Энн Дуглас - Хитрость мисс Кэролайн

Кэролайн чувствовала себя ужасно из-за того, что заставила всех так суетиться.

— Может быть, стоит подождать немного, вдруг болей больше не будет? — спросила она слабым голосом. — Это может ничего не значить. У меня время от времени бывают боли.

— Лучше подготовиться, — решительно заявила леди Райкот. Сыну и дочери, слонявшимся рядом в ожидании ее окончательного решения, она приказала: — Выйдите! — Они повиновались.

Леди Райкот села на стул, освобожденный Диконом.

— Мне сказали, что это ваш который? Четвертый? Значит, вам должно быть легче. Не волнуйтесь, моя дорогая. Мы сделаем все, что сможем. Скажите, где остальные ваши дети? Какая семья! Вы, наверное, очень скучаете. Я надеюсь, они все живы?

Отчаяние охватило Кэролайн. Она отвернулась и прошептала:

— Нет. Никто не выжил.

Слезы текли по ее щекам. Она подумала, как все эти долгие, тревожные годы старалась родить Уолтеру живого, здорового сына. Она выносила до конца двоих, первый умер через несколько недель. И только третий, Чарльз, казалось, выжил. Как радовался Уолтер! У маленького Чарльза все было самое лучшее. У него была кормилица, Кэролайн кормить ребенка не разрешалось из-за опасения, что она не сможет иметь еще ребенка, пока будет кормить Чарльза. У малыша была еще и нянька, и горничная, которая обслуживала и няньку, и кормилицу.

Но однажды утром, через восемь месяцев, маленького Чарльза нашли в колыбели без признаков жизни. Ярость Уолтера была страшной. Он прогнал кормилицу, няньку и горничную, но был уверен, что во всем виновата Кэролайн. Он обвинил ее в том, что она тайком пробралась в детскую и задушила ребенка в безумной страсти отомстить ему за то, что он так хотел получить наследника. Кэролайн уверена, что он мог избить ее, если бы она не была уже на четвертом месяце.

И теперь она здесь, во временном убежище, в доме незнакомых хороших людей, но вскоре ей придется уйти в другой незнакомый дом, к незнакомым людям. Захотят ли они принять ее? Замечания о Нелл Смиренной ее настораживали. До рождения ребенка, если все будет нормально, еще три месяца. Будущее еще никогда не казалось таким неопределенным. Но что бы ни случилось, к Уолтеру она не вернется.

Потрясенная леди Райкот взяла руку Кэролайн и сжала в своей теплой руке. Другую руку она положила ей на живот.

— Я чувствую, как он шевелится, — радостно сказала она и снова стала серьезной. — Бедная вы моя, сколько же вам пришлось пережить. Потерять всех малышей, а потом еще и мужа! С этим трудно справиться. Конечно, теперь, когда ваш муж умер, это будет ваш последний ребенок. Мы будем молиться за него.

Кэролайн ее не слышала, она была погружена в воспоминания и продолжала плакать.

Досси, спавшая на низенькой кровати, проснулась и подошла к хозяйке.

— Ну, ну, мисс Кэролайн, — ласково проговорила она. — Еще не время. У вас бы уже начались боли.

— Болей нет, — ответила Кэролайн сквозь рыдания. Вдруг глаза ее стали большими, и она скривилась. — О! Начинается!

Вскоре боли стали регулярными и Частыми. Появилась Рут с охапкой чистых простыней и сообщила, что скоро будет кипяченая вода.

Дикон пришел доложить, что за доктором Френсисом послали. Кэролайн, завернутая в ношеный халат, который достали из дорожной сумки, стояла у кровати, опираясь одной рукой на спинку стула. Ее лицо казалось спокойным, хотя в глазах все еще стояли слезы. Леди Райкот, Рут и Досси снимали с кровати постель и застилали ее простынями, которые принесла Рут. Дикону здесь было нечего делать. Он ушел в библиотеку, прихватив с собой бутылку бренди.

«Черт знает что, — подумал он. — Все так суетятся, словно ждут моего ребенка». Он так устал, что его глаза сами закрывались. Он снял галстук и ботинки, провел рукой по волосам, вытянул ноги. Вскоре он уже спал, бокал, наполовину полный, стоял рядом.

Ранним утром серого и холодного дня его разбудила Рут, положив руку ему на плечо. Она выглядела изможденной, волосы рассыпались, глаза красные и воспаленные, на юбке — пятна.

— Это был мальчик, — сказала она. — Он родился мертвым. Миссис Мейкпис в порядке, насколько это возможно.

Когда Кэролайн проснулась, она увидела над собой испуганное лицо Досси.

— Вкусный, наваристый бульон, мисс Кэролайн, — сказала Досси. — Выпейте, пока не остыл. — Горничная помогла Кэролайн сесть и положила ей под спину подушки.

Кэролайн не сразу сообразила, где находится. Она опустила глаза. Живота нет. Она видела, как поднимается холмиком одеяло над ее ногами. Кэролайн чувствовала себя опустошенной и бесполезной, слабым существом, не способным выполнить ту миссию, которую определил для нее Создатель. Это было уже знакомое ей чувство, неприятно знакомое. Месяцы пассивной жизни, не отпускающей ни на секунду тревоги, питательной пищи, тонизирующих и прочих средств, молитв и боли, надежды и отчаяния, а какой результат? Еще одна неудача. С каждым разом становилось все больнее.

— Я так устала, — чуть слышно сказала она. — Который час? Мы, наверное, уже должны быть у Финкастеров?

— Вы ничего не будете делать, пока не выпьете бульон.

Досси поднесла дымящуюся чашку к кровати. Так вкусно запахло, что Кэролайн была готова выпить содержимое одним глотком. Она так быстро схватила чашку, что чуть ее не опрокинула.

— Не так быстро! — предостерегающе крикнула Досси. — Мы сделаем все как следует. — Она поставила чашку на поднос, на котором была также тарелка с тонким ломтиком хлеба с маслом, салфетка, чашка чая, серебряные ложечки и маленькая вазочка с распустившейся апельсиновой веточкой, издававшей нежный и тонкий аромат. Веточка попала сюда из хозяйского парника.

Тяжелые коричневые шторы были отдернуты, и Кэролайн смотрела в окно, пока Досси пристраивала поднос у нее на коленях. День был серый и мрачный, как она и думала.

— Сейчас, должно быть, утро, — проговорила она. — Какой день. Может быть, солнце еще появится.

— Сейчас полдень, — сказала Досси. Кэролайн удивленно смотрела на горничную.

— Полдень! — воскликнула она, едва успев удержать чашку, норовившую съехать с подноса. — Почему меня не разбудили? Нам ведь нужно к Финкастерам!

— Нет, мэм. Я приведу миледи. Она велела позвать ее, когда вы проснетесь, — Досси вышла из комнаты.

Давно не евшая Кэролайн выпила бульон, съела хлеб с маслом, выпила чай и с сожалением посмотрела на чашку из-под бульона. А можно ли попросить еще? Но она так устала. Ей хотелось лечь, но мешал поднос, она полусидела, или полулежала, в голове был полный сумбур. Конец еще одной беременности. Еще одно убийственное разочарование. Ничего этого больше никогда не будет. Но что теперь? Перспектива переезда к Финкастерам не привлекала.