Персия Вулли - Гвиневера. Дитя северной весны

Вернувшись домой в приподнятом и бодром настроении, я обнаружила, что узлы и корзинки сложены за дверью.

— Бедивер приказал, — немногословно объявила Винни с мученическим лицом. — Он говорит, что будет проще присматривать за всеми тремя королевами, если они будут жить под одной крышей в главном доме.

Я кивнула, подумав о том, что это, конечно, разумная мера предосторожности, однако несколько рискованная, если принять во внимание столь разные характеры.

Винни неожиданно очень понравилось новое место, отвечающее ее представлению о «женской половине», которая, как она считала, полагалась любому приличному двору.

Каждая из нас заняла по комнате, и теперь мы могли есть вместе или отдельно, в зависимости от желания, а мне стало проще заходить к Игрейне, когда королеве-матери хотелось повидать меня.

Нимю переехала вместе с нами, и собаки тоже, хотя Бедивер сказал, что одна из местных девушек, работавшая на кухне, вызвалась приглядывать за ними. Эта девушка оказалась Фридой, и я в шутку предположила, что, ухаживая за щенками, она сможет поддерживать отношения с Грифлетом.

— Ну, — ответила саксонка тягуче и с резким акцентом, — пока мы оба играли и возились с ними, собаки привыкли ко мне, и, кроме того, мне они вообще нравятся. И если, — добавила она серьезно, — Грифлет собирается стать воином, мне придется доказать ему, что я способна на большее, чем быть просто судомойкой.

Я подозревала, что богиня сплетает нити их судеб, как проделала это с Мерлином и Нимю.

Жизнь в Саруме текла спокойно и беззаботно; каждый старался не мешать остальным. Моргана и Нимю полностью избегали одна другую, и, хотя я навещала Игрейну каждый день, две жрицы, казалось, чередовали вечера, проводимые в нашем обществе. Компаньонка Игрейны Эттарда всегда была с ней, наблюдая и слушая, но не произнося ни слова. Я уже начала гадать, не слабоумна ли она.

Спустя две недели пришло известие, что вторжение оказалось гораздо серьезнее, чем ожидал Артур, и главное сражение разыгралось около Каэрлеона, недалеко от реки Аск. В этом городе Артур получил христианскую корону, и казалось обидным, что он вынужден восстанавливать свое королевское право там же, где и четыре года назад.

Сам верховный король ранен не был, хотя многие с обеих сторон были убиты или покалечены. Похоже, что переметнувшихся к ирландцам придется гнать от королевства к королевству, поэтому нам надлежало оставаться в Саруме до конца лета.

Я вздыхала, опечаленная тем, что Артуру пришлось преследовать ирландцев вместо того, чтобы вернуться в семью, тем более что после нашей первой близости я не забеременела.

Моргана с горячностью воспринимала военные новости, вздымая вверх руки и заявляя, что умрет от скуки, просидев здесь до жатвы. Игрейна с Бедивером с трудом убедили ее, что попытка вернуться к озерам безрассудна, потому что защищать ее смогут только карлик и группа служителей. В конце концов верховная жрица с нескрываемым раздражением согласилась остаться с нами. Она все больше и больше времени проводила в обществе своих последователей.

К началу июня наступила непрерывная череда тихих ленивых дней, мало отличавшихся один от другого. Наше существование было таким бесцветным, что день, когда Эттарда что-то произнесла во время чаепития, стал почти праздником.

Нимю рассказывала о том, как щедро Мерлин делился с ней своими знаниями. К этой теме она обращалась часто. И вдруг Эттарда неожиданно наклонилась вперед, от сосредоточенности слегка нахмурив хорошенькое личико.

— А ты не боишься находиться рядом с Мерлином? — спросила она со страхом и любопытством.

— Боюсь? — переспросила жрица.

— Он такой… могущественный. Ведь он второй по важности человек в королевстве, — многозначительно заметила Эттарда. — Я бы даже не знала, что ему сказать.

Нимю ласково засмеялась.

— Какой бы силой ни обладал мужчина, он все равно остается мужчиной, и богиня никогда не забывает об этом, — сказала она. — Но я люблю Мерлина не за силу… я люблю его за человечность.

Я внимательно посмотрела на жрицу. Тихая девушка из Эйвбери, которая была моложе меня, сейчас непостижимым образом расцвела и обещала стать прекрасной, мудрой женщиной. Непонятно, произошло ли это из-за любви Мерлина к ней, или просто в чувстве проявилась ее сущность, но так или иначе перемены были разительны. Я улыбнулась ей, думая, смогу ли когда-нибудь обрести такую же уверенность в себе.

Тем же вечером мы вдвоем прогуливались по парапету, глядя на жемчужный закат и изнывая от жары. Пышность лета уже вызывала у меня отвращение, и я мечтала, чтобы надо мной оказалась высокая бодрящая голубизна северного неба вместо призрачных опаловых облаков над Сарумом.

— У тебя есть какие-нибудь известия от Мерлина? — беспокойно спросила я.

— Только сообщения, которые получает Бедивер, — ответила Нимю. Она посмотрела на меня, и на мгновение мне показалось, что жрица читает мои мысли.

— Я уверена, что с ними обоими все в порядке, — она положила руку поверх моей. — Просто поход займет больше времени, чем ожидалось.

Вскоре в Сарум начали прибывать группы раненых. Они были достаточно сильны, чтобы вынести путешествие, но слишком изувечены, чтобы принести хоть какую-то пользу в походе. Раненых везли на телегах, тащили на носилках, некоторые шли, опираясь на палку или костыли. Они сообщили, что враг рассеялся и Артур сформировал из своих людей небольшие отрады, преследующие противника по Южному Уэльсу.

Организовали временный госпиталь, и Моргана получила возможность немного разрядиться. Бригит вызвалась помогать ей, полностью забыв про религиозные разногласия, когда речь зашла о спасении жизней. Текли дни, и порядок наладился, и работа этой необычной пары приносила впечатляющие плоды.

К летнему солнцестоянию Моргана закончила вышивать третью подушку подряд. Даже работа в госпитале не могла полностью занять ее время, и она буквально превратилась в туго стянутый комок нервов. Я вспомнила, как Кевин говорил, что нельзя приручить лисенка, и поняла, насколько он был прав: невозможно приручить того, кто не желает быть прирученным. Владычице не хотелось оставаться с нами, и, хотя она старалась быть любезной, ситуация была невыносима для ее беспокойной натуры.

И вот однажды к нашим воротам в сумерках, наступивших после захода солнца, подъехал Акколон. Стражник разбудил Бедивера, тот расспросил юношу, и к утру каждая горожанка знала, что у нас гость с континента.

Моргана принялась обхаживать его с таким же рвением, с каким пустельга осматривает место в траве, где скрывается добыча.

— Проехать всю дорогу от Галлии, чтобы помочь моему брату! — восхищалась она на следующий вечер. — Силы небесные, какой исключительный пример преданности.