

— Вы это видели? У вас есть хоть какая–то идея, как мы…

— Они оба были в наших руках, — голос Джослин был полон благоговения. — Это было здорово!