Мишель Энн Янг - По зову сердца

Неподдельный страх. Вполне обоснованный. Тот страх, который испытала бы любая женщина рядом с ним, знай она правду.

— Это не опасно, пока я держу Грифа за уздечку.

Он хотел ее успокоить, но вместо этого в голосе его прозвучали досада и воинственность. Но это, похоже, возымело действие, потому что она опустила руки.

— Ну, как? — обратился Хьюго к малышке.

Она отважно ударила ножками по бокам Грифа, словно кавалерист королевской конной гвардии.

— Вперед!

Хьюго не удержался и фыркнул. Звук царапнул ему горло, но это было приятно.

— Господи, ведь Альберт учит ее приемам верховой езды.

— Прощу прощения, милорд.

— Не стоит извиняться, миссис Грэм. Вы можете гордиться своей малышкой. Такая самостоятельная.

— Гриф действительно прекрасное животное. — Миссис Грэм провела рукой по морде коня.

К удивлению Хьюго, Гриф отнесся к ее прикосновению точно так же, как отнесся бы сам Хьюго к тому, что ее пальцы погладили бы его по лицу. Он согласился бы, чтобы она трогала его везде, где ей угодно. Руки у нее, должно быть, прохладные и ласковые, легкие, как бабочки. И они будут сильными и крепкими, когда…

Он разозлился. Неужели он так долго прожил без женщины, что способен устремить свои вожделеющие взоры на вдову, которая заслуживает только уважения?

Люсинда, видимо, решила, что его гнев направлен на нее, — едва они дошли до развилки, как она протянула руки к девочке.

— Нам, право же, не следует больше навязывать вам свое общество.

Здорово он отпугнул ее. Ничего не скажешь, достойное поведение.

— Здесь вам уже ничто не грозит, — проговорил он, спокойно радуясь, что справился с собой. Хьюго снял ребенка с лошади и отдал матери.

Та поставила девочку на землю.

— София, скажи «благодарю вас».

— Нет, — крикнула девчушка. — Лошадка.

И топнула ногой. Миссис Грэм покраснела.

— Как видите, ее легко избаловать. — Она наклонилась к девочке, и Хьюго увидел ее изящную шею, которую ласкали тонкие прядки светло-каштановых волос. На мгновение он снова потерял над собой контроль.

— София, — сказала миссис Грэм, — никаких слез. Если будешь плохо себя вести, его сиятельство больше не позволит тебе кататься на его лошадке.

Девочка подняла глаза на мать, потом на Хьюго и сунула пальчик в рот. Хьюго кивнул.

— Скажи «до свидания» и «спасибо», — велела мать.

— Пасибо, — сказала девочка. — До сидання. И она помахала Хьюго ручкой.

— Благодарю вас за вашу снисходительность. Мне действительно нужно спешить; жители Блендона заждались меня.

— Это я должен вас благодарить за доставленное удовольствие. — На самом деле удовольствия он испытал меньше, чем ему хотелось бы.

Улыбка заиграла в уголках ее губ; он никогда не видел, чтобы миссис Грэм так улыбалась — словно она проследила за ходом его мыслей и они не вызвали у нее возражения.

— Кланяйтесь от меня преподобному Постлтуэю, — сказал Хьюго. — Я питаю к нему глубокую симпатию. Не то, что к другим обитателям этих мест.

Она рассмеялась:

— Непременно передам ваши соболезнования. Хьюго гордился тем, что заставил смеяться эту сдержанную женщину.

— Напомните ему о моем приглашении заглянуть ко мне.

Она кивнула с серьезным видом:

— Непременно. Надеюсь, вы не передумали устроить праздник на лугу в Грейндже?

Попался. Блестящий маневр, ничего не скажешь.

— Я всесторонне обдумаю этот вариант. Но взамен попрошу вас об одной услуге.

Она отступила от него на шаг.

Значит, она не осталась нечувствительной к притяжению, которое возникло между ними. Он постарался ничем не выдать своего восторга. Лицо его оставалось непроницаемым.

— Счета по хозяйству, которые подает мне кухарка, находятся в ужасном состоянии, в полном хаосе. Постлтуэй похвастался, что вы сильны в таких делах. Не могли бы вы помочь миссис Хобб разобраться со всем этим?

Она заморгала и отвернулась, устремив взгляд в пространство, словно… словно невинность его просьбы разочаровала ее. Хьюго мысленно посмеялся над собой — он принял желаемое за действительное.

— Вы хотите сказать, милорд, что в обмен за помощь с разборкой ваших счетов вы согласитесь устроить праздник на вашей земле?

Она настойчива и не очень доверчива.

— Да. Глупая идея. Простите, что заговорил об этом.

— Слишком поздно брать назад свое слово, милорд. Когда я могу встретиться с вашей экономкой?

Действительно, когда? От взволнованного блеска в ее глазах ему захотелось рассмеяться, как глупому мальчишке. Но вместо этого он отвел глаза, вспомнил о плачевном состоянии своих дел и пожалел, что завел об этом разговор.

— Мне потребуются положительные результаты, прежде чем я возьму на себя окончательные обязательства. Вы согласны?

Можно ли быть более необоснованным, более обескураживающим?

Она кивнула, едва заметно улыбнулась, нежные щеки вспыхнули розовым румянцем. Казалось, вуаль спала с чувственной восточной красавицы, и виной всему была лишь мимолетная улыбка.

— Среда не очень поздно? — спросила она озабоченно.

— Как и любой другой день, миссис Грэм. — Он отвесил ей резкий поклон, как старый огрубевший солдат.

— В таком случае всего хорошего, милорд.

Ему разрешили идти, словно младшему офицеру. Хьюго был восхищен. Эта женщина способна устыдить самого Веллингтона. Хьюго взлетел в седло, стараясь не показать, как ему больно смотреть ей вслед. Каждое движение ее бедер сопровождалось шелестом платья.

Зуд в его чреслах соединился с тупой болью в бедре. О чем только он думает? Неужели он ничему не научился? От женщин благородного происхождения нужно держаться подальше. После того, что он сделал со своей женой, ему нельзя прикасаться к порядочной женщине.

Но что влечет его в этой женщине? Что вызывает желание нарушить все свои клятвы — ее великолепное тело? Или серьезный вид? Или проблески глубоко запрятанной страстности? Или он понимает, что она тоже пережила глубокую утрату, о которой не может говорить, и это делает ее близкой ему по духу? Или атмосфера тайны, окружающая ее? Если он сорвет с нее плащ таинственности, утратит ли она свою опасную притягательность?

Ему хотелось сорвать с нее все.

Он представил себе это, и его жезл стал твердым как камень.

Да пропади оно всем пропадом!

В меньшей из двух спален на втором этаже в Брайарзе Люсинда склонилась над спящей Софией и прижалась губами к ее виску с голубоватыми жилками. На щечках девочки лежали длинные ресницы, и слюнка, пузырясь, увлажняла губы, похожие на бутон розы. Такая нежная, такая бесценная и такая беспомощная.

Всю жизнь она молила Господа, чтобы послал ей ребенка, и свершилось чудо — ангелочек перед ней. Но ее могут разоблачить. Визит сыщика тому свидетельство.