Мэри Бэлоу - Наконец пришла любовь

Вздохнув, Маргарет прижалась лбом к холодному стеклу и закрыла глаза.

Как это странно — быть замужем!

И как ей хочется этого вместе с брачной ночью. Наверное, это неприличное признание для благовоспитанной дамы. Но ей нет до этого дела. Она достаточно долго ждала, слишком долго. Ее юность прошла. А раз она прошла, вместе с девичьими мечтами о романтической любви, значит, нужно с оптимизмом смотреть в будущее и желать, чтобы оно как можно скорее наступило.

Сегодня она — невеста, и она будет наслаждаться каждым мгновением этого дня. А завтра она станет женой на всю оставшуюся жизнь. И она намерена наслаждаться этим тоже. В конце концов именно этого она всегда хотела и именно такое решение приняла зимой. И не важно, что ее избранником оказался не Криспин, которого она любила, и не маркиз Аллингем, с которым ее связывала взаимная симпатия и дружба. Она решила выйти замуж за графа Шерингфорда и постарается сделать свой брак удачным.

И у нее будет ребенок, которого нужно вырастить, хотя и не ее собственный.

Опять.

Маргарет мимолетно улыбнулась: пока она не родит своего собственного.

О, пусть то, что она делает, окажется правильным, взмолилась она, ни к кому конкретно не обращаясь, и отошла от окна, направившись в гардеробную, чтобы позвонить горничной. Пожалуйста, пусть это окажется правильным.

Прошло четырнадцать дней с того момента, как она столкнулась с графом Шерингфордом в дверях бального зала леди Тинделл. Четырнадцать дней с того момента, как он пригласил ее танцевать и предложил выйти за него замуж. И все — в одной фразе, первой его фразе, обращенной к ней.

Всего четырнадцать дней.

Бракосочетания по специальному разрешению, как обнаружил Дункан за десять дней, предшествовавших его свадьбе с Маргарет Хакстебл, ничем не отличались от бракосочетаний с оглашением, не считая месяца, который полагалось ждать до оглашения имен новобрачных.

Венчание должно было состояться в церкви Святого Георгия на Ганновер-сквер. Это была приходская церковь высшего общества, и во время сезона здесь заключалось большинство светских браков. Именно здесь, если верить легенде, бедная Кэролайн напрасно ожидала у алтаря его прибытия пять лет назад. Легенды, конечно, грешат излишним драматизмом, но все же…

Как глупо было с его стороны воображать всего лишь две недели назад, что он получит специальное разрешение, затащит мисс Хакстебл в ближайшую церковь, обвенчается с ней в присутствии священника и пары свидетелей, а затем сбежит с ней в Уорикшир, чтобы жить там в уединении и безвестности.

В общем, ему ничего не оставалось, кроме как покорно ждать приближения свадьбы, надвигавшейся на него со скоростью и неотвратимостью черепахи.

За эти дни он сделал только одно полезное дело нанес — визит Норману и Кэролайн. Что далось ему нелегко. Он никогда не питал к Норману симпатии. Наоборот, сколько Дункан себя помнил, он всегда испытывал к Норману глубокую антипатию. Тот был надутым ослом, что и продемонстрировал в очередной раз на вечеринке у тети Агаты. А Кэролайн во многих отношениях была не лучше своего брата.

Тем не менее он, Дункан, причинил ей зло. Пусть даже он написал ей письмо, прежде чем сбежать с Лорой, и позаботился о том, чтобы она получила его, как только проснется. Бросить невесту в день свадьбы — трусливо и недостойно.

Он задолжал ей извинение.

И возможно, ему хотелось протянуть что-то вроде оливковой ветви Норману. Тот, надо полагать, был горько разочарован, потеряв Вудбайн-Парк за несколько дней до того, как поместье должно было перейти в его руки. И хотя это не Дункан играл с Норманом в жестокие игры, он сочувствовал своему кузену. В сущности, он никогда не желал Норману зла, хотя и расквасил ему нос в одной стычке и подбил глаз в другой.

Поэтому как-то днем он явился к ним с визитом, трусливо надеясь, что не застанет их дома или что они сделают вид, что их нет дома.

Ему повезло на этот счет не больше, чем в тот день, когда он отправился к Маргарет Хакстебл, чтобы рассказать ей о Тоби.

Его провели в небольшую гостиную для посетителей, расположенную на первом этаже, и оставили томиться в одиночестве почти полчаса.

Первой появилась Кэролайн, которая выглядела такой же юной, как в восемнадцать лет, и такой же прелестной и изящной, хотя за эти пять лет она и родила троих детей.

Дункан поклонился.

Она в ответ не сделала реверанс.

— Кэролайн, — сказал он, — позвольте поблагодарить вас за то, что приняли меня.

— Я не припомню, лорд Шерингфорд, — отозвалась она, — чтобы я давала вам разрешение обращаться ко мне по имени.

У нее был все тот же звонкий голосок, который однажды очаровал его.

— Миссис Пеннеторн, — сказал он, — я прекрасно понимаю, что извинения стоят немного. Они не могут исправить содеянного. Тем не менее иногда извиниться — это единственное, что можно сделать. Я прошу вас принять мои извинения за все унижения и страдания, которые я причинил вам пять лет назад.

— Вы льстите себе, лорд Шерингфорд, — заявила она. — Ваш поступок освободил меня от отношений, которые становились обременительными для меня, но хорошее воспитание заставляло меня поддерживать их. Я рада, что у вас не оказалось подобных предрассудков. Я гораздо счастливее с моим дорогим мистером Пеннеторном, чем была бы с вами.

Если она говорит правду, это было бы огромным облегчением для него. И почему бы ей не говорить правду? Вполне возможно, что она прониклась к нему неприязнью, как и он к ней, когда он пытался заручиться ее поддержкой, чтобы поговорить с ее братом и положить конец страданиям Лоры.

— Я очень рад за вас, — сказал он. — Значит, вы прощаете меня?

Ее изящные брови приподнялись.

— А вот на это даже не рассчитывайте, лорд Шерингфорд, — заявила она в тот самый момент, когда дверь открылась, впустив Нормана. — Некоторые поступки простить нельзя. Я, разумеется, очень рада, что вы освободили меня, чтобы я могла заключить счастливейший брак на свете, но я не могу простить вашего поступка. И я никогда не прощу вам того, что вы оторвали Лору от Рэндольфа, разрушив тем самым брак, который был заключен на небесах и мог соперничать с моим браком в счастье. Собственно, вас с полным правом можно назвать убийцей. Весьма вероятно, что она была бы до сих пор жива, если бы вы не потащили ее за собой, чтобы удовлетворить свои порочные желания.

— Любовь моя! — Норман устремился к жене, обнял ее за плечи и увлек на небольшой диванчик. — Тебе следовало остаться наверху и предоставить мне эту неприятную сцену. Но ты всегда так безрассудно храбра.

— Я никогда не была трусихой, — заявила Кэролайн, усаживаясь. — Я даже посетила мисс Хакстебл в Мертон-Хаусе, полагая, что она — невинная жертва проходимца. Кажется, я ошиблась в ней. Когда-нибудь она пожалеет, что не послушалась меня, но по крайней мере моя совесть чиста. А она получит то, что заслужила.