Сьюзен Уэлдон - Южные ночи

— Мне казалось, что раньше ты предпочитал Рэйчел.

— Рэйчел действительно дорога мне, но я всегда думал о ней как о сестре.

Потрясенная услышанным, Леа молча уставилась на его китель и в отчаянии подумала, что он уезжает. Уходит вместе с армией. Он создан для военной жизни, и вот ему выпал еще один шанс добиться того, к чему он так стремился. А вдруг Тревор решит поступить на постоянную службу? Убеждая себя не думать о самом плохом, Леа проговорила, чтобы хоть что-нибудь сказать:

— Это письмо для дяди Эдварда.

— Но ты ему его не отдала?

Она поднесла конверт к глазам Тревора, ожидая реакции.

— О, понимаю. Оно от дамы, и ты ревнуешь.

— Господи, да нет же! Просто дело в том… что дядя никогда прежде не получал писем от…

— От женщин? — Улыбаясь, он взял Леа за запястье и повернул ее руку так, чтобы еще раз прочесть надпись на конверте. — Понятно. Элиза Бидвелл. Кажется, так называл ее мой отец.

— Так ты знаешь, кто она такая?

— Если не ошибаюсь, это та самая женщина, которую любил и потерял Эдвард.

Леа охнула, но ничего не сказала. Итак, в жизни дяди все-таки была любовь. Имеет ли она право копаться в его прошлом?.. «Но дядя так несчастен, он почти утратил вкус к жизни», — спорила она сама с собой.

— Не вижу смысла терзать тебя, любимая. Я расскажу тебе все, что знаю.

Леа покраснела.

— Ты, наверное, думаешь, что я умираю от любопытства покопаться в личных делах дяди?

— Вовсе нет, — искренне ответил Тревор. — Просто ты очень его любишь и хотела бы оградить от всех бед в мире. Но ты не сумеешь защитить его, Леа. Что бы ни содержалось в этом письме, хорошие или плохие известия, решать не тебе.

— Ты очень мудр.

— Благодарю. Твоя сестра в таких случаях говорит — мил.

Леа усмехнулась:

— Но я ни за что не смогла бы применить к тебе это слащавое словечко.

— Вот за это большое спасибо. А теперь — что касается той дамы. Как сказал мой батюшка, Эдвард с Элизой дружили едва ли не с младенчества, и он хотел жениться на ней, однако его отец, Ричард, богатый владелец компании по оптовым корабельным перевозкам, обанкротился; вскоре его от горя хватил удар и он умер.

— Как печально. Я ничего не знала об этом.

— Твой дядя собрал всю свою наличность, купил в Новом Орлеане машины и приехал сюда, во Флориду, чтобы попытаться восстановить фамильное состояние.

— А что Элиза?

— Отец ее был богатым плантатором…

— А у дяди не было достаточно денег, чтобы сделать ей предложение? — перебила Леа, пораженная догадкой. — Но ведь он так многого добился. «Ривервинд» за эти годы стала процветающим хозяйством. Так почему же он… О Господи, надеюсь, это не из-за нас с Рэйчел?

— Нет, Леа, не беспокойся напрасно, все случилось иначе. Ведь в те времена было не так уж безопасно привозить жену сюда, в Манати. Здесь шла война с индейцами.

Леа нахмурилась:

— Но наши родители умерли, и он вынужден был заботиться о нас.

— Я вижу, ты твердо вознамерилась винить во всем себя, хотя, как я уже сказал, были другие причины. Еще до того как твой дядя успел отстроить этот великолепный дом и собрать достаточно денег, отец Элизы выдал ее за преуспевающего плантатора из Луизианы.

— Но это же просто ужас! Бедный дядя Эдвард. Ничего удивительного нет в том, что он так и не женился. — Леа полными слез глазами поглядела на письмо. — Как ты думаешь, для чего после стольких лет Элиза решила ему написать?

— Мне кажется, я ее понимаю, Леа.

— Дядя Эдвард думает, что он скоро умрет, — сказала она с горечью в голосе. — Быть может…

Тревор убрал выбившуюся прядку волос ей за ухо и нежно поглядел в фиалковые глаза.

— У судьбы свои пути. Что бы ни было в этом письме, ты не в силах изменить неизбежное. Прочти ему это, любимая. — И он сильно сжал ее в объятиях. — А сначала поцелуй меня так, чтобы я помнил об этом до самого своего возвращения.

Хотя дядюшка сидел в своей комнате погруженный в печаль и мрак, Леа заставила себя улыбнуться и распахнула окна и ставни. Свет ворвался в скромное жилище, озаряя самые дальние углы. Сморщив лоб, Эдвард повернул голову в сторону племянницы:

— Я же просил оставить меня в покое.

— Сейчас, сейчас, всего через одну минуту. «За последние недели он сильно сдал», — грустно подумала Леа. Дядя Эдвард действительно потерял в весе и побледнел. Должно быть, ему тяжко сидеть взаперти, тогда как другие защищают плантацию, над созданием которой он так усердно трудился, и дом, воздвигнутый на бывших топях во имя женщины, которую он навеки утратил. Сердце Леа разрывалось от жалости. Хотя Тревор и пытался обнадежить ее, но она-то понимала, в чем дело. Милый, добрый дядя Эдвард оставил надежды на жизнь с любимой женщиной ради дочерей умершего брата.

Молча вознеся молитву, чтобы в письме содержались добрые вести, она прошла через комнату и опустилась на колени возле дядиного кресла.

— Я сегодня получила для тебя кое-что.

— Уверен, ты сама справишься с этой проблемой, как всегда, — ответил он, и его равнодушный угасающий голос так сильно потряс Леа, что она забыла о необходимости следить за своими словами.

— Но я же не могу все делать сама. — Тут же пожалев о сорвавшемся с языка, Леа мягко добавила: — Ты нужен мне. Ты нам всем просто необходим.

Дядя взял ее руку и поднес к своим губам.

— Ты сильная и умеешь не меньше любого мужчины, Леа. Я сам позволил тебе это, и теперь ты стала сердцем «Ривервинд», ты, а не я. Я уже больше ничего не могу дать ей.

— Неправда. — Она выдернула свою руку и тронула его за плечо. — Ты же создал эту плантацию на месте болот, преодолевая все препятствия на своем пути. Ты даже выстоял в войне за эту землю, в войне, в которой ты был ранен. «Ривервинд» без тебя немыслима.

Ее страстная речь не произвела на дядю заметного эффекта, и Леа стало совсем плохо.

— Я стар и устал, дорогая.

— Ты никогда не был среди трусов, — ответила она. — Но где же тот отважный мужчина, за которым я неотступно следовала все эти годы?

— Ушел. — Эдвард склонил голову, вслушиваясь. — Войска готовы выступить.

— Да, и уже успели превратить в лагерь весь наш двор.

— Так надо. Тревор говорил с тобой об этом?

Леа выпрямилась и сверху вниз поглядела на дядю, постепенно раздражаясь на эту проклятую болезнь, но все же любя Эдварда слишком сильно, чтобы сделать его предметом своего раздражения. Возможно, если сказать напрямик, то хотя бы это его проймет.

— Так вот, сегодня тебе пришло письмо, — решительно заявила она. — И от него пахнет лавандой. Прочесть или не стоит?

Эдвард выпрямился в кресле и вцепился руками в подлокотники так, что ногти побелели.

Не дожидаясь ответа, Леа разорвала конверт, развернула ароматный листок и принялась читать вслух: