Сюзанна Энок - И вновь искушение

Эванджелина взяла руку матери и положила ожерелье ей в ладонь, после чего вернулась на свое место. Когда она села, Коннолл почувствовал, как она дрожит, и нежно сжал ее пальцы. Противостоять родительнице, которой она никогда в жизни не смела, перечить, — для этого требовалось немалое мужество. И вера. Вера в него.

— Я люблю тебя, Эванджелина, — проговорил он, не спуская с нее глаз.

Она безо всякого предупреждения обвила руками его шею и крепко прижалась к нему.

— Я люблю тебя, Коннолл, — зашептала она ему на ухо. — Спасибо, что спас меня от самой себя.

Он еще крепче прижал ее к себе. Слава Богу, что Дейзи устала от его игр! Слава Богу, что она встретила Айви! И спасибо Господу за этот проклятый бриллиант, который он надеялся никогда больше не увидеть!

— Полагаю, что я должна принять его, — сказала виконтесса, сжимая пальцы вокруг ожерелья. — Но я не испытываю счастья по поводу этого, Эванджелина. И ты доживешь до того времени, когда пожалеешь об этом. Попомни мое слово, глупая ты девчонка.

Сколько можно терпеть… Коннолл поднялся:

— Если вы беспокоитесь, миледи, что Джилли будет принижена и сломлена супругом, то знайте: никогда этого не случится. И попрошу вас перестать спасать ее.

— Очень сожалею, если была таким тяжким бременем для тебя, Джилли, — суровым тоном сказала леди Манроу и покинула комнату.

Лорд Манроу вздохнул:

— Мне нужно куда-нибудь ее свозить. Это может поправить ей настроение.

— Папа, — спросила Джилли, видя, что он собирается уйти, — почему ты позволял ей верховодить, над тобой? Ведь ты, как это видно, способен…

— Иметь собственное мнение? — закончил за нее фразу отец. — Я люблю твою мать. Я был знаком с ее отцом. Я знал, что он за человек. Я делал все возможное, чтобы не походить на него. Очевидно, я зашел слишком далеко в своем стремлении, и ты дорого заплатила за это. — Он бросил взгляд на Коннолла. — Или едва не заплатила.

— Мне следовало бы знать тебя лучше. Он улыбнулся:

— Девочка, я пока что не умер. И она тоже придет в себя. Она больше всего боится, что ты сделала неверный выбор. Как только она увидит, что ты поступила правильно, этот холодок пройдет.

— Я надеюсь на это, папа. Спасибо тебе. Отец улыбнулся:

— И тебе. Вам обоим. Похоже, ветер изменился. Я буду его поддерживать.

Как только виконт покинул комнату, Коннолл сгреб Джилли в охапку и стал ее целовать.

— Итак, любовь моя, я считаю, что нам нужно запланировать день свадьбы, — сказал он. — Думаю, нам подойдет разрешение на венчание без церковного оглашения прямо на следующей неделе. А ты как думаешь?

Она положила руки ему на плечи, чтобы можно было посмотреть ему в глаза.

— Думаю, это хорошая идея, — пробормотала она и потянулась к нему губами. — Даже очень хорошая.

Спустя шесть недель

Эванджелина сделала круг по гостиной на втором этаже в Роли-Парке в Девоншире. Коннолл несколько раз говорил ей о размерах дома, равно как и о блестящей рыбалке в озере, которое находилось в дальней части имения. Однако то, что она увидела, ее поразило.

— Ты снова танцуешь? — донесся до нее веселый негромкий голос, и обладатель его появился в дверях.

— Не могу сдержаться. Я знала, что у тебя отличный вкус в отношении картин, но это самый красивый дом, который я когда-либо видела.

— И он твой.

— Наш, — поправила она.

— Мы могли бы поспорить об этом. Я почти гарантирую, что ты выиграешь. — Его рука обвилась вокруг ее талии, и она оперлась об него.

— Почти? — переспросила она смеясь.

— Ладно. Я полностью гарантирую. Ты ведь знаешь меня. Я обожаю поединки.

— М-м-м…

В дверь постучали.

— Леди Роли, прибыла еще одна коробка для вас, — сказала Доретта, приподнимая деревянный контейнер размером с коробку для шляп.

— Она, однако, меньше, чем другие, — сказал Коннолл, отпуская Джилли. — Вероятно, у тебя, наконец, иссякли наряды, которые нужно доставить.

— Вздор, — сказала она, оттолкнувшись от его плеча и идя на середину комнаты, чтобы принять коробку. — Вероятно, это серьги.

— Боже милостивый, — пробормотал он. — В таком случае я иду расширять конюшню. — Поцеловав ее в ухо, он снова вышел из комнаты.

Эванджелина засмеялась, согнала Электру с кровати и села, чтобы открыть крышку коробки. Маленькая шкатулка красного дерева была помещена в солому, к ней прикреплена записка.

— Коннолл, — сказала она, инстинктивно отдернув руки от шкатулки.

Он тут же вернулся в комнату.

— Что-то случилось? — настороженно спросил он.

— Это…

— Проклятие! — чертыхнулся он, глядя на шкатулку. — Я-то думал, у нас есть шанс на спокойный брак.

— Я тоже так думала. — Вытерев ладони о юбку, Эванджелина сунула руку внутрь и развязала шнурок, которым была привязана записка.

— Джилли, не надо. Лучше я сразу выброшу все это в озеро.

— Вероятно, это убьет всех твоих рыб. И потом, я дотрагиваюсь до записки, а не до шкатулки.

— Я сомневаюсь, что «Соланум» столь тонко разбирается в нюансах, — мрачно заметил Коннолл.

Она понимала его беспокойство. С учетом новости, которую она сообщила ему вчера, они оба имели все основания не хотеть ничего другого, кроме счастья в течение последующих восьми месяцев. Однако ее мать ждала внуков, и Джилли не могла даже представить, чтобы виконтесса пошла на такой риск из мстительных соображений.

Почти не дыша, она развернула записку, быстро пробежала ее глазами и передала Конноллу, при этом на глазах у нее блеснули слезы.

— Вот, — сказала она, вытирая щеки.

— Боже милостивый, Джилли, — пробормотал он, обнимая свободной рукой ее за плечи.

— Ты прочитай.

— «Дорогая моя Эванджелина, — послушно начал читать Коннолл вслух, — недавно я обнаружила, что женщина может получить весьма важный урок от собственного ребенка — точнее, детей, ибо я должна включить сюда и Коннолла». — Он бросил взгляд налицо Джилли. — Это первый раз, когда она называет меня иначе, чем «этот мужчина».

— Читай дальше, Конн.

— Читаю, читаю. «Твой отец взял «Соланум» и спрятал его от меня. С того времени мы имели с ним несколько весьма интересных — и полезных — бесед. В результате этих бесед, а также твоего брака мы решили осенью совершить путешествие в Шотландию. И я не могу, нет, не хочу брать бриллиант с собой. Похоже, у меня наступила полоса счастья, и я не хочу подвергать это счастье риску. Так что бриллиант снова твой, поскольку тетушка Рейчел продолжает считать тебя наиболее подходящей кандидатурой для его хранения. Делай с ним все, что считаешь нужным. С наилучшими пожеланиями — твоя мама».

Они довольно долго сидели молча, глядя на шкатулку.

— Это так неожиданно, — сказал, наконец, Коннолл.

— Что мы будем делать с ним?