Кэтрин Харт - Искушение

— Так знай же, Аманда, что жабы всегда превращаются в принцев, — сказал Грэнт. — Так или иначе, а я все равно затащу тебя в постель.

— Когда рак на горе свистнет. Вы, оказывается, простодушная жаба.

С этими словами она распахнула двери, едва не сбив дворецкого с ног.

— У вас обыкновение подслушивать, Чалмерс? — закричала она на хлопавшего глазами слугу. — За это можно получить в глаз!

Было воскресенье, и Аманда опять провалялась в постели допоздна. После вчерашнего скандала с Гарднером она взяла книгу о коневодстве к себе в комнату и читала почти до рассвета. Взволнованная, расстроенная ненавистью Грэнта, Аманда не могла заснуть. К тому же она вообще привыкла вести ночной образ жизни.

День был отличный: свежий, солнечный. С теплым ветерком врывались в окно весенние запахи. В такую погоду невозможно было усидеть дома. Аманда не имела еще подходящей для прогулок одежды. Но тем не менее надела старое платье и домашние туфли и вышла на двор.

Прогуливаясь возле дома, она, к великой радости, обнаружила сад с розами. Ни циничный Грэнт, ни его беспутный братец не стали бы заводить эту красоту. Но кто-то ведь устроил все это великолепие. Эти замысловатые решетки, уютные беседки и тенистые скамейки. И кто здесь тратит время и силы, ухаживая и поддерживая это? Но кто? Нанятый садовник? Грубиянка управляющая? Или есть какой-то другой Грэнт Гарднер, мягкий, сентиментальный, о существовании которого не догадывается Аманда?

Сразу за розовым морем был цветущий фруктовый сад, полный весенних красок, и пасека; пчелы кропотливо сновали вокруг цветов. Никогда еще она не бывала в таком раю. Птицы щебетали, ноги ласкала нежно-зеленая мягкая трава. Бесконечное море желтых, голубых, красных цветов веселило и радовало глаз. Аманда словно растворилась в природе. Всю жизнь ей приходилось созерцать лишь ночные пейзажи, навевающие совсем другие ощущения и мысли. Теперь ей хотелось сбросить туфли и окунуть ноги в нежную прохладу травы или часами лежать на нагретой весенним солнцем ароматной земле.

Успокоенная и умиленная, она отправилась дальше.

За домом — летняя кухня, курительная беседка; свежевспаханный огород с бесконечными рядами аккуратных грядок, на которых уже пробивались первые ростки. По другую сторону заднего двора — огромная площадь, застроенная конюшнями и сараями, а еще дальше — бесконечные пастбища, где, лениво пощипывая траву, бродят лошади.

Перед Амандой раскинулся причудливый мир. Все вокруг было в работе, движении. Люди бегали взад-вперед с седлами, ведрами, щетками и, казалось, даже не замечали ее. Другие опорожняли или наоборот выгружали бесчисленные тележки со строительными материалами, кормом, песком. Рядом с распахнутыми дверями кузницы огромный черный мужчина подковывал лошадь. Внутри другого строения Аманда разглядела молодого парня, чинящего конскую сбрую.

Войдя в конюшню, она оказалась в начале длинного коридора. С обеих сторон — стойла; на воротах деревянные таблички с именами лошадей. Аманда принялась с любопытством изучать диковинные надписи. «Сын Природы», «Комета», «Победитель», «Светоч», «Скороход». Лишь некоторые стойла были заняты, и Аманда решила, что лошади теперь на пастбище. Прогулявшись еще по двум таким же конюшням, Аманда была поражена царящими там чистотой и порядком: не было ни неприятного запаха, ни грязи в стойлах и проходах. Везде чувствовалась рачительная хозяйская рука. Выросшая на реке, Аманда совсем не знала лошадей. И теперь эти огромные животные, особенно беременные кобылы, пугали ее своими размерами. «Для начала, — подумала Аманда, — стоит привыкнуть к маленьким лошадкам. Они мне нравятся больше, чем эти огромные чудовища».

Она сунулась было в стойло, готовая отпрыгнуть при малейшем движении большой головы со страшными зубами, как позади послышался резкий окрик:

— Что вы тут делаете?

— О, Боже! — вскрикнула в испуге Аманда. Душа у нее ушла в пятки, сердце бешено заколотилось.

— Черт побери, Гарднер! Чего вы добиваетесь, пугая меня? У меня чуть сердце не разорвалось, — ворчала она. Грэнт рассмеялся:

— Успокойтесь, мадам. Я не думал, что вас это напугает.

— Рада, что вас это веселит. Из-за вас я проглотила резинку. Как я только не подавилась! Как это понимать: вы подкрадываетесь сзади и пугаете меня до полусмерти?

— Я не подкрадывался. Однако, сознайтесь, что вы здесь натворили? Вы подпрыгнули, как ужаленная. Я не люблю, когда чужаки шарят по моим конюшням.

— По нашим конюшням, — поправила она язвительно. — Я просто смотрела на лошадей. Точнее, я хотела увидеть пони.

— Пони? — недоверчиво переспросил он. — Но у нас нет никаких пони.

— Нет? Но молоденькая служанка сказала мне, что вчера на свет появились двое. Вы же не могли куда-то сплавить их так быстро. Может, они погибли?

— Постойте, постойте. Я, кажется, понимаю. Вы говорите о жеребятах?

Аманда кивнула.

— Да, малыши. Пони. Я знаю, что они где-то здесь.

Он потряс головой, не веря своим ушам, а затем от души весело рассмеялся. Он был просто уверен, что эта женщина затеяла какую-то гадость, а она, между тем, даже не понимает, какая разница между жеребенком и пони!

— Вы, действительно, ничего не смыслите в лошадях! Аманда, новорожденная лошадка называется жеребенком. Или кобылкой. Это вовсе не пони. Пони — это совсем другой вид.

Он решил не конфузить Аманду объяснениями, что пони — это взрослые лошади высотой не более ста сорока сантиметров.

Ее лицо приняло серьезное выражение. Она на секунду задумалась, а затем спросила:

— Значит, здесь вы выращиваете их, и они превращаются потом в этих огромных лошадей, и так же участвуют в скачках?

— Не только в скачках, — ответил Грэнт.

— И все жеребята вырастают такими же огромными, как их родители?

Он кивнул и затем уточнил:

— Отцы называются жеребцами, а матери — кобылами.

— А пони остаются маленькими на всю жизнь, — логически заключила она.

— Совершенно верно, моя дорогая Аманда. Теперь ваше любопытство удовлетворено, и я не имею больше времени для уроков.

— Но вы сами рассказали мне все это. Я лишь хотела узнать, где находятся жеребята.

— Зачем? — его подозрения вернулись. Она, действительно, была так наивна, или прикидывалась?

— Затем, что я хочу посмотреть на них. Может, они понравятся мне больше, чем их огромные родители. Я никогда не видела новорожденных животных. Кроме котят и мышат. — Неосознанно Аманда смотрела на него такими жалобными глазами, что ни один мужчина не смог бы отказать ей в просьбе. Ее морского цвета глаза и надутые обиженные губки смягчили сердце Гарднера.

— Ну хорошо, хорошо, — вздохнув, согласился он. — Я отведу вас к ним.