Данелла Хармон - Дикарь

— Нет, я не шучу! — воскликнул он, смеясь и размахивая кусочком сыра, когда рассказывал ей байку о матери Перри. — Когда она с аппетитом поглощала всякие вкусности за свадебным столом своей дочери, у нее на корсете начали одна за другой с треском лопаться планшетки, и все присутствующие это слышали!

— О, Гарет, не может быть, чтобы ты говорил серьезно!

— Ну конечно, я серьезен. Видишь ли, я очаровал ее горничную, и та заранее принесла мне корсет, чтобы я мог над ним поработать.

Джульет зажала рукой рот, чтобы не расхохотаться.

— Ты хочешь сказать, что сам подстроил это?

— Само собой. Было так весело! Послушала бы ты, как одна за другой щелкали эти планшетки! Хорошо еще, что они находились под тканью, иначе могли бы разлететься, как стрелы, и попасть кому-нибудь в глаз.

— Но это совершенно невероятно, Гарет! — едва живая от смеха заявила она.

— Какая разница? Зато я заставил тебя рассмеяться. — Он отхлебнул вина. — А в другой раз, когда мама Перри давала бал, мы все проникли туда заранее и, выскоблив середину торта, положили туда дохлого лосося. Перри поймал его за три дня до этого, а был самый разгар лета, так что можешь себе представить, как воняла эта рыбина. Видела бы ты лица гостей, когда начали резать торт и запах вырвался наружу! Мама Хью потеряла сознание и упала лицом в торт.

Джульет хохотала до слез:

— Кажется, я теперь понимаю, почему мама Перри не позволяет тебе появляться у них в доме.

— Мама Перри? Ха! Мамаши всех моих приятелей не позволят мне и близко подойти к их домам, не то что переступить порог. Старые перечницы! Пора бы уж им простить мне за давностью лет те проделки. — Он усмехнулся с самым невинным видом. — Ведь я больше такого не допускаю!

— Разве что под мухой, — усмехнулась она.

— Разве что под мухой.

— Может, тебе следовало бы перестать пить?

— А тебе, может, следовало бы начать есть, дорогая моя женушка! Аппетит у тебя как у ласточки. Съешь-ка вот этот кусочек чеширского сыра. Он великолепен.

Гарет взял пальцами с блюда маленький кусочек сыра и, наклонившись через стол, поднес к ее губам. Джульет смутилась было, очень уж интимным был этот жест, однако вино сделало свое дело, она расслабилась и собственная робость показалась ей смешной. Особенно когда она заглянула в мечтательные голубые глаза и увидела улыбку, так похожую на улыбку Чарльза де Монфора. Она открыла рот и приняла сыр, вздрогнув от прикосновения к своим губам его теплых пальцев.

Не отводя от него взгляда, она разжевала и проглотила сыр, но тут же покраснела и крепко стиснула руки под столом.

— Понравилось? — спросил он, доливая вино в бокалы.

— Очень вкусно. — Каждая частичка ее тела отзывалась на этот интимный жест, губы ее горели. — Но я, пожалуй, предпочитаю чеддер.

— Я его еще не попробовал.

Господи, он бросал ей вызов, предлагал набраться храбрости и покормить его!

Он внимательно смотрел на нее. В его глазах плясали веселые искорки, уголки губ дрогнули в улыбке.

— Ты хочешь, чтобы я заставила тебя попробовать его? — спросила она предательски задрожавшим голосом.

— Милая Джульет, я никогда не стану принуждать тебя делать то, что ты не захочешь.

Она взглянула на него через стол. Господи, как же он красив при свете свечи! И при любом другом освещении тоже. На лице сияла улыбка, как будто его забавляли ее предрассудки. Какой, однако, наглец! И она тоже хороша! Ведет себя словно кисейная барышня. А ведь она не боялась ни индейцев, ни медведей в своем лесном штате Мэн! Выжила во время восстания в Бостоне и не испугалась бандитов с большой дороги! Неужели она позволит этому английскому аристократу, который сегодня стал ее мужем, смутить ее, словно какую-то робкую девчонку?

Твердо решив немедленно доказать ему и самой себе, что она не трусиха, Джульет выбрала кусочек светло-желтого чеддера. Осторожно, чтобы не задеть рукавом пламя свечи, она наклонилась через стол и поднесла сыр к губам Гарета.

К его чувственным губам, на которых играла ленивая улыбка.

Он смотрел ей прямо в глаза, но рта не открыл. Он просто окинул ее теплым одобрительным взглядом, от которого она совсем растаяла. Потом он раскрыл губы и обвел языком кусочек сыра.

Первобытное желание горячей волной прокатилось по телу Джульет. У нее задрожали руки, а сердце учащенно забилось. Не сводя с нее взгляда, он медленно взял в рот кусочек сыра, коснувшись теплыми, мягкими губами ее пальцев. Он начал жевать, и Джульет, вся дрожа, попыталась отстраниться от него, однако он остановил ее. Взяв за руку и пристально глядя ей в глаза, Гарет не спеша облизал каждый ее пальчик.

— Кажется, я уже сыта, — в замешательстве пробормотала Джульет, вырывая у него руку, и отодвинула свой стул от стола.

— Трусиха, — рассмеявшись, заявил он.

— И вовсе не трусиха. Просто это…

— Нехорошо?

— Ну да. Можно и так сказать.

— Неприлично?

— И это тоже…

— Джульет!

Она замерла. Сердце у нее бешено колотилось, в горле пересохло, колени дрожали так, что она, наверное, не смогла бы устоять на ногах.

— Что?

— Ты, моя милая, совсем не умеешь радоваться жизни. Ты похожа на Люсьена. И знаешь что? По-моему, пора научить тебя наслаждаться прелестями земного бытия. И я это сделаю. Можешь сколько угодно тревожиться о том, что будет с нами завтра, но сегодня я намерен заставить тебя смеяться и забыть о том, что ты меня боишься.

— Я тебя не боюсь.

— Еще как боишься! — С этими словами он обошел вокруг стола и подхватил ее на руки.

— Гарет! Немедленно поставь меня на пол!

Он только рассмеялся в ответ и понес ее к кровати.

— Гарет! Я не ребенок, а взрослая женщина.

— Ты взрослая женщина, которая ведет себя как старуха. Супруге одного из шалопаев не годится так себя вести.

— Гарет! Я не хочу… то есть я не готова для этого…

— Для этого? Разве я говорил что-нибудь об этом? — Он положил ее на кровать. — Нет, милая Джульет, я не собираюсь делать это…

— В таком случае что ты собираешься делать? — удивилась она, пытаясь отодвинуться подальше.

— Ну, например, я намерен прогнать печаль из твоих глаз хотя бы на эту ночь. Я собираюсь заставить тебя забыть о своих бедах, о своих страхах, забыть обо всем, кроме меня. И знаешь, как я намерен этого добиться, дражайшая моя супруга? — Он ухватился за ее нижние юбки. — Я намерен щекотать тебя до тех пор, покаты не расхохочешься на весь Лондон!

Он наклонился над ней, изображая хищную птицу, и Джульет беспомощно вскрикнула, ощутив у себя на ребрах его пальцы, принявшиеся безжалостно щекотать ее.

Мгновение спустя оба они хохотали как безумные. Хорошо еще, что измученная Шарлотта крепко спала.

— Перестань, Гарет! — умоляла Джульет, из глаз которой от смеха текли слезы. — Перестань, черт тебя возьми!