Виктория Холт - Павлинья гордость

– Мэдди, – я решила сразу перейти к делу, – кто такая Джессика Клейверинг?

Бывшая няня скривилась.

– Далеко искать не приходится. Она задает слишком много вопросов и всегда недовольна ответами.

– Ты имеешь в виду Опал-Джессику, – гордо заявила я. – А кто такая просто Джессика?

– О ком вы говорите? – заволновалась Мэдди.

– О той, что похоронена за садом.

– Послушайте, мисс, мне надо работать. Миссис Кобб ждет петрушку.

– Поговорим, пока ты будешь собирать ее.

– Вы что, намерены мне приказывать?

– Ты забываешь, Мэдди, мне уже семнадцать. Хватит относиться ко мне, как к ребенку.

– Когда люди ведут себя, как дети, тогда к ним так и относятся.

– Никакое это не ребячество, если меня интересует, что происходит вокруг. Я нашла табличку на могиле. На ней написано имя Джессики Клейверинг и дата смерти.

– Не путайтесь под ногами.

– Я и не мешаю, а ты ведешь себя так, словно тебе есть что скрывать.

Разговаривать с Мэдди было бесполезно. Вернувшись в комнату, я не переставала думать о таинственной Джессике вплоть до самого ужина.

Трапезы проходили в Дауэре очень скучно. За столом разговаривали, но не оживленно. Обычно сплетничали о местных новостях, обсуждали церковные праздники и людей из деревни. Семья практически ни с кем не общалась по собственной вине. Все приглашения отклонялись.

– Мы не сможем отплатить за гостеприимство, – ныла мама. – Раньше все было по-другому. В Холл приезжало множество гостей.

В такие моменты я наблюдала за отцом, который брал газету и прикрывался ею, будто броней. Но чаще просто уходил под любым предлогом. Однажды я не сдержалась и заявила, что люди приглашают в гости совсем не потому, что ждут того же взамен.

– Ты – социальный игнорамус, – заявила мама, а потом с издевкой добавила: – Ничего другого и быть не может, потому что мы были вынуждены воспитывать тебя в ужасных условиях.

Я всегда сожалела, когда давала матушке повод укорять отца. В тот день мы сидели за круглым обеденным столом в красивой комнате. Дауэр был сооружен позже, чем Оуклэнд Холл, а в 1696 году к нему еще сделали пристройку. Над крыльцом висела табличка, сообщающая об этом. Дауэр всегда казался мне красивым строением, хотя по сравнению с Холлом был маловат. Выстроенный из кирпича, с черепичной крышей и разноцветными витражами, он имел особое очарование. Столовая казалась очень уютной, а из огромных окон открывался вид на лужайку – гордость бедняги Джармэна.

Мы сидели за шикарным столом из махагонового дерева с резными ножками, когда-то украшавшим Оуклэнд Холл.

– Нам удалось кое-что спасти, – постоянно повторяла мама, – но всю мебель из Оуклэнда перетащить невозможно. Пришлось ее оставить.

Она говорила так, будто принесла невосполнимую жертву. Не сомневаюсь, что мистер Хенникер отлично заплатил за все.

Отец сидел во главе стола и почти ничего не говорил. Мать расположилась напротив, не спуская глаз с Мэдди, которая прислуживала во время еды в дополнение к остальным своим обязанностям. Думаю, маму это расстраивало больше, чем бывшую няню. Справа от хозяйки дома находился Ксавьер. Мириам садилась рядом с отцом, а потом я.

Брат что-то говорил о летних ветрах, нанесших урон посевам, и о том, насколько необходим дождь.

Эти разговоры повторялись каждый год, но урожай благополучно собирали, потом украшали собор пшеницей в честь того, что опять свершилось Божье чудо.

– Когда я думаю о земле, которой мы когда-то владели… – вздохнула матушка.

При этом знаке отец прочистил горло и сказал, что по сравнению с прошлым годом дожди идут совсем редко.

– Тогда случилось несчастье, – не унимался он. – Все зерновые в Ярроулэнде оказались под водой.

Батюшка допустил ошибку, упомянув о ферме, принадлежащей Доннигхэмам, что напомнило маме о леди Кларе.

– Никакие несчастья Доннигхэмов не коснутся, – заявила мама, – они сохранили свое состояние.

– Согласен, – кивнул папа, явно сожалея о том, что вообще открыл рот.

Мне стало жаль его, и, чтобы поменять тему разговора, я вдруг выпалила:

– Кто такая Джессика Клейверинг?

Все мгновенно замолчали. Мэдди застыла у комода с блюдом в руках. Родственники ошарашенно смотрели на меня, а матушка даже слегка покраснела.

– Что ты имеешь в виду, Джессика? – нетерпеливо спросила она, стараясь скрыть замешательство.

– Это шутка? – поинтересовалась Мириам, скривив тонкие губы.

– Мы все знаем, кто ты такая.

– Меня зовут Опал-Джессика, но интересно, почему первое имя никогда не используется?

Матушка вздохнула с облегчением.

– Оно не очень подходящее.

– Тогда почему вы назвали меня так? – добивалась я.

Ксавьер, всегда приходивший родителям на помощь, заявил:

– Мы все недовольны именами, данными при рождении. Но люди к ним привыкают. Мне Джессика очень нравится, это имя подходит тебе, мама права.

Но я не собиралась сдаваться.

– А что за Джессика похоронена у нас за садом?

– За садом? – напряженно выговорила мама. – Что ты хочешь сказать?.. Мэдди, все остывает! Подавай быстрее!

Мэдди торопливо разнесла еду, а я вновь почувствовала себя отвергнутой.

– Надеюсь, миссис Кобб достаточно проварила мясо. В предыдущий раз оно было твердым, – подхватила разговор Мириам.

– Именно это я и сказала миссис Кобб, – с готовностью ответила мама.

Но тут вмешалась я.

– Вы должны знать. Человек похоронен рядом с домом, а вы делаете вид, что он вам неизвестен. Я нашла табличку с ее именем.

– А что ты там делала? – потребовала ответа матушка.

Я знала ее тактику. В трудных ситуациях она предпочитала атаковать.

– Я часто бываю там.

– Потому что совсем не занята. Лучше бы вытерла пыль. Правда, Мириам?

– Конечно, мама. В доме полно работы.

– Пустая трата времени, – проворчала я. – Пыль все время собирается, будто ее и не вытирали.

Я вечно подчеркивала очевидное, чем раздражала ближних.

Так мама получила возможность прочитать лекцию на тему домашних дел, упомянув о нашей бедности, о том, что мы обязаны все делать сами, что нужно помогать нуждающимся и бережно хранить каждую мелочь. Теперь мы не могли дарить простыни и одеяла, как принято у высших сословий, приходилось довольствоваться мелкими подачками прислуге.

Ксавьер мрачно слушал, так же как Мириам, а отец молча жевал сыр. И прежде чем я успела опять спросить о могиле и надписи, мать уже поднялась из-за стола.

После ужина я отправилась в спальню и, поднимаясь по лестнице, услышала разговор родителей в холле.

– Она должна знать, – говорил отец. – Рано или поздно ей придется рассказать обо всем.

– Чушь! – возразила мама.

– Не понимаю, как…

– Если бы не ты, этого бы не случилось.