Мэри Бэлоу - Темный всадник

Дина Риддинг впервые увидела Мэлверн, прижавшись щекой к окну кареты, — она была без капора, — и зажмурив один глаз, потому что если бы глядела обоими, то видела бы перед собой только внутренности кареты.

Дом открывался взгляду у поворота подъездной дороги, затененной деревьями. Она понимала, что увидела его, скорее всего, не в самом лучшем виде — было далеко за полдень и ранние сумерки уже спускались под тяжелыми свинцовыми небесами. Однако и без этого она почувствовала, что это, действительно, дом с привидениями, как и говорила mama. Он и выглядел как дом с привидениями.

— О нет, дорогой, только не это, — сказала mama сэру Энтони Уилксу, отчиму Дины, — Мы должны подыскать Дине нечто более приятное.

Клинтон, младший из трех детей от второго брака mama, слег с корью, а Дина ею не болела. Няня была совершенно убеждена, что и двое других, несомненно, вскоре заразятся. Mama и сэр Энтони стремились вернуться в деревню, чтобы быть с детьми, хотя прежде собирались пробыть в городе целый месяц. Но как быть с Диной? В середине октября Лондон совсем безлюден. Ее тетя Беатрис была в Бате, а брат сэра Энтони уехал с женой на зиму в Италию. Друзьям навязываться не хотелось, хотя, несомненно, среди них были и такие, кто не посчитал бы Динино присутствие обузой.

— Она может поехать в Мэлверн, — предложил сэр Энтони, — Тут не возникнет никаких проблем. Глория будет счастлива ее принять.

Глория Невилл, леди Aскуит, приходилась сэру Энтони сестрой.

Итак, mama сказала «О нет, дорогой, только не это». Когда сэр Энтони стал настаивать на своем предложении, она вспыхнула, тревожно посмотрела на Дину, ожидавшую ее ответа, и уклончиво продолжила:

— Ну, он большой и холодный, и такой мрачный и…

Она умоляюще посмотрела на мужа.

— И там привидения, — усмехнулся он, — Ты поверила всем этим россказням, не так ли, любовь моя? Миссис Нолл нужно было стать актрисой, а не домоправительницей. Она бы произвела фурор на сцене. Ты поверила всему, что она тебе наговорила. Ну, скажи мне, ты хоть раз встретила привидение или что-нибудь похожее на привидение в течение тех двух недель, что мы провели в Мэлверне? Видела какой-нибудь клок белого тумана, исчезающий темном углу? Слышала какие-нибудь стуки по ночам?

— Тебе доставляет удовольствие забавляться на мой счет? — с достоинством ответила mama, — Я чувствовала это, Энтони.

Он снова усмехнулся, приобнял ее за плечи и привлек к себе. Mama, тихая, утонченная, мечтательная, всегда утверждала, что некоторые люди более чувствительны к миру духов, чем другие, и что она относится к их числу.

Дина была другой. Он соглашалась с тем, что люди воспринимают мир с помощью пяти чувств. Но что, если существует шестое чувство, седьмое или восьмое, которым Всевышний возжелал нас одарить? Как мы можем знать наверняка, опираясь на собственный опыт и на наши органы чувств, что их не больше? Возможно, контакт с миром духов был почти неосязаем, хотя назвать это осязанием было бы неправильно, так как осязание — оно одно из пяти чувств и не может распознавать потусторонний мир.

После смерти отца, когда ей было восемь, Дина долго и часто ощущала его близость. Так же было и с ее бабушкой.

— Дина, — спросил сэр Энтони, его рука по-прежнему лежала на плечах mama и он по-прежнему усмехался, — тебя не пугает пребывание в Мэлверне пока у детей не пройдет сыпь, и они не станут здоровы и веселы как прежде? Ты не боишься, что тебя поглотят призраки?

— Нет, — ответила Дина. И это была правда. Существование потустороннего мира она считала вполне естественным. И, в отличие от матери, не боялась его.

Так что, когда карета проехала поворот подъездной дороги, и Мэлверн предстал во всем своем величии, она разглядывала его не со страхом, а с любопытством и легким волнением, Это был старый дом, построенный в пятнадцатом веке близ морского побережья Гемпшира. С тех пор несколько поколений владельцев вносили изменения и дополнения в его первоначальный облик. Теперь в квадратной башне был устроен арочный проход, явно ведущий во внутренний двор. Здание украшало множество других башен, зубчатых стен, сложных фронтонов и остроконечных башенок. Конечно, его очертания и фасад нельзя было счесть ни изящными, ни классическими. Но, тем не менее, дом просто завораживал.

— Как по мне, так это место и взаправду мрачное, мэм, — сказала Джуди, горничная Дины, хмуро выглядывая в окно.

— О, нет, дом выглядит просто замечательно, — ответила Дина. Она предвкушала встречу с леди Aскуит, с которой пару раз виделась и которая ей нравилась. Лорд Аскуит скончался несколько лет тому назад. Дина не была знакома с новым бароном, сыном леди Aскуит. И не знала, дома он сейчас или нет.

Эдгар Невилл, лорд Aскуит вместе с матерью пил в гостиной чай. Закончив, он встал у одного из высоких окон со средниками, всматриваясь в серый мрак наступающего вечера.

— Если дядя Энтони должен прислать сюда ребенка, — сказал он, — то, хочется думать, что он оповестит нас о дне приезда. Если бы я знал, когда ее ожидать, то мог бы послать несколько надежных крепких мужчин, чтобы сопровождать ее последние миль десять. Я и сам мог бы поехать. Но было бы куда лучше, если бы вы, mama, прямо сейчас отказались под благовидным предлогом.

— Это невозможно, — ответила леди Аскуит, — Энтони очень настойчив в своей просьбе. Кроме того, мне будет приятна женская компания. Я совершенно уверена, Эдгар, что твои опасения безосновательны. В заурядном путешествии нет никакой опасности, — чашка звякнула о блюдце, когда она поставила ее. — И так же уверена, что наша гостья смертельно обидится, если ты будешь называть ее ребенком, Эдгар. Девушки в ее возрасте необычайно чувствительны к такого рода вещам.

Он обернулся и уставился на нее сквозь предвечерний сумрак. Лампы и свечи еще не были зажжены.

— Ради бога, mama, — спросил он. — Сколько же ей лет? Семь? Восемь?

— Скорее, восемнадцать или девятнадцать, — со смехом ответила его мать, — Ты совсем не слушал, когда я читала тебе письмо Энтони, не так ли, Эдгар? Или ты считал, что приедет Анжела? Но она, вместе с Джоном, на карантине, до тех пор, пока у Клинтона не сойдет сыпь.

— Но он же говорил о старшей дочери, — удивился лорд Аскуит, недоуменно глядя на мать.

— Старшая дочь – это Дина, — ответила его мать. — Дина Риддинг. Его падчерица, дорогой. Он всегда говорит о ней как о собственной дочери. Если помнишь, он и Уинифред нелепо влюблены в друг друга. Дине должно быть девятнадцать. Ее начали вывозить в свет не этой весной, а в прошлом году. Так что, Эдгар, мы ожидаем не ребенка, а молодую леди.

— Проклятие, — вырвалось у него, — Извините, mama. Я представлял себе ребенка, который проводит время в детской и классной комнате. Это все меняет.