Энн Дуглас - Хитрость мисс Кэролайн

— Дикон, я не хочу так с вами поступать. Но я тем не менее поняла, что если мне придется исполнять свои супружеские обязанности, и я буду — о, ради вас буду! — я неизбежно забеременею. Я знаю. Так всегда случается. И мы оба будем надеяться, и молиться, и принимать все меры предосторожности, и все равно я не смогу родить ребенка, или он родится мертвым, или больным и слабым, и мы его все равно потеряем. Дикон, я не могла представить, что снова смогу все это пережить, и для вас это будет трагедией. Вот почему я не принимала ваши предложения. Но сегодня вечером, когда я ужинала одна в этом чудовищно огромном доме, я вдруг поняла. Должна ли я страдать, и вы тоже, возможно, всю оставшуюся жизнь, долгие годы, из-за того, что боюсь, что не смогу родить вам наследника? Я была бы самой счастливой и гордой матерью на свете, если бы смогла родить вам сына. Этого не случится, я знаю, но я хочу рискнуть.

Она не успела закончить, как сильные руки Дикона подняли ее с кресла, и она оказалась в его объятиях.

— Моя ненаглядная! — воскликнул он, страстно ее целуя. — Почему вы раньше мне об этом не сказали? Я хотел вас, с наследником, без наследника. Я и сейчас вас хочу. Что будет, то будет. Мы не должны отказываться от этой возможности. Но Кэролайн! Почему вы думаете, что это ваша вина, что вы не могли родить нормального ребенка? А разве не мог ваше чудовище Уолтер быть этому причиной? Разве вы никогда не задумывались над этим?

В ее глазах стояли слезы, но ее улыбка не была печальной.

— Конечно, думала, но Уолтер убеждал меня, что такое предположение бессмысленно. Он был здоровым, нормальным мужчиной, Дикон. Действительно, так и было. Он постоянно говорил мне об этом и напоминал мне о моих недостатках. Меня постоянно тошнило, у меня были мигрени, я худела; я была измученной, ни на что не годной, когда вы меня в первый раз увидели, разве не так? Он жаловался, что его обманули. Он думал, что я смогу рожать ему детей, ведь он взял меня из здоровой семьи! Вы тоже здоровый, нормальный мужчина. Если я не смогу родить здорового ребенка, можно не сомневаться, что это моя вина.

Кэролайн спрятала лицо у Дикона на груди. Она была ужасно неуверенна в том, что права, решившись на такой шаг.

Но она вдруг вспомнила, что дала себе слово не думать о «если бы». Если она откажется стать женой Дикона и рожать ему детей, то на всю жизнь останется одна со своими «если бы».

— Мы примем все, что судьба уготовила нам, — прошептал Дикон, снова обнимая ее. — О Кэролайн! Моя дорогая Кэролайн! — он осыпал ее поцелуями. Наконец, он выпустил ее из своих объятий. — Мы должны сразу же рассказать Рут. Она уже из-за всего этого измучилась.

Он велел позвать сестру. Та сразу же обо всем догадалась, как только увидела их счастливые лица.

— Вы будете моей невесткой! — закричала она. — Добро пожаловать в нашу семью!

Поскольку Дикону через несколько дней снова нужно было уехать по делам Военного министерства, он получил специальное разрешение, и они с Кэролайн поженились в присутствии только Рут и лорда Эйвбери. Дикон переехал в дом на Ганновер-сквер. Ему нравился этот дом, но он там чувствовал себя не в своей тарелке. Пока он гонялся за человеком, который подозревался в том, что переправлял во Францию большие суммы денег, дом был конфискован. Кэролайн переехала на Голден-сквер. Ей удалось спасти лишь свою одежду и новый письменный стол. Вскоре она наконец получила наследство в сто пятьдесят тысяч фунтов минус довольно крупную сумму, которую потребовал за свои услуги Лэмбертон.

Фенланд с Данторпом были сосланы в Австралию.

Новая должность Дикона была сокращена вскоре после девятнадцатого октября, когда Наполеон был разбит под Лейпцигом, в сражении, ставшем известным как Битва наций. Хотя Бонапарт отрекся от престола лишь одиннадцатого апреля 1814 года, все верили, что худшее позади. Дикону разрешили уйти в отставку, и он торжественно отвез свою молодую жену в Дарем. Вдовствующая графиня Райкот встретила их с распростертыми объятиями и устроила в их честь бал, пригласив в качестве почетных гостей сэра Гарри Уэдсуорта и его молодую жену. Кэролайн и Медди, леди Уэдсуорт, вскоре стали неразлучными подругами.

Кэролайн даже мечтать не могла о том, что супружеские обязанности, которых она так боялась, могут быть такими приятными. Ее любимый Дикон был таким нежным и внимательным, что ее супружеская жизнь была совершенно не похожа на те мрачные отношения, которые были у нее с Уолтером.

Она была переполнена счастьем. Однажды ночью, когда они ложились спать после длинного и суматошного дня, она думала о том, что это новый брак так ее преобразил. Кэролайн была энергична, радовалась началу каждого дня и ни минуты не сидела без дела, чем заставляла старую графиню с удивлением качать головой.

— Мне кажется, я никогда так хорошо себя не чувствовала, — говорила она Дикону, снимавшему рубашку. Она лежала в постели, с восхищением глядя на мужчину, за которого вышла замуж. — Это все твоя заслуга. Я здорова, потому что счастлива. Иди ко мне. — Она протянула к нему руки.

— Хочешь поцелуй? — сказал он, послушно склоняясь над ней. — Я всегда к вашим услугам.

— Да, но знаешь, я хочу есть. У меня перед глазами тот виноград, что был на столе за ужином. Он меня так и манит. Дикон, я должна съесть виноград. Будь умницей, принеси. Я обещаю, никаких косточек в постели.

Удивляясь такой неожиданной страсти к винограду, Дикон выполнил ее просьбу. Появилось блюдо с виноградом, на котором вскоре не осталось ничего, кроме косточек. До него вдруг дошло.

— Дорогая, ты не беременна? — спросил он. — Почему ты мне не сказала? Мы должны быть очень осторожны, ты же знаешь. — Он озабоченно посмотрел на нее.

— Беременна? Почему ты так думаешь? Потому что я захотела винограду? — она рассмеялась.

— Разве с тобой раньше такого не бывало, чтобы хотелось съесть чего-нибудь? Я помню, Рут рассказывала, когда она носила Альфреда, и Чарльза, по-моему. Она не могла жить без горячих крестовых булочек. Их было очень трудно найти после Великого поста. Интересно, хватит ли нам винограда.

— Правда? Никогда о таком не слышала! Но я не могу быть беременной. Я слишком хорошо себя чувствую! — Она задумалась, делая в уме подсчеты. Может быть, и правда?

Это оказалось правдой. После спокойной беременности в июне 1814 года она без особых осложнений родила здорового мальчика, которого назвали Ричардом в честь отца Дикона. Если его родители, наблюдая за ним, бесконечно волновались, это было понятно, но его разумная бабушка, вдовствующая графиня, очень быстро положила этому решительный конец.

После битвы при Ватерлоо двадцать второго июня 1815 года в Райфилд вернулся Бенджамин Ричардсон с огромным шрамом через все плечо, но целым и здоровым.