Кэтрин Харт - Искушение

— Может быть, с твоей стороны это и так. Но не со стороны Аманды. И потом, ты никогда не сможешь убедить меня, что хотел лишь успокоить свою совесть. Знаю я тебя, братец.

— Аманда жаждала респектабельности, которую ей дало бы мое имя. Она всегда хотела быть леди и таким способом, наконец, получила этот статус.

— Если ты действительно так думаешь, то у тебя не все дома. Ты слеп. Неужели ты не видишь, что она просто обожает тебя? Могу поспорить, что Аманда была леди задолго до того, как она получила наше уважаемое имя. И если люди этого не понимали, суть дела не меняется. Нужно всегда называть вещи своими именами. Да и что такое леди? — продолжал он. — Леди должна быть благородной, великодушной. А Аманда? Она обладает всеми этими качествами. Она мила и правдива. Тебе надо, чтобы она была богата, имела кучу титулов и предков? Чтобы умела играть на пианино, петь и сплетничать? Боже упаси! Ты, Грэнт, не видишь дальше своего носа. Аманда же — настоящее сокровище, воистину бриллиант. И ты променяешь ее на какую-нибудь стекляшку?

— Слова человека, имеющего огромный опыт, — сардонически заметил Грэнт, которого начал занимать их разговор. — Ты, конечно, научился отличать зерна от плевел за свою короткую жизнь. Но мы отвлеклись от нашей первоначальной темы — тебя и Бэтси.

— Хорошо, давай поговорим о нас. Собственно, наши отношения никоим образом тебя не касаются. Ты хозяин Туманной Долины, и можешь делать что захочешь со своей землей, своими лошадьми и своей женой, если она тебе это позволит. Но не суй свой нос в мои дела, я сам с ними справлюсь.

После этого Грэнт уже не решался давать советы брату. Чтобы юнец, у которого еще молоко на губах не обсохло, читал ему мораль! И он не желал, чтобы его раздражали хвалебными гимнами Аманде. Особенно сейчас, когда он был в таком смятении.

Ему казалось, что все валится у него из рук, что он в состоянии полной прострации. Он теперь никак не мог вспомнить, чего он все-таки добивался, женясь на Аманде. Хотел ли вернуть Туманную Долину? Хотел ли избавиться от угрызений совести? Или желание обладать ею толкнуло его на этот шаг? Или у него к ней глубокое чувство, спрятанное где-то глубоко в подсознании? Может, это действительно любовь?

Каждый раз, когда он пытался ответить на эти вопросы, он удивлялся, в какой запутанный клубок превратилась вся его жизнь. И все из-за Аманды.

Снова после нескольких дней затишья наступило время тревожного ожидания. Но беда пришла, как всегда, неожиданно.

Клэнси оседлал Дымку для Аманды, которая пожелала проехаться верхом. Она уже почти привыкла к верховым прогулкам и даже начала получать удовольствие от них.

Естественно, даже ей не было разрешено далеко удаляться от места, за которым велось наблюдение, но и это не отвратило беды.

Прежде чем забраться в седло, Аманда совершила обычный ритуал с Дымкой: сначала она угостила кобылу кусочком яблока, затем приласкала, похлопав ее по длинной шее, и провела рукой по бархатным ноздрям, пока лошадь не склонила голову, как будто вежливо приглашая Аманду в седло.

Все шло замечательно, пока Аманда не села в седло. Тут лошадь без всякой видимой причины начала вскидывать задом и ужасно брыкаться. Аманда делала все, чтобы успокоить ее — гладила, говорила с ней спокойным голосом, но ничто не помогало. Когда же она, испугавшись, быстро слезла, лошадь мигом успокоилась и снова начала приглашать Аманду в седло.

Аманда очень удивилась и, выждав несколько минут, в течение которых лошадь вела себя вполне нормально, вновь забралась. В ту же секунду кобыла помчалась к забору и попыталась скинуть Аманду.

Испуганно вскрикнув, Аманда слезла с лошади, в спешке едва не упав. Она очень обрадовалась, когда Грэнт поспешил ей на помощь.

— В чем дело? — спросил он.

— Она не дает мне взобраться на нее, — пожаловалась Аманда, подбородок у нее дрожал от обиды. — Точнее, она дает мне взобраться, но, как только я сажусь, она хочет меня скинуть. Я не знаю, что и думать. Почему она ведет себя так странно?

Нахмурившись, Грэнт посмотрел на лошадь.

— Я не знаю, милая. И что меня беспокоит — она раньше никогда такой не была. Сколько времени ты на ней не ездишь?

Аманда пожала плечами:

— Точно не помню. Две-три недели, наверное.

— Тогда, может быть, дело в том, что на ней давно не ездили. Давай я попробую, потом тебе будет проще.

Дымка спокойно стояла, пока Грэнт садился в седло. Затем она, как бешеная, начала скакать, стараясь сбросить седока. Когда же Грэнт натянул поводья, не желая свалиться на землю, лошадь попятилась задом. Так продолжалось, пока он не слез.

— Черт, — он покачал головой. — Я совершенно не понимаю в чем дело.

Решив выяснить, что же все-таки происходит, он вновь подошел к лошади, приласкал ее и сказал ей несколько слов тихим спокойным голосом. Дымка вела себя так, как будто они с Грэнтом были лучшими друзьями, ей явно нравились его прикосновения. Грэнт вдел ногу в одно стремя и осторожно перенес весь свой вес на него. Лошадь продолжала спокойно стоять. Тогда он и вторую ногу тоже вдел в стремя. Лошадь спокойно стояла до тех пор, пока он не опустился в седло. После этого она превратилась в брыкающегося и скачущего демона.

Спустившись последний раз, Грэнт начал проверять упряжь. Он осторожно снял седло, чтобы проверить попону.

— Иногда, если на попоне образуется складка, — объяснил он Аманде, внимательно следившей за ним, — она натирает спину лошади. Некоторые лошади очень чувствительны, но я никогда не замечал подобного за Дымкой, это первый раз.

На одеяле не было никаких следов. Тогда Грэнт просунул руки под него в поисках чего-нибудь, что могло колоть спину лошади: колючки или кусочки земли, застрявшие под одеялом. Он вновь ничего не обнаружил. Тогда он снял и одеяло с намерением осмотреть его изнаночную сторону, прекрасно понимая; что должна же быть какая-то причина столь странного поведения лошади.

Тут они увидели на спине лошади глубокие колотые раны, из которых сочилась кровь.

— Что за дьявольщина? — он осторожно обследовал раны, а затем и одеяло, но только лишь когда перевернул седло, разгадка была найдена. С внутренней стороны седла торчали четыре длиннющих шипа.

— Какой ужас! — воскликнула Аманда, подойдя поближе к Грэнту. — Не удивительно, что она себя так вела. Я даже не могу себе представить, какую мы ей причиняли боль, когда всем своим весом давили на эти жуткие шипы.

— А я могу, — ответил Грэнт, отпихнув от себя седло. — Если бы вместо Дымки была какая-нибудь другая лошадь, ты уже была бы мертвой. Ведь это твоя лошадь, никто, кроме тебя, на ней не ездит. А. это значит, что кто-то хотел навредить именно тебе, Аманда. Кто-то очень хочет покалечить или даже убить тебя.