Кэтрин Харт - Искушение

Оглушительный хохот Грэнта прервал ее.

— О сударыня, вы, действительно, нечто! — проговорил он. — К сожалению, вы не единственный претендент. Рискуя разрушить ваши иллюзии и сильно разочаровать, должен все же сказать, что Тэд владел лишь половиной поместья. Другая принадлежит мне. Мой братец очевидно, забыл сообщить вам это.

— Что?! — глаза Аманды округлились от ужаса.

— Да-да, — заверил он ее, кривя губы в улыбке. — По завещанию нашего отца, имение было поделено между нами. Так что, мисс Сайтс, не такая уж вы и богачка, как вам кажется.

Он поднял бокал:

— За наше знакомство, подстроенное самим чертом! Надеюсь, оно будет настолько же коротко, насколько пошло уже сейчас!

Грэнт залпом выпил бокал, поднялся и быстро пошел к дверям, не желая больше видеть ненавистную гостью. Перед выходом он обернулся и последний раз хмуро посмотрел на Аманду:

— Я бы на вашем месте, мисс Сайтс, чувствовал себя не очень уютно в этом доме. Вам даже не стоит тратить время на распаковывание багажа, поскольку я все равно не допущу, чтобы ваше присутствие позорило наше имя.

— Может быть, и вы поставите на кон свою половину, мистер Гарднер? — гордо парировала она, сверкая глазами. Грэнт посмотрел на нее с нескрываемым презрением.

— А что вы поставите в ответ, мисс Сайтс? Может быть, себя? — И прежде чем она успела ответить на это новое оскорбление, он грубо добавил: — И не мечтайте об этом, красотка! За вашу благосклонность я не дам и ломаного гроша!

Ответом ему был разъяренный вопль Аманды. Бокал вина вдребезги разбился там, где еще секунду назад был Грэнт Гарднер. Война началась.

Грэнт удалился, захватив с собой полную бутылку виски и оставив Аманду в одиночестве, о чем она, впрочем, только и мечтала. У себя в комнате он уселся с бокалом за стол, чтобы успокоиться и все обдумать. Он не знал, кого бы хотел задушить сначала: своего недоразвитого брата или эту пароходную проститутку, которая теперь сидит за его обеденным столом, а скоро будет сладко спать под одной крышей с ним. Каким же образом эта вульгарная девка заставила впустить ее? Ведь Чалмерс был опытен в обращении с подобными «гостями». Значит, причина в ее наглости и развязности. Разумеется, теперь она выберет себе лучшую комнату, будет постоянно надоедать слугам. Мысль о ее присутствии в доме предков, о том, что ее грязные тряпки перекочуют в шкаф его любимой покойной матери, а сама она будет сладко посапывать в постели, предназначенной для близких друзей, заставляла Гарднера скрипеть зубами. Как же ему хотелось вышвырнуть вон эту наглую маленькую шлюху! Прогнать ее пинками обратно в ту грязь, откуда она явилась!

Несомненно, это можно сделать. Но как найти выход из этого дурацкого положения? Тяжело вздохнув, Грэнт налил себе еще виски и поудобнее устроился в глубоком кожаном кресле. Его мысли обратились к младшему брату.

В возрасте двадцати трех лет, всего на три года моложе его, Тэд проявил себя безответственным мальчишкой. Названный Теодором Чадвиком Гарднером в честь пра-прадядюшки Тео, Тэд считался белой вороной в их семье, одной из самых известных семей в Кентукки, корни которой уходили к английскому двору. Тэд рано проявил склонность проматывать наследство и всегда был одержим глупостями. Это был мужчина-ребенок, на которого и сердиться-то было невозможно. Он кидался во всевозможные авантюры, совершенно не думая о последствиях. Много раз за последние десять лет Грэнту приходилось вызволять брата из неприятностей. Тэд был на редкость «изобретательным» малым: его проделки простирались от таскания яблок из соседнего сада и пожара на сеновале (мальчик первый раз попробовал сигару), до попоек с дружками — всегда в долг. Грэнт рассчитывался с возмущенными хозяевами таверн и садоводами, платил юным шлюхам, а однажды даже возместил ущерб за призового скакуна, который сломал ногу, когда Тэд скакал на нем во время грозы.

— Может быть, это моя вина, что он ведет себя так. Но, видит Бог, я делал все от меня зависящее, чтобы заменить ему отца, — размышлял Грэнт, пытаясь понять брата и определить тот момент в жизни, когда он упустил его. — Надо было быть с ним построже. Времени и терпения у меня было недостаточно. Эх, если бы был жив отец… Может, тогда Тэд серьезней смотрел бы на жизнь.

Братьям было двенадцать и пятнадцать, когда их родители были убиты. Они были застрелены случайно во время празднования годовщины окончания войны между штатами. На уличном празднике они танцевали вальс, когда шальная пуля, выпущенная каким-то пьяницей, пронзила сначала тело Харольда, а потом — Алисы. Они так и умерли в объятиях друг друга. В свои пятнадцать Грэнт уже стал мужчиной. С того самого дня, как ему на плечи свалилось управление фермой и воспитание Тэда. Он упрямо отказывался от продажи фермы, передачи ее родственникам или раздела с братом. Он обращался за советами к самым верным друзьям отца, ища у них помощи в подборе рабочей силы, найме управляющего, бухгалтера. Он присматривался к современным технологиям выращивания лошадей, новым методам тренировок, стараясь применять это на практике. Он продолжал учиться в школе, полагая, что Тэд занят тем же. Теперь он мог только жалеть о том, что не отослал брата жить к родственникам или не отдал в закрытую школу, где бы за ним был строгий надзор. Он ошибся, и теперь пожинал плоды в образе этой черноволосой проститутки и шулера — Аманды Сайтс, женщины с ангельским лицом, телом Венеры и дьявольским коварством.

— Ничего у нее не выйдет, — убеждал себя Грэнт. — Прежде всего, завтра же с утра поеду в город и выясню у адвоката правомочность ее претензий.

Подняв сощуренные глаза вверх, словно видя Аманду сквозь стены, он тихо произнес:

— Интересно, сколько дураков ты уже облапошила? Но на сей раз твой номер не пройдет. Ты будешь побеждена твоим же оружием, чего бы мне это ни стоило.

Планы Гарднера были нарушены с самого начала. Он был разбужен еще до рассвета срочным вызовом в родильную конюшню. У Чудо-Мэри, одной из призовых кобыл, были тяжелые роды. А у него голова была тяжелой с похмелья. Протирая глаза и проклиная себя за вчерашнюю пьянку, Грэнт поплелся в конюшню, где обнаружил, что еще у двух кобыл начались схватки. День обещал быть очень трудным. Времени для личных дел совсем не оставалось, и поездку в Лексингтон к семейному адвокату приходилось откладывать.

Тем временем измотанная дорогой Аманда спала глубоким сном. Она привыкла поздно ложиться и поздно вставать, поэтому ее не тревожили звуки нового трудового дня. Доносившиеся со двора крики рабочих и топот слуг, бегающих по дому, только убаюкивали ее. Уже был полдень, когда она, наконец, проснулась, но еще некоторое время нежилась в постели, и ее сознание постепенно возвращалось к действительности. Когда она окончательно вспомнила вчерашнее, ее лицо озарила улыбка. Она с наслаждением зевнула: