Элизабет Хойт - Приручить чудовище

София нетерпеливо махнула рукой, побуждая его продолжать. — Алистэр тяжело вздохнул:

— Это она сейчас думает, что любит меня, но какое будущее ожидает нас впереди? Какое будущее ожидает меня, если ей надоест со мной и она уедет?

— А какое будущее у тебя сейчас?

Алистэр медленно поднял голову и посмотрел на сестру. Выражение ее лица было сердитым, но глаза за круглыми очками смотрели печально.

— Что ты видишь впереди, выбирая жизнь в одиночестве? — тихо спросила София. — Без детей, без друзей, без любимой или просто собеседника, с которым можно перемолвиться словом по вечерам. Такую жизнь ты защищаешь, боясь разочарования? Алистэр, ты должен верить.

— Верить?! — прошептал он. — Но в любой момент все может измениться. Я могу все потерять. Я не могу больше верить в счастливое будущее, в удачу, в саму веру. Я потерял мое лицо, София.

— Тогда ты трус, — сказала сестра, и ее слова были подобны пощечине.

— София…

— Нет. — Она тряхнула головой и отгородилась от него руками. — Я знаю, для тебя это было бы тяжелее, чем для многих других. Я знаю, у тебя не было иллюзий об утраченном счастье, но будь все проклято, если ты позволил Хелен уйти, — ты мог просто убить себя сейчас. Дело не в том, что счастье капризно, а в том, что у тебя нет надежды на счастье.

Ему было больно дышать. В груди словно копошилось что-то твердое, билось, поднималось, кромсало его сердце. Отнимало у него кровь и силу.

— Ты не можешь изменить свое лицо, так же как она не может изменить свое прошлое. И то и другое есть, и с этим ничего не поделаешь. Ты должен просто научиться жить со своими шрамами, как Хелен должна научиться жить с ее прошлым.

— Я научился жить со своим лицом. — Алистэр закрыл глаз. — А вот Хелен… Я не знаю, сможет ли она жить со мной. Я не знаю, смогу ли я вынести, если она не сможет.

— Зато я знаю. — София подошла к нему ближе. — Ты многое можешь вынести, Алистэр. Я бы даже сказала «все». Ты самый храбрый человек из всех, кого я знаю. И это так. С тобой уже случилось самое плохое, и ты видишь жизнь без иллюзий. Я не могу даже вообразить, сколько усилий тебе нужно, чтобы просто жить день за днем, но я прошу тебя найти сейчас еще больше смелости.

Он покачал головой.

Кровать скрипнула, и он открыл глаз. Сестра сидела рядом с ним, ее руки были молитвенно сложены.

— Дай ей шанс, Алистэр. Дай шанс твоей жизни. Попроси ее выйти за тебя.

Он провел рукой по своему лицу. Господи, что, если она права? Что, если он отказался от Хелен только из страха?

— Хорошо.

София поднялась на ноги.

— Сейчас же вылезай из постели и одевайся. Моя карета ждет. Если мы поспешим, то попадем в Эдинбург до заката.

Хелен занималась покупками на Хай-стрит, когда услышала крик. Стоял прекрасный летний день, и на улицах было полно гуляющих. Хелен решила ненадолго задержаться в Эдинбурге, чтобы купить детям кое-что из одежды. Джейми вырос из своих костюмчиков, и ему следовало нашить новые. Хелен была полностью поглощена тканями, портными и скандально высокой ценой на одежду для маленького мальчика, так что не сразу отреагировала на шум.

Опять крик.

Хелен, наконец, заметила невдалеке хорошенькую девушку, грациозно поникшую на руках рослого мужчины, одетого в свободный темно-красный плащ. Рядом с парой стоял Алистэр, это он так испугал девушку, что она лишилась чувств.

Алистэр почувствовал на себе взгляд Хелен, и на мгновение его лицо утратило всякое выражение. Он, пробираясь через толпу, пошел к ней.

— Сэр Алистэр! — воскликнула Абигайль. Джейми дернул мать за руку:

— Мама, смотри, сэр Алистэр!

— Как вы здесь очутились? — спросила Хелен, когда он, наконец, подошел.

Вместо ответа он преклонил колено.

— Ох! — Она невольно подняла руку к сердцу. Алистэр протянул ей букет печально поникших полевых цветов:

— Путь в Эдинбург занял больше времени, чем я ожидал. Вот, держите.

Хелен, словно это были нежнейшие розы, бережно взяла цветы.

Он смотрел на нее снизу вверх, его взгляд был прикован к ее лицу.

— Я сказал, что если бы стал за тобой ухаживать, я бы принес тебе полевые цветы. И вот я за тобой ухаживаю, Хелен Картер. Я искалеченный и нелюдимый мужчина, мой замок запущен, но я надеюсь, что, несмотря на это, ты все же станешь моей женой, потому что я люблю тебя всем моим бедным истерзанным сердцем.

В это время Абигайль просто подпрыгивала от волнения, а Хелен чувствовала, что у нее самой на глаза наворачиваются слезы.

— О, Алистэр!

— Тебе не обязательно отвечать сразу. — Он откашлялся. — В общем, я даже не хочу, чтобы ты отвечала. Я предпочел бы сначала поухаживать за тобой. Показать тебе, что я смогу быть хорошим мужем, что у меня есть вера в будущее. В наше будущее.

— Нет.

Он застыл, впившись взглядом в ее лицо.

— Хелен?..

Она присела и погладила его по покрытой шрамами щеке.

— Нет, я не могу ждать так долго. Я хочу выйти за тебя прямо сейчас. Я хочу быть твоей женой, Алистэр.

— Господи, благодарю тебя! — прошептал он и поднялся с колен.

Он притянул к себе Хелен и подарил ей страстный поцелуй прямо здесь, на Хай-стрит, перед Господом, толпой людей и ее детьми.

И Хелен была на седьмом небе от счастья!

Шесть недель спустя…

Хелен снова легла в большую кровать в комнате Алистэра и удовлетворенно потянулась. С десяти часов утра сегодняшнего дня она была официально леди Манро.

Церемония была совсем скромной, для семьи и нескольких друзей, но отец Хелен мог принять в ней участие. Приехал и лорд Вейл со своей женой — только они и были по-настоящему важными гостями. Когда Хелен выходила из маленькой церкви в Гленларго, она заметила, как на глазах отца блеснули слезы.

Сейчас он гостил у них. Абигайль и Джейми изнемогли от волнений дня. Они отправились наверх, в детскую, под присмотром Мэг Кемпбелл, бывшей горничной, теперь возвысившейся до ранга няни. Алистэр уже заводил разговор о том, чтобы нанять гувернантку для детей. Баджер за последние полтора месяца вырос вдвое и частенько спал в кровати Джейми, хотя собаке и положено спать на кухне.

— Любуешься новыми занавесками? — Алистэр стоял в дверях.

Хелен улыбнулась ему. Он занимал почти весь дверной проем, одна его рука была спрятана за спиной.

— Голубой цвет смотрится здесь очень мило, тебе не кажется?

— Кажется, — сказал он, подходя к кровати, на которой она лежала. — Но мое мнение ведь не имеет большого значения, когда речь идет об отделке замка?

— В самом деле? — Глаза Хелен расширились. — Тогда ты не станешь возражать, если я перекрашу стены в твоей башне в пюсовый цвет?

— Не имею ни малейшего представления о том, что это за цвет, но звучит отталкивающе, — сказал Алистэр. — Кроме того, я думал, мы договорились, что ты можешь делать все, что тебе угодно, со всем замком, но не трогаешь мою башню.