Мэри Уайн - В постели с незнакомцем

— Клянусь, я не буду миндальничать с тобой. Марри намерен охранять тебя очень строго. Более того, я привлеку для твоей охраны еще нескольких людей.

Он замолчал и вдруг спросил:

— Как тебя зовут?

— Анна.

Он хмыкнул и взял ее за подбородок.

— Почему ты уехала из Стерлинга? Почему ты так поступила со мной?

Он был гордым человеком. Щеки ее порозовели, она сжалась в комок, услышав, как подействовало на него ее бегство. Покинув Стерлинг, она оставила его.

— Потому, что я люблю тебя. Я не могла украсть у тебя твое приданое. Это был единственный способ. — Она крепко прижала малыша к груди. — И единственный способ уберечь сына от участи бастарда, сделать его законнорожденным. — Она всхлипнула. — Чтобы его не считали выродком, как его мать.

Она попыталась опустить глаза, но Бродик крепко сжал ей руку.

— Я даже не знаю, что мне с тобой делать, женщина.

Маленькая кровать заскрипела и содрогнулась, когда он потянулся к ее щеке и потрепал за волосы.

— Я люблю тебя независимо от твоего происхождения.

— Но ведь твое приданое…

— Останется моим. — Он положил руку ей на голову. — Ты дочь графа Уорикширского, и именно его жена представила тебя мне и моим людям. Ты ни в чем не виновата и родила мне сына. Это самое лучшее определение для жены.

Граф говорил уверенно и властно. Однако черты его лица не могли скрыть нежности, которая переполняла его, а его ладонь продолжала тихонько гладить ей голову.

— Оставь вопросы законности мне, девочка. Я не слепой и понимаю, почему ты убежала. Я лишь хочу узнать, почему ты не прибежала ко мне?

Желание блеснуло в его глазах, острое и неодолимое, и слезы покатились по ее щекам.

— Я люблю тебя Бродик. Я не могла видеть тебя разочарованным, даже если бы я должна была пожертвовать своей любовью. Я люблю тебя слишком сильно, чтобы так поступить.

На его губах появилась улыбка, в глазах светилась радость, и Анна теперь нисколько не сомневалась, что жизнь без него будет ей невмоготу.

— Я очень рад это слышать… Анна.

Она еле заметно улыбнулась, услышав, что он назвал ее по имени.

Это было ее настоящее имя.

Их сын ткнулся во сне ей в грудь, и она вздрогнула. Страшная усталость навалилась на нее. Веки отяжелели.

— Возьми… возьми ребенка.

Голос ее дрожал. Все тело ее ныло и болело, и она хотела забыться во сне. Бродик взял сына из ее рук и поднял его, и Анна улыбнулась, отдаваясь живительному сну.

Бродик никогда в жизни не держал в руках такого крошечного младенца. Да он и не был уверен в том, что когда-либо видел такого маленького.

— Побаюкайте его, милорд, иначе он раскричится и разбудит мою дочь. Ей нужен отдых.

Друс удерживал женщину в дверях. Однако она говорила тихо, заботясь о том, чтобы Анна отдохнула. Лицом она была похожа на Анну. Она подняла руки, показывая Бродику, как держать сына.

— Вы мать Анны?

Она уловила суровые нотки в тоне Бродика.

— Да, и я не знала ничего обо всем этом, пока Филиппа не заперла меня в соларе с Анной.

Она передернула плечами, но Друс не отпускал ее, пока Бродик не кивнул одобрительно. Бродик отошел от постели, давая возможность жене отдохнуть.

— Я измучилась еще до того, как увидела страдания своей дочери из-за меня. — Она печально покачала головой. — Но у Анны доброе сердце. Это больше, чем я заслуживаю, позволив себе родить ее вне законного брака.

— Для меня это не имеет значения.

Анна пошевелилась, что-то пробормотав во сне. Бродик шагнул через порог, мать Анны последовала за ним.

— В таком случае вы очень хороший человек. Я очень благодарна вам.

Бродик заулыбался, когда дрогнули пухлые веки младенца, и он приоткрыл синие глаза. Бродик ощутил, как бьется маленькое сердце, как крохотная грудь наполняется дыханием жизни. Более трогательных ощущений он никогда не испытывал.

— Есть нечто такое, в чем вы можете мне помочь, мадам. — Бродик посмотрел на Друса и Каллена. — Соберите прислугу и вассалов, приведите Мэри. Я хочу, чтобы все поняли, что не она родила этого ребенка.

Это было жестоко, но не более того, что заслуживала эта законнорожденная дочь благородных кровей.

— Как скажете, милорд. — Айви наклонила голову и покинула спальню.

Друс усмехнулся:

— Ну, а теперь дай мне взглянуть на парнишку.

Каллен присоединился к Друсу, и они оба стали поддразнивать Бродика, говоря, что он теперь такой старый, что может даже иметь семью.

Если наличие семьи означает старость, то он был вполне этим доволен.

Анна пробудилась от того, что ее обнимал Бродик. Он покачивал ее тело, как до этого баюкал их сына.

— Спокойно, девочка. Мне жаль тебя беспокоить, но ты не должна спать в той же комнате, которая служила тебе тюрьмой.

У Анны не было сил отвечать. Она приложила ладонь к его груди и улыбнулась, услышав, как бьется его сердце. Бродик поднял ее и перенес в другую комнату. Это была одна из самых больших спален, которая, насколько могла припомнить Анна, постоянно пустовала.

Сон отлетел от нее, когда она заметила, какие новые красивые предметы здесь появились. Ковры и свечи. В воздухе пахло розмарином. Его всегда применяли после рождения ребенка для того, чтобы мать восстановила силы. Никто не знал, почему именно розмарин, но такова была традиция.

— Эта кровать гораздо лучше. Тебе не придется смотреть на стены твоей тюрьмы.

Бродик положил ее на роскошную кровать с пологом и занавесями. В камине весело полыхал огонь. У изножья кровати стояла колыбель. Анна услышала, как расшумелся их сын, которого внесла в комнату ее мать.

— Анна, твой сын голоден.

Бродик подложил несколько пышных подушек ей под спину, Айви дала ей в руки ребенка. Затем выжидательно посмотрела на Бродика.

— Я не уйду, женщина. Это то, о чем я мечтал в течение трех лет, — увидеть все собственными глазами. Мою семью.

Анна посмотрела в глаза Бродику, когда мать приложила малыша к ее груди. В них светилось счастье — и ничего больше.

Если это означает, что она безумна, то быть посему.

Она любила.

На следующий день около полудня зазвонили колокольчики. К замку приближались всадники со знаменами графа Уорикширского. Бродик вышел встретить его на передней лестнице.

Уже немолодой граф находился в полной силе. Крякнув, он спешился.

— Где эта сука, на которой я женат?

Зычный голос графа отразился эхом от стен. Все застыли, поскольку никогда не слышали, чтобы хозяин дома так обругал жену при всем народе.

Граф поднял голову.

— Макджеймс, я твой большой должник за то, что ты разоблачил и разрушил эту интригу. Клянусь, я поступлю по всей справедливости в отношении приданого.

Поднявшись по ступенькам, он подал Бродику руку.