Мэри Бэлоу - Наконец пришла любовь

Маргарет снова улыбнулась, глядя на него через стол.

— Я с удовольствием посмотрю эти портреты, — сказала она. — О, Дункан, маркиз очень любит тебя, и я постараюсь убедить его приехать сюда до наступления зимы.

— Дед не был здесь со смерти моего отца, — заметил он, — пятнадцать лет назад.

— В таком случае пора ему снова приехать, — сказала она. — Мы позаботимся о том, чтобы его печальные воспоминания сменились более счастливыми.

«Значит, мы будем счастливы?» — чуть не спросил вслух Дункан.

— Если тебе удастся убедить его, — сказал он, — это будет настоящее чудо.

— Вот увидишь! — рассмеялась она. — Мне оставить тебя с бокалом портвейна?

Это выглядело бы несколько эксцентрично с его стороны, учитывая, что у них нет компании. К тому же ему не хотелось оставаться одному. Странно, если вспомнить, что он мечтал вернуться сюда без жены.

— Давай лучше перейдем в гостиную, — предложил он, поднимаясь на ноги и направляясь к ней, чтобы отодвинуть ее стул, — и попросим принести чай туда. Или кофе?

— Чай, пожалуйста, — сказала она, и Дункан сделал знак дворецкому.

— Вообще-то, — заявил он, ведя ее под руку в гостиную, — это было оплошностью с моей стороны, Мэгги. Мне следовало предоставить тебе распорядиться насчет чая. Ты не гостья в моем доме. Ты моя жена.

— Будь я гостьей, мое присутствие здесь было бы верхом неприличия, — снова рассмеялась она. — Ничего, я разолью чай.

Что она и проделала вскоре, когда в гостиную принесли поднос с чаем. Дункан наблюдал за ней, сдержанной, элегантной, красивой и все еще незнакомой. Наверное, это неизбежно в любом браке. Разве можно узнать человека, не пожив с ним под одной крышей? Он ухаживал за Кэролайн несколько месяцев, прежде чем сделать ей предложение, а их помолвка длилась еще несколько месяцев. И как выяснилось, он совсем не знал ее вплоть до самой свадьбы. Да и тогда он ничего не узнал, кроме единственного факта, который внушил ему отвращение.

Возможно, не так уж важно, что они были знакомы с Маргарет менее трех недель.

— Неловко, да? — спросила она после довольно продолжительной паузы, когда они оба пили чай.

— Ты имеешь в виду молчание? — уточнил он.

— Я могла бы говорить, — сказала она. — И полагаю, ты тоже. Но не непрерывно. У тебя есть подходящая тема, Дункан?

— А о чем ты говоришь со своим братом? — поинтересовался он. — Или с сестрами?

Она подняла на него озадаченный взгляд:

— Даже не помню. Со знакомыми я могу поддерживать разговор сколько угодно. Это дань вежливости. Но с близкими людьми мне не нужно прилагать усилия. Они говорят, я говорю, нам не приходится искать темы для разговора. Они возникают сами.

— А вы когда-нибудь молчите? — спросил он.

Маргарет задумалась.

— Да, довольно часто, — сказала она. — Молчание — это часть общения даже с близкими друзьями.

— Наверное, дело в том, что я не член семьи и не близкий друг? — предположил он.

Она удивленно уставилась на него.

— Ты член семьи и можешь стать другом, — возразила она. — Но разве можно навязать дружбу, Дункан? Или освободиться от дружбы?

Дункан задумался. Сказать по правде, он не находил молчание неловким. Будь это так, он нашел бы, чем заполнить паузу. С момента их приезда он довольно много говорил о своем доме, семье и детстве. Но они совсем не говорили о Маргарет. Он мог бы расспросить ее, чтобы скоротать вечер.

Но ведь он дома, сообразил Дункан. А она на новом месте, к которому еще не привыкла. Понятно, что она испытывает неловкость.

— Начнем с того, что мы не враги, — заметил он.

— Конечно.

— Этого недостаточно, чтобы быть друзьями? — поинтересовался он.

Она улыбнулась.

— Мы любовники, — напомнил Дункан.

— Да.

— Но не друзья?

— Думаю, — сказала Маргарет, поставив свою чашку, — я просто устала.

— И немного расстроена? — мягко спросил он.

— Нет, — сказала она и внезапно рассмеялась. — Это было бы непоследовательно, раз уж я сообщила тебе, что я оптимистка. Просто я устала и на мгновение забыла, что брак — это путешествие, как и сама жизнь. Я не должна была ожидать, что он будет безупречным с самого начала. Будь так, нам бы некуда было двигаться, не так ли?

— Наш брак не безупречен? — спросил он.

— Конечно, нет, — сказала она, все еще улыбаясь. — Мы поженились по далеко не безупречным причинам, и мы женаты всего лишь несколько дней. Я хочу покоя, счастья, хочу иметь собственный дом и детей. Ты хочешь… хотя бы не слишком сожалеть о своей женитьбе. В этом нет ничего невозможного, не так ли? Для нас обоих?

Ее честность поразила его с начала их знакомства. Она и сейчас оставалась честна. Ее ожидания не были чрезмерными, как и ее требования к нему.

— Я не сожалею, что женился, — сказал он.

Ему вдруг пришло в голову, что будь он сейчас один, то, наверное, испытывал бы чувство одиночества, несмотря на то что завтра приезжает Тоби. А сейчас он не чувствует себя одиноким. Он немного раздражен, возможно, но не одинок и не несчастен.

— Спасибо, — поблагодарила Маргарет. — Когда-нибудь ты скажешь это с большей убежденностью. Обещаю.

— А ты когда-нибудь скажешь мне, — произнес он, вставая, — что ты не только довольна нашим браком, но и счастлива. Обещаю.

Он протянул к ней руку и поднял ее на ноги.

— И когда-нибудь, — сказал он, — мы сможем просидеть в молчании целый час, не испытывая неловкости.

Она снова рассмеялась.

А затем она обвила руками его шею и прильнула к нему, прижавшись щекой к его груди. Его руки сомкнулись вокруг нее.

— О, как мне хотелось… — пробормотала она и замолкла. Она молчала так долго, что он подумал, что она не продолжит. Но она продолжила: — Как мне хотелось, чтобы моя жизнь была именно такой — с собственным домом, с мужем, которого я могла бы ценить и уважать, с близостью, общими интересами и обещанием счастья на расстоянии вытянутой руки. Дункан, я и в самом деле совсем не расстроена. Я испытываю…

Она отстранилась и посмотрела на него, так и не закончив фразу.

— Вожделение? — предположил он.

— О, ты ужасный человек! — воскликнула Маргарет. — Ты же знаешь, что благовоспитанные дамы не употребляют подобных слов.

Он приподнял бровь, устремив на нее иронический взгляд, но ничего не сказал.

— Да, — призналась она. — Вожделение. Какое восхитительно порочное слово!

Женщины — сложные создания, подумал Дункан, целуя ее. Возможно, это была не самая оригинальная мысль, но вожделение не сводилось для них к простой потребности поваляться в постели. В их головах оно переплеталось с замужеством, собственным домом, симпатией, уважением, романтикой и любовью.

А для мужчин? Для него?

Он углубил поцелуй, обхватив ладонями ее ягодицы и прижав ее к своему напрягшемуся естеству.