Данелла Хармон - Убежденный холостяк

— Ты никогда не поставишь меня в неловкое положение, Эндрю.

— Не поставлю? Ты хочешь сказать, что сегодня тебе не хотелось провалиться сквозь землю от стыда?

— Естественно, нет. — Челси гордо вскинула голову. — Я просто беспокоилась за тебя.

Он недоверчиво взглянул на нее, не в силах понять, почему ей не было стыдно. В его глазах промелькнула надежда.

— Эндрю, расскажи мне об этих… приступах. Сегодня ты видел индейцев. Утром после свадьбы что-то другое, чего мы с Пятнистым не заметили. Что это было? Я мало знаю о приступах и припадках. Насколько я понимаю, в это время человек впадает в полубессознательное состояние. Ты же отдавал себе отчет в своих чувствах.

— Верно. А видел я огромное сверкающее стальное чудовище, летящее над нами. Его появление сопровождалось оглушающим гулом.

Челси улыбнулась.

— Все это не очень похоже на болезнь, скорее на видение.

— Видение чего? Нет, поверь мне, это сумасшествие. Умопомешательство. Думаю, у Люсьена уже заготовлены цепи, чтобы сковать меня и отвезти в сумасшедший дом.

— Прекрати.

— Это правда, Челси. Я схожу с ума, и ни ты, ни кто-либо другой ничего не смогут с этим поделать. Остается только спрятать меня от общества, пока я еще в здравом уме, чтобы, когда неизбежное случится, никто из вас не был унижен.

— Прятать тебя — это последнее, что я сделаю. Ты удивительный, умнейший, интереснейший человек, и я не допущу, чтобы ты лишил мир того, что можешь ему дать. А теперь расскажи, что еще ты видел.

Эндрю снова посмотрел на нее. В его взгляде были и надежда, и недоверие.

— Все это чепуха. Полная чушь.

— И все же расскажи мне.

— Ты действительно хочешь знать?

— А зачем еще мне просить тебя? — усмехнулась Челси.

— Ладно.

И Эндрю поведал ей, как в лондонском доме две недели назад, выглянув из окна, увидел янтарные луны, сияющие над серой лентой реки. Он рассказал ей о том, как, будучи на балу в Роузбрайаре, увидел мерцающую и громко гудящую стрекозу. О том, как в апреле, проезжая через Уэмбли, увидел, как тысячи людей толпятся в огромном чане с площадкой посередине и кричат во всю силу своих легких. О большом красном прямоугольном ящике с двумя глазами спереди и окнами. В ящике сидели люди. Именно последнее видение — а вовсе не полет фантазии или озарение — подсказало ему идею двухуровневого дилижанса.

Челси восторженно внимала ему. Она готова была слушать и слушать. Наконец Эндрю замолчал и повернулся к жене.

— Как ты считаешь, — спросил он, — я схожу с ума? Челси на мгновение задумалась.

— Не знаю. Мне интересно, каково назначение всех этих вещей.

— Назначение?

— Гм… да. Возможно, ты, Эндрю, пророк. Вероятно, ты одарен в той области, которая пока недоступна простым смертным. Не знаю, что и думать. Зато мне ясно одно: ты должен воспользоваться всеми преимуществами, которые дают тебе видения. Описывать их, систематизировать, пытаться понять их структуру и применять то, что ты видишь, в своих изобретениях.

— Все дело в сумасшествии, — грустно сказал он. — Мне бы хотелось жениться, но я говорил себе, что не имею на это права. Потому что так будет нечестно по отношению к моей избраннице. Нечестно начинать что-то, зная, что оно может закончиться в одно мгновение. Ведь я обречен. — Отнюдь, Эндрю. Ты не обречен. Ты одарен, ты своего рода счастливчик, ты — избранный. Ты можешь предложить этому миру гораздо больше, чем думаешь, и больше, чем простой ученый. — Челси потеснее прижалась к нему и заглянула в глаза. — Не знаю, в чем заключается твоя болезнь, и не хочу даже гадать. Мне известно одно: вдвоем, ты и я, мы превратим твое недомогание в волшебный дар. И начнем прямо сейчас.

Они сразу выехали в Роузбрайар.

Удивительно, как признание может изменить жизнь! Эндрю чувствовал себя как земля после дождя — свежим, чистым. Он вдыхал полной грудью, наполняя легкие сладковатым воздухом, и смотрел вокруг новыми глазами. Три дня без сна, а он бодр, как никогда. Через три дня супружества перед ним открылась целая жизнь, полная надежды. Когда в последний раз он любовался ярко-синим небом, которое отражается в лужах? Или трясогузкой, перелетающей с места на место по дороге впереди Ньютона? А когда в последний раз он наслаждался радостью бытия? Его будущее казалось неопределенным, зато сейчас в его жизни появилась одна постоянная величина — Челси. Она рядом, и с ней он не одинок.

Эндрю время от времени поглядывал на скачущую на Шейхе жену, и каждый раз его сердце начинало трепетать от восторга, а чресла обжигало жаром. Как же ему хотелось стащить ее с лошади, обнять… терзать ее губы, тело прямо здесь, за поросшей травой обочиной, в небольшом овражке. Она вернула ему мир. Она не побоялась испачкаться, когда стояла рядом с ним на коленях на грязной мостовой и закрывала его от любопытных. Она защищала его с отвагой тигрицы, оберегающей раненого самца. Пока у него есть Челси, он непобедим.

И вдруг Эндрю осенило. «Да ведь я люблю ее!» У него закружилась голова, и он крепче вцепился в повод. «Господи, помоги мне! Я люблю ее!»

Это открытие ошеломило его. Отныне он не пленник своих страхов, потому что Челси освободила его, он не пленник страшного будущего, потому что она превратила тяжелый груз в легкую и приятную ношу, заставила мрачное и темное засиять ярким светом. Господи, ему больше не надо сидеть взаперти в собственном доме, потому что она, его любимая жена, поняла и приняла все, приняла его.

Они уже были в полумиле от Роузбрайара. На фоне зеленых холмов и пустоши, на фоне одетых в осенний наряд деревьев и синего неба виднелся большой дом из серого камня. Эндрю осадил Ньютона, схватив за повод, остановил Шейха и наклонился к Челси.

— Эндрю, что ты делаешь?

Вместо ответа он припал к ее губам. Она отдалась этому поцелую и тихо застонала от наслаждения. В это мгновение для Эндрю существовала только его жена, только ее мягкие губы, только ее руки, обвившие его шею, только часто вздымающаяся грудь, только ее язык, игравший с его собственным языком.

Шейх нервно переступил и отошел, тем самым прервав поцелуй. Эндрю и Челси еще секунду пристально глядели друг на друга.

Челси прижала руку к груди. Ее глаза сияли, в них горел серебристый огонь. Огонь желания.

Вдруг она лукаво улыбнулась и многозначительно посмотрела на луку его седла. Вернее, не на луку, а на выпуклость в его паху, которая упиралась в луку. И холодный ноябрьский день вдруг стал жарким для Эндрю. Челси безумно захотелось прикоснуться к этой выпуклости.

— Спасибо, Эндрю, что согласился вернуться в Роуз-брайар, — преодолевая смущение, проговорила она. — Я понимаю, ты устал, путешествие долгое, и все же мне казалось неправильным, что нашу первую брачную ночь мы собирались провести в доме твоего брата. — Она велела Шейху приблизиться к Ньютону и погладила мужа по бедру. Тот прикрыл глаза и застонал от удовольствия. Челси наклонилась к нему и с кокетливой улыбкой прошептала в самое ухо: — Думаю, пора начать нашу семейную жизнь всерьез, а? Ведь нам надо подтвердить брак.