Джо Гудмэн - Буду твоим единственным

– Почему бы тебе не поискать Иста?

Саутертон добродушно усмехнулся:

– Если хочешь знать мое мнение, не так уж плохо, когда с тобой обращаются, как с лошадью, если в седле сидит леди Элизабет.

– Между прочим, ее конь, - невозмутимо изрек Нортхэм, - мерин.

Последовала короткая заминка, после чего Саутертон быстро сказал:

– Пожалуй, мне и в самом деле следует поискать Иста.

– Прекрасная мысль.

Элизабет беседовала с лордом Алленом и мистером Радерфордом, когда подъехал Нортхэм. Он ничего не сказал и не проявил никакого интереса к разговору. Элизабет говорила мало, но делала вид, что чрезвычайно увлечена обсуждаемой темой, позволяя каждому из мужчин думать, что она разделяет его мнение.

– Из вас получился бы отличный дипломат, - заметил Нортхэм, когда они заняли свои места. Сорок гончих, почуяв запах лисы, неистово лаяли, доводя себя до исступления Лошади, чувствуя всеобщее возбуждение, рыли копытами землю. Граф с удовольствием наблюдал, как легко Элизабет справляется с Бекетом. - Это был очень ловкий маневр.

Не зная, кого он имеет в виду - Аллена с Радерфордом или Бекета, - Элизабет просто молча кивнула и сосредоточила свое внимание на распорядителе охоты.

– Вы хотите держаться позади? - не оборачиваясь, спросила она.

– Только если таково будет ваше желание.

– Я предпочитаю скакать сбоку. Так безопасней. Но вы не обязаны следовать за мной или беспокоиться о моем удобстве. Тогда вы не получите удовольствия от охоты. - Она указала подбородком в сторону леса. - Видите ту прогалину среди дубов? Вот где можно пустить лошадей в галоп. Ни одна лиса не сунется на открытое место. К тому же в последний раз ее видели в чаще. Представляю, какая там будет давка. Почище чем в «Олмэксе» в разгар сезона.

– В таком случае мне лучше остаться с вами.

Элизабет кивнула, чуть улыбнувшись:

– Сейчас дадут сигнал. - Напряженно вглядываясь в окружающий пейзаж, она вдруг выпрямилась и показала кончиком хлыста на дальний край луга. - Смотрите! Вон она. До чего же шустрая! По-моему, она нарочно дразнит гончих.

Нортхэм едва успел заметить вытянутую морду, ярко-рыжий мех и пушистый хвост с белым кончиком, прежде чем животное скрылось в высокой траве. Только длинные стебли продолжали колебаться, словно невидимый палец прочертил линию, пересекавшую поле Внезапно лиса снова появилась, огибая скрытое травой препятствие, и опять исчезла, на сей раз в лесу.

Оглянувшись на Элизабет, он не заметил на ее лице никаких признаков страха. Только целеустремленность, азарт и восторг. Она казалась такой открытой и уязвимой, что у него возникло ощущение, будто он вторгся в нечто глубоко личное, не предназначенное для чужих глаз.

– Осторожно! - крикнула она.

Прямо перед собой граф увидел остатки старой каменной изгороди. Видимо, это было то самое препятствие, скрытое среди пышно разросшейся травы, на которое наткнулась лиса. Если бы не предупреждение Элизабет, он не успел бы собраться для прыжка, и скорее всего охота закончилась бы для него позорным падением. Преисполненный благодарности, Нортхэм обернулся к Элизабет, но в этот момент ее конь перепрыгнул через заросшие бурьяном развалины и понесся вперед.

Солнце померкло, когда они въехали под сень деревьев. Было слышно, как где-то рядом с ними лошади и гончие продираются сквозь густую чащу. Ярко-алый камзол барона указывал Элизабет и Норту направление погони, и тропа развертывалась перед ними, как ковровая дорожка.

Элизабет направила Бекета наперерез гончим. Помедлив перед неглубоким ручьем, пересекавшим пастбище, собаки плюхнулись в воду и, перебравшись на другой берег, снова взяли след. Баттенберн, Элизабет и Норт устремились за ними, слыша за спиной приближающийся топот копыт.

Гости, не принимавшие участия в охоте, собрались у зубчатого парапета стены замка. Отсюда открывался ничем не ограниченный вид на окрестности, и алые фигурки всадников, рассыпавшиеся по полям и лугам, были видны как на ладони. Зрители приветствовали аплодисментами появление лидеров гонки, строя догадки относительно того, кто бы это мог быть. К общему восторгу, баронесса велела принести бинокль, и все по очереди смотрели в него, подробнейшим образом описывая остальным, что происходит внизу.

Все это, разумеется, должно было скоро кончиться, и весьма печально для лисы. Несчастный хищник не имел ни малейших шансов ускользнуть от своры гончих и лошадиных копыт. В конечном итоге собаки настигли лисицу, спрятавшуюся между корнями могучего дуба. Царапая когтями ствол, они теснили друг друга, пытаясь добраться до бедняги.

Элизабет развернула коня, не дожидаясь развязки. Ей не нужно было оглядываться, чтобы узнать, последовал ли Норт за ней. Серебристая шкура Бекета блестела от пота, свидетельствуя о его героических усилиях. Элизабет похлопала коня по шее и похвалила, но не замедлила скачки.

Нортхэм догнал ее, и они двинулись кружным путем назад в Баттенберн.

– Смотрите! - Элизабет показала на парапет башни, где между каменными зубцами стены виднелись разноцветные платья. На ветру весело трепетали перья и ленты, украшавшие дамские шляпки. Она взмахнула рукой, приветствуя зрителей. - Они наблюдают за нами. Помашите им.

Нортхэм ограничился тем, что приподнял шляпу, искренне надеясь, что его приветствие останется незамеченным.

Элизабет рассмеялась. В отличие от графа, на лице которого появилось недовольное выражение, ее щеки разрумянились, а на губах играла улыбка. Она источала жизненную энергию так же естественно, как и нежный аромат лаванды, которым благоухали ее кожа и одежда.

– Я вижу, вы не склонны выставлять себя шутом, если рядом нет ваших приятелей.

– Именно это я и пытался объяснить вам вчера.

Было ли причиной тому радостное возбуждение после охоты или мелочное желание сбить с графа спесь, но какой-то бесенок словно подтолкнул Элизабет под локоть. Прежде чем Нортхэм сообразил, что у нее на уме, она поддела кончиком хлыста его шляпу и сбросила ее с его головы. Стукнувшись о круп лошади, цилиндр, подпрыгнув, упал на землю и покатился по траве.

Элизабет не стала любоваться его ошарашенным видом и, воспользовавшись хлыстом по назначению, стеганула Бекета. Норт последовал за ней, но не раньше, чем слез с лошади, поднял цилиндр, отряхнул его и водрузил на голову. Все это было проделано отнюдь не из рабского поклонения моде. Он уже доказал, сняв сюртук на пикнике, что не является ярым последователем Браммела. Скорее это было сделано для того, чтобы дать Элизабет время подумать о своем поступке и прийти к заключению, что он не успокоится, пока не заставит ее расплатиться за глупую выходку.

Бекет скакал уверенно и грациозно, и его бег вызывал зависть у многих мужчин. Они были бы не прочь отказаться от своих лошадей ради такого красавца. Своей хозяйке конь подчинялся беспрекословно. Он скорее надорвал бы свое большое сердце, чем отказался повиноваться, но Элизабет Пенроуз никогда бы не потребовала такой жертвы от своего жеребца. Когда она увидела, что Бекет начинает выдыхаться, она перевела его на неспешную рысь и позволила Нортхэму ее догнать.