Хизер Грэм - Мятежница

Почти незаметно весна сменилась летом. Однако напряжение в отношениях между Севером и Югом продолжало нарастать. Именно тогда, поздним июльским вечером, Йен и объявил жене о том, что утром должен уехать. На следующий день Элайна встала рано и позавтракала одна, поскольку муж еще не выходил и готовился к отъезду. Поднявшись из-за стола, она отправилась к нему.

Йен сидел в кресле, держа на руках сладко спавшего малыша. Элайна, посмотрев на эту трогательную сцену, почувствовала, что тает. Но вместе с тем в ее душу закрался непонятный страх.

— Йен! — Она бросилась к мужу и сыну.

— Тс-с! — Йен приложил палец к губам. — Он только что заснул.

Йен нежно посмотрел на мальчика и осторожно положил его в кроватку.

— Я уезжаю, Элайна, — печально сказал он. — Сначала поплыву пароходом, а дальше — в зависимости от обстоятельств.

Она с ужасом посмотрела на мужа, ибо уже знала от Роуз, что войска федеральной армии останутся в Вашингтоне по крайней мере еще на три недели. А до тех пор ни один полк, рота, батальон и даже отдельные офицеры или солдаты не имели права покидать столицу. Но муж куда-то едет! Значит…

— Боже мой. Йен! — в смятении воскликнула она.

Он молчал. Элайна подошла к мужу и обняла его. Он уже не раз покидал ее, ссылаясь на важные поручения, и Элайна в глубине души понимала, что это действительно необходимо. Ведь в конце концов муж — человек военный. Сейчас же все выглядело совсем иначе, и Элайна подозревала, что здесь кроется какая-то страшная тайна…

— Я обязательно вернусь домой! — прошептал Йен.

— Что ты называешь домом?

— Дом — это место, где живете ты и наш малыш.

— Но сейчас война. Разве можно загадывать? — Обещаю тебе, что никакая пуля меня не возьмет.

— Пуля? Но кроме пули, есть еще штыки и… и виселицы.

— Виселица не для меня. Ведь я не шпион. Элайна вздрогнула:

— Но тогда…

— Я люблю тебя, Элайна. — Йен поцеловал ее в губы. — Говорю это от всего сердца. И никак не могу понять, почему в последнее время мы вдруг сделались чужими друг другу. Это странно, необъяснимо, неестественно и не нужно. Еще раз повторяю: я люблю тебя. Безумно, страстно, навсегда… И вернусь домой! К тебе… Вернусь обязательно!

— О, Йен! — шептала Элайна, а по щекам ее катились крупные слезы.

Он поцеловал ее… Потом еще раз… И еще… Затем крепко обнял, взял свой чемодан и решительно вышел из комнаты…

Элайна так и не поняла, почему ей вдруг стало так страшно. Одно теперь она знала наверняка: для нее и Йена война началась сегодня…

Она сидела у окна и думала о том, что Йен предал Флориду, Конфедерацию, свою семью, ее… Но почему ее гложет странное чувство вины перед ним? И откуда эта невыносимая душевная боль?

И страх…

Элайна пришла в восторг, научившись самостоятельно вести зашифрованную переписку. Роуз много времени проводила в Конгрессе, слушая выступления сенаторов и следовавшие за ними бурные дебаты. Все это она обдумывала дома и по каждой проблеме составляла свое личное мнение. Элайну это восхищало.

Вскоре после отъезда Йена миссис Гринхау доверительно сказала Элайне, что пришло время активизировать их деятельность. В первую очередь предстояло передать на Юг секретную информацию особой важности. Сделать это Роуз поручила Элайне, которой предстояло переправиться через Потомак, встретиться на другом берегу с неким капитаном Льюисом и передать ему пакет. И ни под каким видом не допустить, чтобы информация попала в руки противника. Ведь донесение сообщало о том, что командующий группой войск северян генерал Макдоуэл намеревался внезапно нанести удар по двадцатитысячному отряду южан генерала Борегарда, расположившемуся у небольшого селения Манассас в нескольких милях от окраин Вашингтона.

Элайна в сопровождении преданной Роуз служанки благополучно перебралась через Потомак, встретилась с Льюисом и, передав ему пакет, без приключений вернулась домой.

Но именно тут ее начало трясти от страха. Она успокаивала себя тем, что сделала доброе дело, ибо отряд Борегарда теперь предупрежден, а значит, сумеет отразить готовящееся нападение. Это станет большим успехом южан и продемонстрирует их силу, в результате чего Северу скорее придется официально признать законное право штатов на отделение от Федерации. И тогда между Севером и Югом установятся такие же добрые отношения, как между США и Канадой…

Спустя четыре дня пришло известие о разгроме отряда северян, уничтоженного почти наполовину. Очевидно, переданная Элайной информация оказала генералу Борегарду бесценную услугу. Он успел великолепно подготовиться…

Выйдя на улицу, Элайна увидела длинную вереницу повозок, на которых лежали и сидели раненые.

— Что это? — спросила она у шедшего рядом с одной из повозок офицера.

— Результат сражения у Манассаса. Нас там разбили вдребезги. Видно, кто-то сообщил противнику о готовящемся на него нападении.

Весь вечер Элайна пролежала в постели, глядя в потолок. Боже! Какой ужас! Ведь это дело ее рук!

Ровно в полночь она услышала странный звук. Казалось, кто-то бросил маленьким камешком в стекло. Элайна встала и выглянула в окно.

Она увидела за деревом возле балкона капитана Льюиса.

— Я принес благодарственное письмо для миссис Гринхау и всех, кто участвовал в этой блестящей операции, — шепотом сказал он. — Вы можете гордиться собой.

Элайна печально покачала головой.

— Днем я видела бесконечную вереницу повозок с искалеченными и умирающими от ран людьми. Это ужасно!

— Мадам, утешайтесь мыслью о том, что могло быть гораздо хуже. Кстати, в сражении погибло не намного меньше конфедератов. Они тоже достойны жалости. Но война есть война!

Капитан Льюис приложил два пальца к козырьку фуражки и исчез в ночной тьме.

Еще через десять дней Элайна получила письмо от Дженифер. Та сообщала, что в сражении под Манассасом погиб Лоуренс. Некоторое время назад его вдруг обуяла революционная лихорадка. Он наотрез отказался вступить в федеральную армию и примкнул к южанам. Получив под командование кавалерийский эскадрон, Лоуренс двинулся с ним на север и принял участие в сражении на стороне генерала Борегарда.

«И вот он мертв… — писала Дженифер. — Северяне изрешетили его пулями, хотя Лоуренс, чтобы сохранить жизнь кавалеристам, уже отдал приказ своему эскадрону отступить. Я молю Бога, чтобы ни один из тех мерзавцев в голубых мундирах не вернулся с этой войны! После гибели Лоуренса все они стали моими заклятыми врагами. И я буду казнить каждого, на ком увижу этот ненавистный голубой мундир. Казнить в отместку за смерть Лоуренса, без которого моя жизнь потеряла смысл!»

Элайна глубоко переживала смерть Лоуренса. Он и Дженифер были самыми близкими ее друзьями в семье Маккензи. Теперь Дженифер осталась одна… Хотя почему же одна? У нее есть брат, отец, добрая мачеха. А главное — очаровательный сынишка Энтони! Уж не говоря про тетю, дядю и кузенов… Среди них и Йен!