Нора Робертс - Мятеж

Бригем звал Сирину, и его временно успокаивали ее шепот и прохладная рука на лбу. Но потом он бредил снова, уверенный, что Сирину схватили англичане.

— Я посижу с ним, Рина. — Фиона опустилась на колени рядом с дочерью, обняв ее за плечи. — Ты нуждаешься в отдыхе для тебя и твоего ребенка.

— Я не могу оставить его, мама. — В который раз Сирина выжала смоченную холодной водой ткань и провела ею по бледному лицу Бригема. — Мне легче сидеть рядом с ним, чем пытаться заснуть. Один взгляд на него помогает. Иногда он открывает глаза и смотрит на меня. Он знает, что я рядом.

— Тогда поспи здесь — хотя бы немного. Положи голову мне на колени, как делала в детстве.

Подчинившись, Сирина свернулась на полу пещеры и положила руку на руку Бригема.

— Он красивый, правда, мама?

Фиона с улыбкой погладила волосы дочери.

— Да, он красивый.

— Наш малыш будет похож на него, с такими же серыми глазами и четко очерченным ртом. — Сирина закрыла глаза, прислушиваясь к пению ветра. — Думаю, я полюбила его почти с первого взгляда. Но я боялась. Это было глупо.

— Любовь часто глупа.

— Ребенок Бригема толкнулся, — пробормотала Сирина, улыбаясь сквозь дремоту.

Сны Бригема были безжалостными. Иногда он возвращался на пустошь, в дым и жар битвы. Люди вокруг умирали мучительной смертью — некоторые от его руки. Он ощущал запах крови и пороха, слышал звуки волынок и барабанов и непрекращающийся гул артиллерии.

Потом Бригем, хромая, брел по холмам с огнем в боку и туманом в голове, чувствуя запахи горящих дерева и плоти и слыша крики, эхом отзывающиеся в голове.

Внезапно это прекратилось. Рядом оказалась Сирина, в белом платье и с волосами, светящимися, стекающими по плечам, как расплавленное золото.

Иногда открывая глаза, Бригем видел ее так четко, что мог разглядеть круги от бессонницы под глазами. Потом тяжелые веки опускались, и он снова оказывался на поле битвы.

Три дня Бригем балансировал между сознанием и беспамятством, временами впадая в бред. Он ничего не знал о маленьком мирке внутри пещеры, о входящих и выходящих из нее людях. Бригем слышал голоса, но не имел сил понять смысл слов или ответить. Однажды, придя в сознание, он слышал тихий женский плач, а в другой раз тоненькое хныканье младенца.

Под конец третьего дня Бригем впал в глубокий сон без сновидений, спокойный, как смерть.

Пробуждение походило на роды — так новорожденный приходит в наш мир слабым, почти беспомощным. Свет обжигал графу глаза, хотя он тускло горел у задней стены пещеры. Бригем снова закрыл глаза, пытаясь сориентироваться по звукам и запахам.

Пахло землей, дымом и, как ни странно, готовящейся пищей. К этому примешивался тошнотворный запах маков, говоривший о болезни. Он слышал бормотание. С терпением обреченного Бригем лежал неподвижно, пока не начал различать голоса.

Колл. Гвен. Мэлколм. Нахлынувшее чувство облегчения было таким же сильным, как бред. Если они здесь и в безопасности, то, очевидно, с ними и Сирина. Бригем снова открыл глаза, щурясь от света. Он собирался с силами, чтобы заговорить, когда услышал рядом шорох.

Сирина сидела рядом, поджав колени и прислоняясь спиной к каменной стене. Ее волосы падали вниз, почти закрывая лицо. Волна любви захлестнула его.

— Рина… — пробормотал Бригем, протянув руку.

Она сразу же проснулась. Целая гамма эмоций отразилась на ее лице, когда она притронулась руками к лицу мужа. Оно было прохладным, значит, жар спал.

— Бригем. — Сирина коснулась губами его губ. — Ты вернулся ко мне.

Ей нужно было так много сказать ему, так о многом услышать…

Сначала Бригему хватало сил бодрствовать не больше часа. Память о битве была четкой, но последствия, к счастью для него, оставались в тумане. Он помнил боль, острее и сильнее нынешней, помнил, как его тащили, поднимали и несли, как вливали прохладную воду в раскаленное горло. Однажды он вспомнил, как они с Коллом наткнулись на шесть трупов.

По его настоянию провалы в памяти постепенно заполняли. Бригем слушал с мрачным видом — его гнев и отвращение, вызванное зверствами Камберленда, смягчала только радость от присутствия Сирины и мысли о будущем сыне.

— Это место недолго останется безопасным. — Бригем сидел, прислонившись к стене пещеры; его лицо все еще выглядело смертельно бледным при тусклом свете костра. Прошло всего два дня с тех пор, как жар спал. — Нам нужно как можно скорее перебираться к побережью.

— Ты еще слишком слаб. — Сирина прильнула к нему. Какая-то ее часть хотела остаться в пещере и забыть о мире снаружи.

В ответ Бригем поднес к губам их соединенные руки. Но его взгляд был суровым и сосредоточенным. Будь он проклят, если позволит ей рожать в пещере.

— Думаю, мы могли бы попросить помощи у моего родственника на Скае. — Он посмотрел на Гвен. — Когда Мэгги и ребенок смогут двинуться в путь?

— Через день или два, но ты…

— Я буду готов.

— Ты будешь готов к путешествию, когда мы это увидим, — вмешалась Сирина.

Следы прежнего вызова блеснули в его глазах.

— За время нашей разлуки, мадам, у вас появились тиранические наклонности.

Сирина улыбнулась и поцеловала его в губы:

— Я всегда была тираном, сассенах. А теперь отдохни. — Она прикрыла его пледом. — Когда к тебе вернутся силы, мы отправимся, куда ты скажешь.

Взгляд Бригема стал напряженным, и ее улыбка увяла.

— Я могу напомнить тебе об этом, Рина.

— Отдыхай. — Усталость в его голосе причиняла Сирине боль. Он покинул ее сильным, кажущимся неуязвимым мужчиной, а вернулся к ней в нескольких дюймах от смерти. Она не могла рисковать потерять мужа из-за его собственного упрямства. — Возможно, Колл и Мэлколм принесут мясо. — Сирина легла рядом с ним, поглаживая его лоб, покуда он засыпал, и думала о том, почему ее братья задерживаются так долго.

Они увидели дым с гребня холма. Лежа на животе, Колл и Мэлколм смотрели вниз на Гленроу. Англичане пришли снова, принеся с собой огонь и ненависть. Коттеджи арендаторов уже лежали в руинах, их соломенные крыши сгорели. Мак-Грегор-Хаус был в огне, вырывавшемся через разбитые окна.

— Будь они прокляты! — бормотал Колл снова и снова, стуча кулаком по камню.

— Почему они жгут наши дома? — Мэлколм стыдился слез и старался скрыть их. — Какая в этом нужда? Конюшни! — воскликнул он внезапно и вскочил бы на ноги, если бы Колл не удержал его.

— Они забрали лошадей, братишка.

Мэлколм прижал лицо к камню, разрываемый детскими рыданиями и мужской яростью.

— Теперь они уйдут и оставят нас?

Колл вспомнил бойню после сражения.

— Думаю, они начнут обыскивать холмы. Мы должны вернуться в пещеру.

Сирина лежала спокойно, прислушиваясь к успокаивающим домашним звукам. Маленький Иэн снова сосал материнскую грудь, и Мэгги что-то напевала ему. Миссис Драммонд и Паркинс о чем-то бормотали, готовя еду, как будто все еще сплетничали на кухне. Рядом с Мэгги Фиона работала веретеном, прядя то, что должно было стать одеялом для ее внука. Гвен хлопотала над склянками и горшочками с лекарствами.