Сара Беннет - Ее тайный возлюбленный

Гейбриел помнил, как он расхохотался, еще не понимая, куда клонит Афродита.

— Как вы намерены поступить дальше, мадам?

И она объяснила ему как. Слухи о неблаговидном поведении Эпплби достигли королевского двора, и лорду, видимо, придется на время расстаться со своей любовницей. Секретарь тихо шепнул ей на ухо, куда она поедет — в Уэксмур-Мэнор.

— Сельская глушь, недоступная любопытным взорам его врагов, — съязвила она. — Такое решение кажется ему самым удобным и даже остроумным — использовать в качестве убежища для своей любовницы ваше поместье, Гейбриел.

Он отхлебнул еще один глоток бренди, уставившись на огонь. Его мокрая одежда уже почти просохла, ему было тепло и тянуло ко сну, и знакомый гнев, скопившийся в душе, начал постепенно испаряться.

Эпплби ненавидел его, в этом не было ни малейшего сомнения. Его мать полагала, что причина ненависти таилась в желании Эпплби иметь своего сына рядом с собой, но его желание не осуществилось, и тогда он возненавидел их обоих и решил наказать. С другой стороны, по мнению Афродиты, Эпплби в глубине души все-таки сомневался в том, что Гейбриел его сын, и, мучаясь подозрениями, возненавидел Гейбриела.

— Вы настоящий Лэнгли, от макушки до пяток, — однажды решительно заявила ему Афродита. — В этом нет никаких сомнений.

Ему отчаянно хотелось верить, что он Лэнгли. Как только его начинал мучить червячок сомнения, он сразу же прислушивался к голосу сердца. Его дед Джон верил, что он Лэнгли, и воспитывал его как будущего наследника Уэксмур-Мэнора, обязанного любить свое родовое поместье.

Если бы ему удалось выбраться из крайне запутанного и тяжелого положения и отстоять свое законное право на поместье, он привел бы Уэксмур-Мэнор в порядок.

Он починил бы разрушившиеся стены и вернул жилым помещениям их былой блеск и комфорт. В саду он опять разбил бы дорожки и аллеи, посадил новые цветы и деревья, починил самый старый в графстве лабиринт. Его жизнь протекала бы мирно и счастливо, и никакая мысль об Антуанетте Дюпре не омрачала бы его существования.

Хотя в глубине души он знал — это неправда.

Да, он был Лэнгли, а всех мужчин из рода Лэнгли будто магнитом притягивали к себе хорошенькие, но опасные женщины. Его предок женился на королевской любовнице, хотя подобный мезальянс почти погубил его карьеру, и вот теперь Гейбриел шел по той же скользкой дорожке.

Все неизбежно клонилось к подобному исходу, сама судьба вела его. Как будто он решил обладать Антуанеттой и уже не в силах был плыть против течения.

Через два дня ночью Антуанетта услышала позади себя скрип открываемой двери. Она стояла у окна и любовалась ночным небом в звездах и полукруглым месяцем, восходившим над лесом. Она не в силах была уснуть. В ее голове кипело столько противоречивых и волнующих мыслей, вопросов и сомнений, что ее сердце иногда подпрыгивало, переполненное глупым счастьем и сладким предвкушением. И вот он пришел.

Ее тайный возлюбленный.

Он обнял ее за талию и вдохнул аромат ее волос. Она оперлась спиной о его грудь, удивляясь, почему ей так приятно, удобно и покойно находиться в его объятиях. Такое происходило всякий раз, когда она забывала, что он ее враг.

— Антуанетта, — прошептал он ей на ухо, целуя в нежную шею.

Она ощутила жесткую материю его маски.

— Вы не могли бы снять ее? Что за беда, если я увижу ваше лицо? — прошептала она.

Он молчал, но затем решительно помотал головой:

— Нет, я думаю, не надо.

— Я не понимаю — почему?

— Не притворяйтесь, вы все понимаете.

Что же это могло значить? Антуанетта обернулась и уже приготовилась задать ему вопрос, как он закрыл ей рот поцелуем. Она вся затрепетала, затем со стремительно нарастающей страстью прижалась к нему. Кто бы мог подумать, что под оболочкой леди скрывалась другая — очень чувственная — женщина, которая лишь ждала своего часа?

Главным виновником перевоплощения хладнокровной леди в пылкую любовницу был целовавший ее мужчина; он сорвал покровы благопристойности, открыв в ее характере новые, неизвестные ей самой качества. По ее жилам пробежал ток, а кровь забурлила, как только он крепко прижал ее к себе. Она таяла и в то же время изнывала от острого желания, накал и жар которого мог погасить только ее возлюбленный.

Представляла ли она когда-нибудь что-либо подобное даже в мечтах?

В последний момент она сознательно увильнула от ответа, хотя в душе понимала, что, бесспорно, ею владеет нечто большее, чем желание.

Но ведь он был человеком Эпплби, ей не следовало доверять ему. Ни в чем и никогда.

Гейбриел осыпал поцелуями ее подбородок и шею, затем грудь.

У Антуанетты возникло дежа-вю — странное ощущение, что все, что происходит сейчас, уже происходило раньше, возможно, в ее воображении, но воспоминания ускользали от нее.

— Когда я увидел вас впервые, то вас держали точно так же, как я сейчас, — словно прочитав ее мысли, сказал он.

Она оттолкнула его от себя.

— Вы были в доме Эпплби в Мейфэре той ночью? — прошептала она. — Значит, вы были там!

Его улыбка напоминала гримасу боли.

— Да, — произнес он.

Антуанетта пыталась заставить себя вспомнить лица тех, кто был на вечере, но гостей было слишком много, причем события последних дней многое стерли в ее памяти. Он мог быть либо одним из джентльменов в вечернем костюме, ведь говорил он как джентльмен, либо одним из безликих слуг, которыми был полон дом Эпплби, — они вели его домашнее хозяйство.

Какое-то смутное воспоминание прорезалось в памяти Антуанетты.

Когда она торопливо взбежала по лестнице к себе в комнату, то дрожа от гнева, то плача над погибшей репутацией, внизу произошел какой-то инцидент. Эпплби попал в какую-то незавидную историю, потому что на следующее утро у него был распухший красно-багровый нос и кровоизлияние в глазу. Было впечатление, что кто-то ударил его по лицу.

— Небольшое недоразумение, — коротко бросил Эпплби за завтраком, заметив ее недоумевающий взгляд.

О том, что произошло на самом деле, она не решилась спрашивать. Тем утром они вообще мало разговаривали, однако Антуанетта помнила, как сожалела о том, что человек, ударивший Эпплби, не поколотил его как следует.

Однако грабитель не мог быть тем человеком, который разбил нос Эпплби, ведь он состоял у него на службе. Скорее всего, грабитель был одним из слуг, предназначенных для выполнения щекотливых поручений. Она живо представила себе, как он следил за ней с тайным вожделением и любопытством, соединяя в своем воображении два разных образа — леди и любовницы Эпплби. По-видимому, когда Эпплби дал ему задание добыть письмо, то одновременно предоставил ему великолепную возможность отведать запретный плод.