Гейл Бак - Любовь к Люсинде

Приехав в деревню, мисс Мейз купила билет на почтовый дилижанс, потратив на него часть денег, которые тетушка платила ей как компаньонке и которые у нее никогда ранее не было возможности потратить. Очутившись в Лондоне, она наняла легкий экипаж, чтобы тот отвез ее к дому леди Мейз.

Денег у нее было в обрез, она никого не знала и поехала лишь по одному известному ей лондонскому адресу. Но, лишь увидев величественный фасад дома, она догадалась, что леди Мейз не нуждается в ее услугах. Она поняла, что леди Мейз может себе позволить любое количество прислуги для выполнения любых своих прихотей. О, она совершила ужасную ошибку, написав леди Мейз!

– Это была страшная, ужасная ошибка! Теперь мне некуда вернуться, теперь у меня нет работы и положения, и я очень раскаиваюсь, что доставила вам столько хлопот! – Новый поток слез завершил признание мисс Мейз.

Люсинда обняла свою золовку, пытаясь приободрить и утешить.

– Агнес! Вам не следует так убиваться. Вы не доставили нам никаких хлопот. Я очень рада видеть вас у себя. Вы станете подругой мне и Тибби.

– Но вам не нужна компаньонка! – воскликнула мисс Мейз, вырываясь из ее объятий. – Я не смогу служить вам. Ах, что со мной теперь будет? – Она отчаянно искала в карманах носовой платок.

Мисс Блайт предусмотрительно протянула мисс Мейз свой изысканно вышитый платок. Мисс Мейз промокнула им свое воспаленное от слез, покрасневшее лицо. Но, взглянув на намокший и помятый платочек и увидев, что она так бездумно обошлась с шедевром вышивки, мисс Мейз простонала:

– О, я погубила ваш платок!

– Вовсе нет, дорогая моя. Он отстирается, – успокоила ее мисс Блайт.

– Я не гожусь даже в горничные вашей светлости! – в отчаянии воскликнула мисс Мейз, обращаясь к невестке.

– Что за ерунду вы говорите, Агнес! Я не просила вас в письме поступить ко мне в услужение, – с усмешкой ответила Люсинда.

– Не просили? – нахмурилась мисс Мейз, все еще всхлипывая. – Но почему?

– Вы – моя сестра. Я хочу вернуть вас на приличествующее вам место. Агнес, я хочу представить вас тому обществу, к которому вы должны принадлежать. – Мисс Мейз неподвижно, чуть приоткрыв рот, глядела на Люсинду. Люсинда взяла ее за руку и тихо сказала: – Агнес, с вами недопустимо дурно обошлись ваши родные. Мы с Тибби сделаем все для того, чтобы вернуть вам то положение, которого вы заслуживаете.

Мисс Мейз смотрела на нее не понимая.

– Простите?.. Я… я не понимаю.

Люсинда беспомощно перевела взгляд на мисс Блайт. Она не знала, что еще сказать. Ей казалось, что она объяснила суть вопроса с исчерпывающей ясностью.

Мисс Блайт высвободила руку мисс Мейз и осторожно притянула несчастную к себе, предлагая ей подняться.

– Пойдемте, моя дорогая. Вероятно, вы страшно устали. Вы не в силах теперь ничего осознавать. Я прикажу подать вам наверх бульон и чай, а затем ложитесь. Утром все станет на свои места.

Мисс Мейз поглядела на мисс Блайт, а затем вопрошающим взглядом – на свою величественную невестку, леди Мейз.

Люсинда поняла, что мисс Мейз молча испрашивает у нее позволения. Она кивнула.

– Идите с Тибби, – мягко, но властно сказала Люсинда.

– Идите же, мисс Мейз, – попросила мисс Блайт.

Только тогда мисс Мейз покорно последовала за мисс Блайт. Нахмурившись, Люсинда откинулась на спинку кушетки и уставилась на красно-желтые блики огня.

Невозможно было представить, каким образом ввести в высший свет это жалкое, несчастное создание. Ей предстояло превратить мисс Мейз в элегантную молодую женщину, она бы сделала из нее звезду сезона, но ничего не могла поделать с раболепными манерами бедняжки.

Люсинда хорошо знала, насколько жестоко и безжалостно высшее общество.

Она встала и принялась расхаживать по зале.

– Ее съедят заживо, – мрачно проговорила она наконец.

Люсинда возложила все свои надежды на мисс Блайт. Если кто-либо и сможет отполировать бедняжку соответственно требованиям света, так это мисс Блайт. Люсинда не отказалась от намерения сделать для мисс Мейз все, что в ее силах.

Мисс Блайт вернулась к Люсинде только через час. Люсинда сейчас же спросила:

– Как она?

– Спит, бедняжка. Проплакала все глаза. После сна ей станет лучше, – отвечала мисс Блайт.

– Я никому так не сострадала еще, Тибби. Такая молодая – и почти выброшена из жизни. Что они с ней сделали!

– Да, – вздохнула мисс Блайт. Она с минуту наблюдала, как Люсинда нервно расхаживает по зале. – Что ты можешь сделать для нее?

– Есть надежда. Нужно восстановить ее законное положение в обществе. – Люсинда не удивилась внезапной перемене в выражении лица Тибби. Мисс Блайт, видимо, подумала о том же, что и она. – Почему ты хмуришься, Тибби? – чуть улыбнулась Люсинда. – Ты не согласна сделать все, что в наших силах, чтобы вернуть ее положение в обществе?

– О, я страстно этого желаю. Однако я сомневаюсь, что это легко выполнить. Мисс Мейз видела в жизни мало доброты.

Люсинда вздохнула, кивнув в знак согласия.

– Именно это меня озадачивает, Тибби. Не привыкнув даже думать о своих интересах, Агнес будет совершенно сконфужена комплиментами или просто интересом к ней мужчин. Тем более не будет знать, как справиться с проявлениями снобизма, который характерен для общества.

– Само собой, она растеряется и не сможет отвечать на вопросы и комплименты, – согласилась мисс Блайт. – Но проблема куда глубже, Люсинда. Она призналась мне наверху, что никогда не бывала в этом доме! В доме ее собственного брата! Можешь вообразить, что она думала, когда мы ввели ее в эти хоромы?

– Представляю себе. Бедное дитя было совершенно ошеломлено при виде этой помпезности, – проговорила Люсинда. – А как мы одеты! Неудивительно, что она отказалась снять с себя шляпку и разрыдалась перед нами. Вероятно, она каждый миг ожидала, что ее выпроводят на улицу.

– Именно так. Она считает себя ниже нашего круга. Вероятно, для мисс Мейз было бы более удобно входить в дом через дверь для прислуги, чем через парадную дверь, – заметила мисс Блайт. Она покачала головой с сокрушенным видом. – Загублена молодость! Как трудно ей будет обрести достоинство.

– Да, я понимаю. Тибби, мне так стыдно, что я никогда не интересовалась судьбой мисс Мейз. Я знала, что она живет с престарелой родственницей в качестве компаньонки. Мне нужно было что-то предпринять, – сказала Люсинда, нахмурившись. – Но я не знала, что покойный муж был настолько бессердечен, чтобы отказать сестре в праве на достойную жизнь.

– Но ты не могла это предполагать, – напомнила мисс Блайт.

– Мне следовало это заподозрить, по меньшей мере. Он терпеть не мог вокруг себя кого-то и чего-то, что не соответствовало его понятиям о красоте либо не было достаточно ценно. Очевидно, Агнес не вошла в его систему ценностей, – заключила Люсинда.