Хизер Грэм - Пленница

Наложив жгут молодому солдату, который, несомненно, потеряет ногу, девушка поднялась. Юноша открыл глаза, попытался улыбнуться, но боль исказила его лицо. Он посмотрел на Брэндейса.

— Мы просто шли в патруле, надеясь застать врасплох несколько индейцев, и напали на них неожиданно. А они так же неожиданно отделали нас. О, прошу прощения, мэм. Я ведь не умер, а, док? — Он все же улыбнулся. — Нет, наверное, нет. Таких рыжих волос у ангелов не бывает, правда?

— Ты не умер. — Тила присела и взяла его за руку. — У тебя все будет хорошо. Доктор Брэндейс обработал твою рану, а в госпитале как следует займутся тобой.

Он кивнул:

— Все будет хорошо, — и закрыл глаза.

— Виски по-прежнему самое лучшее средство из всех, что я знаю. — Доктор Брэндейс поднялся, и взгляд его устремился на следующего раненого.

Тила тоже встала. Сердце у нее щемило. Она была потрясена и растеряна. Пальцы онемели, голова кружилась.

Девушка постаралась овладеть собой. Вдруг взгляд ее упал на яркое пятно возле дерева. Нахмурившись, она устремилась вперед. Там спиной к ней лежал семинол в темных бриджах, в рубахе с ярким рисунком и в высоких сапогах из оленьей кожи. Кровавое пятно расплылось по его спине.

Подавив рыдание, Тила бросилась к нему, опустилась на колени и потянулась, чтобы убрать густые черные вьющиеся волосы с его лица.

Слава Богу! Она с облегчением вздохнула. Это не Джеймс, хотя тоже метис с тонкими чертами лица. Воин, тяжело раненный в левое плечо, еще дышал.

Девушка хотела позвать доктора Брэндейса, но слова замерли у нее на губах.

Из-за деревьев к ней направлялся Джеймс. Он простоял там все время, наблюдая за Тилой. Его коричневые бриджи и зеленая рубашка были неразличимы на фоне земли и травы.

Листва шелестела на ветру, казалось, напевая какую-то песню, пока Тила смотрела на него — высокого, сильного, стройного. Ей до боли хотелось прикоснуться к этому человеку, могучему, способному бросить вызов всей армии белых и противостоять любому воину-семинолу. Его лицо выражало неукротимую решимость.

Джеймс подошел к девушке, которая смотрела на него, но не могла двинуться с места.

Не дотронувшись до Тилы, он присел на корточки возле раненого воина.

Девушка облизнула пересохшие губы.

— Доктор Брэндейс очень опытный. Он лечит семинолов так же, как и белых.

— Ш-ш-ш, присядь. — Настороженно взглянув на берег, где все еще стояли солдаты, Джеймс тщательно осмотрел воина. Тот очнулся от его прикосновений, и Джеймс, быстро приложив палец к губам, что-то сказал ему. Воин кивнул.

Тила подавила крик и отвернулась, увидев, что Джеймс проник пальцами в рану и вытащил пулю.

— У тебя есть сера. Дай мне.

Удивленная, девушка тотчас подала Джеймсу маленькую бутылочку с серой, и он насыпал ее на рану.

Раненый не издал ни одного звука, и Тила поняла, почему он молчит. Воин потерял сознание.

— Брэндейс позаботился бы о нем, — прошептала девушка. — Он хороший человек. Даже среди военных есть хорошие люди!

— Я и не отрицаю этого. — Джеймс, разорвав свою рубаху на полосы, перевязал воина. Делая это, он все так же внимательно наблюдал за солдатами.

— Ты должен оставить его…

— Я не могу оставить его. Это Йохола, известный белым как Томас Артейн. Он поклялся, что скорее умрет, чем покинет родину.

— Но…

— Твой добрый военный доктор заштопает раненого и отправит на запад вопреки его воле. Оставь эту тему и объясни, какого черта ты делаешь здесь?

— Я…

— Я же велел тебе уехать отсюда, покинуть Флориду!

— Это не так просто…

— Это очень просто, — отрезал он. — Что за игру ты ведешь? Стычка произошла совершенно случайно: солдаты не стремились к ней и индейцы тоже. А что, по-твоему, произошло бы с тобой в серьезном бою? Что, если бы индейцы стали при тебе уничтожать солдат?

— Я хотела помочь…

— Черт побери! Ты не можешь помочь! Ты не имеешь никакого отношения ко всему этому. Отправляйся домой!

— Ты же остаешься, — с вызовом заявила она. — Вот и я так решила.

— Ты уедешь!

Девушка покачала головой, внезапно осознав неуместность подобного разговора.

— Ты должен поскорее уйти, — сказала она. Джеймс горько усмехнулся:

— Мне известно, что ходят слухи о том, что я помог бежать семистам индейцам, а перед этим похитил белую девушку и творил с ней Бог знает что.

— Никто не верит этому…

— Кое-кто верит.

— Ты должен уйти! — настойчиво повторила Тила, понимая, что он Прав.

Джеймс сердито погрозил ей пальцем:

— Это ты должна уйти. И будь уверена, я позабочусь об этом.

— Замолчи, Джеймс, это глупо. Нельзя, чтобы тебя схватили в самой гуще схватки.

— Но я и так в самой гуще, — заметил он. — И здесь мы явно по разные стороны.

— Джеймс…

— Брэндейс! — вдруг громко позвал он.

— Тише! Что ты делаешь? Ведь кто-то наверняка услышит! — Девушка вскочила и настороженно посмотрела, не устремились ли солдаты на звук его голоса. Однако никто, видимо, не услышал Джеймса.

Между тем он взвалил воина на плечо, вероятно, желая показать ей, сколь ничтожна и смертельно опасна грань между двумя мирами.

— Твой друг нуждается в помощи! — сердито воскликнула Тила.

— Я присмотрю за ним.

Девушка чуть не вскрикнула, когда Джеймс шагнул к ней, схватил ее за руку и прижал к себе. Она потупилась, не желая показывать ему, что испытывает от его прикосновения, а особенно от того, что он жив и здоров. Потом украдкой взглянула на него.

Джеймс явно злился и, возможно, презирал ее.

— Отпусти меня. Иди и займись своим другом!

— Я, конечно, займусь им, но также и вами, мисс Уоррен. Проклятие! Держи свою прелестную белую попку в Симарроне или вообще убирайся из Флориды, иначе я займусь тобой. Предупреждаю тебя: больше никогда не появляйся на поле битвы.

— Но, Джеймс…

— Помни: белые не всегда побеждают в сражениях, а меня может не оказаться поблизости. Хорошие или плохие индейцы захватят тебя и убьют!

Он отпустил ее руку, но глаза его угрожающе полыхали. С этими словами Джеймс скрылся за деревьями.

И Тила осталась одна.

Когда сторожевой корабль подошел к причалу Симаррона, Тила вдруг поняла, что вновь совершила опрометчивый поступок. У причала стояли крайне встревоженные Тара и Джаррет. Тара заключила в объятия забрызганную кровью девушку.

Джаррет, однако, не скрыл неудовольствия.

— Тила Уоррен, неужели вас нужно держать под замком? Мы поклялись позаботиться о вашей безопасности, а вы безрассудно рискуете собой! А ведь я дал слово чести. Кроме того, вы заставили нас волноваться и до смерти напугали.

— Простите, мне очень жаль! — Спрятавшись за спиной Тары, Тила презирала себя за трусость и глубоко раскаивалась в содеянном. — Простите, но я сама так испугалась…