Данелла Хармон - Влюбленный холостяк

Кипя от злости, раздумывая над тем, знает ли Блэкхит, до какой степени он разрушил ее жизнь — не говоря уже о репутации, — Эва напустила на себя маску надменности и уехала из столицы. Теперь бы самое время отказаться от поисков пропавшего лорда Брукхэмптона, но она же дала слово… Кроме того, ее усилия по поводу поиска лорда Брукхэмптона дадут ей повод вернуться в Англию и начать новый раунд борьбы с этим дьяволом Блэкхитом.

О да. Она очень ждет этого.

Перед отъездом из Франции она побывала в порту, где была захвачена «Сара Роз», а потом посетила тюрьму, в которой содержались заложники. Среди этой группы не оказалось пассажиров, только моряки из команды корабля, которые были по-прежнему одеты в нанковые штаны, бушлаты и видавшие виды рубахи. Эва критически осмотрела их. Это была пестрая, враждебно настроенная толпа немытых, заросших бородами мужчин, один или двое из них ранены и нуждались в медицинской помощи. Еще один пленник, не подававший признаков жизни, лежал в углу. Его светлые волосы, покрытые запекшейся кровью, превратились в засаленный колтун. Сочувствие к их положению боролось в душе Эвы с радостью по поводу того, что она их обнаружила. Самого факта, что британцы томятся во французской тюрьме, достаточно для протеста со стороны английского правительства.

Ее глаза лучились торжеством. Она разглядывала пленников из-под широких полей шляпы, легкая улыбка играла у нее на губах. Франклину ведь все равно, кто кому объявит войну, Англия или Франция, если война, в конце концов, разразится. Гм-м. Она потрогала губу длинным ногтем. Тем более нужно ехать в Англию, чтобы поднять там шум…

Ведь не важно, кто сделает первый залп, не так ли?

А она с удовольствием продолжит свою личную битву с противным герцогом Блэкхитом.

Невестка того самого герцога, Челсиана Блэйк де Монфор, была вся в хлопотах и заботах, руководя подготовкой к своему ежегодному новогоднему балу, когда появился лакей с визитной карточкой на серебряном подносе.

— Миледи, — поклонился он. — Вас ждет в гостиной посетитель.

— Спасибо, Маллигэн. Я сейчас спущусь. — Наблюдая за служанкой, которая, взобравшись на стул, прикрепляла над дверью серебряную канитель, Челси отбросила с лица прядь рыжеватых волос и взяла карточку. Только она собралась прочесть то, что было написано на картонке, как раздался оглушительный взрыв, потрясший все здание Розбриара до основания, а служанка, визжа, повисла на косяке двери, чтобы не свалиться с шаткого стула.

Но Челси даже бровью не повела. — Все в порядке, Рыжий, — сказала она, кладя карточку в карман и опускаясь на корточки, чтобы успокоить старую охотничью собаку, свернувшуюся у ее ног. — Это Эндрю испытывает свою новую взрывчатку. Может, стоит сходить посмотреть, не взорвал ли он сам себя?

Пес с усилием поднялся на старые, больные лапы и поплелся вслед за хозяйкой из зала.

На дальнем выпасе Челси обнаружила своего симпатичного мужа-изобретателя изучающим почерневшую яму в земле и делающим какие-то записи в тетради. Его вьющиеся золотисто-каштановые волосы были заплетены в неопрятную косицу, а сам он выглядел смущенным. Суетливым. Услышав ее шаги, он поднял голову, и Челси едва удержалась, чтобы не рассмеяться.

— Ох, Эндрю, — хихикнув, проговорила она. — Что случилось с твоими бровями?

Нахмурившись, он потрогал пальцами то, что от них осталось — а не осталось ничего, кроме жесткой опаленной щетины.

— К черту брови. Сколько еще потребуется попыток, прежде чем я смогу получить нужные пропорции для этой проклятой смеси?

— Послушай, Эндрю, тебе не кажется, что лучше заняться изобретением… гм-м… менее опасных вещей?

— Вроде любовного эликсира? — Насмешливо хмыкнув, он выпрямился, стряхнул пепел с одежды и вытер носовым платком покрытое копотью лицо. — Нет, Челси. Новое взрывчатое вещество, над которым я работаю, будет для общества намного полезнее. Если, конечно, я смогу найти нужную пропорцию. Представь пистолет, заряженный им! Вообрази его в ограниченном пространстве, возможно, приводящим в движение машину, лодку, мой двух купейный дилижанс…

— Да, Эндрю. — Она улыбнулась, послюнила кончик пальца и пригладила то, что осталось от его рыжеватых бровей. — Я уверена, что это будет ценным вкладом, если, конечно, ты переживешь этап эксперимента. — Она взяла его за руку. — Хочешь чаю? Только что пробило пять часов.

Он взглянул на небо, густо-серое, набрякшее тучами, и поежился, внезапно обнаружив, что день холодный и сырой.

— Чай — это хорошо.

— А как насчет того, чтобы пораньше лечь? — промурлыкала она, с намеком проведя рукой по его груди.

Его глаза дали тот ответ, которого она и ждала.

. Они неторопливо, чтобы Рыжий поспевал за ними, пошли в сторону дома. Запах влажной земли и мокрой травы витал над вересковой пустошью, и Рыжему даже удалось вспугнуть фазана в кустах ежевики. Только когда они вошли в дом, Челси вспомнила, что у нее посетитель. Ужасаясь своей бестактности, она полезла в карман, чтобы достать карточку…

Как раз в этот момент из-за угла вышла ее кузина. Обе женщины замерли. Челси в потрясении, Эва с приятной улыбкой на устах, словно в последний раз они расстались добрыми подругами. Челси почувствовала, как под ее пальцами напряглась рука Эндрю, увидела, что его зеленовато-янтарные глаза стали жесткими и холодными.

— Э-эва! — наконец пришла в себя Челси, у нее на лице засветилась робкая улыбка. — Какое…

— Удовольствие видеть меня? — закончила за нее кузина с печальной усмешкой, глядя на них из-под широких полей шляпы, которая лишь подчеркивала необычную красоту ее лица, таинственность ее манер. — Не нужно притворяться, моя дорогая. — Она взглянула на Эндрю, который отвернулся, отказываясь удостоить ее взглядом. — А вы, милорд? Неужели женитьба лишила вас вежливости?

— Вы последняя женщина на земле, которая заслуживает вежливого обращения, — парировал он, затем кивнул Челси и, словно не замечая Эву, вышел из комнаты.

— Подумаешь, — выдохнула Эва, подняв брови. — Он не из тех, кто умеет прощать, да?

Челси, обратив внимание на бледность Эвы, ее необычное поведение, тени под ее зелеными, широко поставленными глазами, решила оставить это замечание без ответа. Что-то здесь не так.

— Пойдем, Эва. Позволь предложить тебе что-нибудь перекусить. Ты ведь едешь издалека…

— Из Франции. Я приехала лишь сегодня утром и, — ее голос стал бесцветным и жестким, — благодаря твоему дьявольскому свояку не скоро поеду обратно.

— О Господи, что Люсьен натворил в этот раз?

— Я бы не стала обсуждать это при слугах. — Эва поплотнее запахнула плащ, надеясь, что Челси не заметит боли и страха, спрятанных под привычной маской полного равнодушия. Реакция Эндрю заставила ее почувствовать себя неловко и неуютно, хотя она понимала, что такое отношение вполне оправдано. Но что чувствует кузина? Ведь они с Челси выросли вместе. Она учила Челси фехтовать. Стрелять. Выживать в мире мужчин. Челси боготворила ее. Когда-то.