Сьюзен Уэлдон - Южные ночи

Утро выдалось чудесное. Небо было ясное, влажный воздух благоухал восхитительными ароматами Но Леа лишь мельком обратила внимание на погоду, второпях сбегая по лестнице. Она проспала. Девушка провела большую часть бессонной ночи в мыслях о Треворе и о тех изумительных ощущениях, которые он пробудил в ней. Случившееся накануне не на шутку взволновало Леа.

Какие глупости! Всю свою сознательную жизнь она любила Джесса и всегда воспринимала как само собой разумеющееся, что рано или поздно они поженятся. Хотя она горячо и отрицала перед Тревором, что Джесс еще совсем ребенок, но на самом деле майор абсолютно прав. Разумеется, несправедливо сравнивать юного Батлера с опытным мужчиной, таким, как Прескотт, но именно этим почти всю ночь напролет она и занималась.

И Джесс проиграл заочное соревнование.

Стараясь забыть о своих ночных переживаниях, Леа бежала по передней к выходу. Вдруг она резко остановилась. О Боже! Чего ей сейчас хотелось меньше всего, так это встречаться с Рэйчел. Вчера вечером после ужина сестренка хотела поговорить, но, сославшись на головную боль, Леа удалось рано ускользнуть из столовой. Теперь разговора не избежать. Рэйчел отдала последние приказания домашним рабам и отпустила их. Прикрепленная к ее поясу связка ключей от подвалов, кладовок, сараев и всякой всячины громко звякнула, когда она сделала шаг к сестре.

— Мне надо перемолвиться с тобой.

— Ты разве не видишь, что я спешу? — нелюбезно бросила Леа.

— Вижу, конечно. — И Рэйчел властно обняла сестру за талию, уводя в открытую галерею, отделявшую дом от кухни. — Майор Прескотт уже пошел в конюшню седлать лошадей, — понизив голос, сообщила она.

Леа нахмурилась. Вчера он не спустился к ужину, приказав подать ему в комнату. Так что она вполне могла предположить, что сегодня Тревор тоже проспит.

— И давно он отправился?

— Уж с полчаса, но это не важно. Нелли ждет тебя поговорить. И дядя Эдвард тоже.

— Проклятие! — Высвободившись из сестринских объятий, Леа направилась к конюшне. — Скажи им, что мы поговорим позже.

Услышав тяжкий вздох Рэйчел за своей спиной, она в раздражении ускорила шаг. После утра, которое так бестолково началось, день не бывает удачным. Сбор урожая — ее самая любимая пора, и ей хотелось, чтобы ничто не мешало ее радости, в особенности этот мужчина, который сидит сейчас верхом на лошади у ворот конюшни.

При виде Тревора сердце у нее упало. Черные брюки обтягивали его длинные стройные ноги, блеск начищенных сапог подтверждал военную выправку. Ворот белой рубахи был распахнут. Легкий ветерок играл темными кудрями, придавая всаднику несколько щеголеватый вид. Он поразил Леа своим повелевающим, аристократическим жестом, которым приказал вывести ее лошадь. Все говорило о том, что перед нею благородный, дисциплинированный офицер, полновластный хозяин собственной судьбы и… «Ривервинд».

Да что за черт, в самом деле! Разве Леа не убеждена в своей способности потягаться с любым мужчиной? А если убеждена, то обязана радоваться решению дядюшки выбрать умного, ответственного человека, достаточно упорного, чтобы управлять плантацией. И все же майор никогда не сумеет полюбить «Ривервинд» так же сильно, как любит ее Леа. Эти мысли окончательно ввергли ее в смятение. Ну ничего, она ему еще покажет!

Господи, как глупо ставить под удар благополучие своего дома, своей сеыьи лишь ради того, чтобы потешить собственную гордыню. Бросив беглый взгляд на Тревора, девушка влезла на лошадь, строго осудив свое намерение. Она обязана помочь майору и уж тем более не вставлять ему палки в колеса.

— Что-то вы припозднились, Леа, — сказал Тревор весело.

Зря она надеялась, что ему хватит деликатности не заметить ее опоздания.

— Простите, что заставила вас ждать. Майор тепло улыбнулся:

— Пустяки. Сегодня прекрасное утро. После шести месяцев, проведенных в четырех стенах, ощущаешь прилив бодрости, едва очутишься на природе.

Леа не оставалось ничего иного, как просто кивнуть. Она действительно была согласна с ним, но, пожалуй, только в этом. Как только Тревор осознает всю глубину и обоснованность ее намерения управлять плантацией, он сразу же почувствует к ней недоверие. Тем тяжелее будет ей бороться с ним дальше.

Поначалу ее вообще не тревожило мнение майора. Теперь же, как это ни странно, ее гордость жаждала одобрения. Леа так хотела, чтобы Прескотт стал уважать ее деловые качества. Но с другой стороны, она не желала показать ему, насколько для нее значит его мнение. Почему так, Леа и сама не знала.

Тревор поравнял Самсона с ее лошадью:

— Если вы готовы, можно ехать.

Ну конечно, уж он-то в полном порядке. Леа исподволь посмотрела на майора. Как неотразимо выглядел он верхом на дядином горячем жеребце! Она представила Тревора в военной форме с майорскими знаками отличия, и сердце ее дрогнуло. Ни одна женщина не смогла бы устоять перед ним — или бесстыдно поглощала бы его взором, или предалась бы дерзким и даже непристойным мечтам.

Господи, ну что за бабские рассуждения! Нет, с ней решительно происходит что-то неладное. Может, просто близится проклятая ежемесячная неделя. В эти дни она всегда становится какой-то необычайно сентиментальной.

— Тогда поехали, — сказала Леа, тронув пятками бока лошади. Ей было нужно, чтобы Прескотт остался позади. Она так плохо владела собой сегодня… И если его не видеть, то, может быть, удастся все же сосредоточиться на делах?

Длинные ноги жеребца быстро вынесли ее на два корпуса вперед. Однако лидерство Леа длилось недолго. В несколько мгновений майор настиг ее и пустил Самсона в галоп бок о бок с ее конем. Да, он был превосходным наездником, и Леа отказалась от мысли обогнать его. Он же сказал, что останется в «Ривервинд», — значит, так тому и быть. Всю дорогу к мельнице девушка ломала голову и не могла придумать, что же ей теперь делать. За это время они успели проскакать около мили к северу. Наконец, добравшись до места, она нашла выход. Машины! Ну конечно! Глядя на могучие валы и жернова, перетирающие тростник в кашу, она так увлекалась, что забывала обо всем на свете.

Тревор скрипнул зубами и слез с Самсона, не подавая виду, что ему больно.

Вблизи здание сахарной мельницы оказалось гораздо более внушительным, чем на расстоянии. Три дымохода, в нижней части занимавших площадь около одиннадцати футов, кверху сужались до пяти. Небольшие окошки, проделанные в стенах на разном уровне, говорили о том, что Стэнтон предусмотрел их на случай возможного нападения индейцев. Когда они вошли в здание, Леа принялась объяснять:

— Если заслонки, эти маленькие отверстия в трубах, закрыты, то газы свободно выходят вверх.