Виктория Холт - Дочь Сатаны

Капитан, штурман и вся команда уже были на борту, врач со своими лекарствами, бондарь и плотник со своими инструментами. Боцман проверял тали и паруса, а его помощник поднимал якоря, бондарь и плотник о чем-то толковали.

Тамар стояла на палубе с Ричардом и детьми. Хьюмилити вел за собой вереницу пуритан, распевающих псалмы. Они только что кончили молиться о благополучном путешествии.

Глядя на берег, на страну, где она жила, Тамар ощущала сильное волнение. И все же она не жалела о том, что покидает ее… теперь.

Дети прыгали от радости, даже Лорея не могла стоять спокойно. Дик громким голосом объяснил Роуан все, что знал о корабле, указывая пальцами на паруса и оснастку. Его приятель, боцман, показывал ему иглы и бечевки, которыми чинят паруса.

— Если поднимется сильный шторм, он может порвать паруса. Тогда нас посадят в лодки. Мы можем утонуть.

— А я не утону, — заявила Роуан, — я сяду в лодку капитана.

— И я тоже! — крикнула Лорея. — Я тоже поплыву в лодке капитана. И ты, мама, тоже! Ведь правда?

Тамар не ответила, она смотрела на берег.

— Вряд ли мы пересечем океан и нас не застигнет шторм, — с важным видом заявил Дик.

А девочки завизжали от восторга. Бартли был занят беседой со своим помощником.

— Он объясняет ему, как ставить паруса! — крикнул всезнающий Дик. — Говорит ему, в какой порт мы прибудем!

— Я вижу, ты много знаешь о кораблях, мой мальчик, — заметил Ричард.

— О да! Сэр Бартли много мне рассказывал. Когда я вырасту, то стану плавать с сэром Бартли.

Тамар улыбнулась.

— Милый Ричард, — сказала она, — как я рада видеть вас веселым и беззаботным, как дети. Для вас было большой жертвой продать большую часть своих угодий и покинуть родную страну.

Ричард пожал плечами, но она знала, что он надеется вернуться домой. Он не продал свой дом, а передал его дальнему родственнику, кузену, на время до его возвращения. Если он не вернется, дом достанется кузену. Но Ричард был уверен, что вернется.

Вот дети заплясали вокруг Бартли.

Тамар видела, как его рука легла на плечо Дика. Дик засыпал его вопросами.

Ричард уловил ее взгляд.

— Ты все еще ненавидишь его? — спросил он. Она не ответила.

— Мы должны помнить, что теперь Бартли наш капитан, — сказал Ричард, — мы должны беспрекословно повиноваться ему.

— Его приказы касаются команды, а не пассажиров.

Они помолчали. Начался прилив.

До них доносились хриплые голоса перекликающихся матросов и юнг. Вот матросы запели, стали крутить ворот, поднимая якоря, брасопить реи, ставить паруса. «Либерти» отошел от Саунда.

Они были уже два дня в пути, когда подул свежий ветер. Многих пассажиров укачало, и они лежали в каютах, им было до того худо, что хотелось вернуться назад.

Тамар поднялась из душной каюты на верхнюю палубу подышать свежим воздухом.

Дети остались внизу с Аннис. Тамар надеялась, что они уже спят. Даже Дик устал за эти два бурных дня.

К ней вышел Бартли, он остановился у фальшборта очень близко от нее.

— Я всегда хотел отправиться путешествовать с тобой, — сказал он, — но не рассчитывал брать с собой твоего мужа.

Она не ответила, но отодвинулась от него. Он взял ее под руку и придвинул к себе.

— Сильный ветер, — сказал он, — высокая качка. Как тебе это нравится, Тамар?

— Еще рано говорить об этом, — ответила она.

— В самом деле рано! — Он приблизил губы к ее уху. — Куда мы отправляемся с тобой, ты и я?

— Думаю, в Новый Свет. Если можно доверять тебе.

— А куда же еще? На развлекательную прогулку? Что нас ждет? Радость? Или убогая бесцветная жизнь?

— Ты, верно, знаешь.

— Я надеялся, что ты задашь тон.

— Я?

Голос его стал резким и злым.

— Шестнадцать лет я страдал. Ты не можешь и вообразить подобный ад, подобные унижения. Этого не случилось бы со мной… если бы не ты. Я мог бы все эти шестнадцать лет провести дома с тобой и нашими детьми. Но твоя гордость и твоя глупость погубили не только мою жизнь, но и твою. Неужто ты думаешь, я забыл это? Неужто думаешь, что я позволю тебе забыть это?

— Ты ушел в море по собственному желанию, — холодно ответила она, — ты сказал, что знаешь, какому риску подвергаешься. Разве моя вина, что турки захватили тебя в плен? Если бы я даже предвидела это, могла ли я выйти за тебя, если я чувствовала лишь ненависть?

— Ты хотела меня. Лишь твоя гордость мешала тебе признаться в этом. Ты гордая и глупая женщина, Тамар, и я никогда не прощу тебе, что ты натворила! — Внезапно в его голосе послышалась нежность. — Что значат эти слезы на твоих щеках?

— Слезы? — сердито воскликнула Тамар. — Это соленые брызги. Я пойду вниз к детям.

— Ты останешься здесь.

— Если я хочу идти, то пойду. Никто не смеет мне приказывать.

— Я приказываю тебе.

— Ах, капитан отдает команду!

— Точно. А того, кто не подчиняется, заковывают в цепи.

— Посмей только заковать меня!

— Если потребуется, закую.

Она расхохоталась, и он засмеялся вместе с ней.

— Ты делаешь вид, что не хочешь остаться, а не можешь заставить себя сдвинуться с места.

— А что твой корабль? Разве тебе не нужно постоянно присматривать, как идут дела?

— Этим занимается команда.

— И каковы твои планы?

— Привести корабль в Новый Свет.

— Я имею в виду тебя… и себя.

Она услышала раскатистый смех.

— Мои планы в отношении тебя мало изменились с тех пор, как я впервые взглянул на тебя.

— Так я жду. Что же будет? Если я не приглашу тебя в свою каюту, ты всех закуешь в цепи? Убьешь их всех? Или отдашь меня туркам?

— Ты подаешь мне идеи, — предостерег он ее.

— У меня есть муж, и он находится в моей каюте, — напомнила Тамар.

— Черт бы побрал этого пуританина! — воскликнул он. С минуту они помолчали, потом Бартли продолжил: — В плену я выжил лишь потому, что, влача кошмарную жизнь, мечтал о жизни другой. Надрываясь на галерах, я воображал, будто скачу по зеленой вересковой пустоши рядом с тобой, будто мы смеемся над тем, как глупы были в юности. Я мечтал о том, как мы подъедем к Стоуку и наши дети выбегут нам навстречу. Я мечтал о жизни, ради которой стоит жить, которой будешь довольна даже ты, дьявольски гордая чертовка с развевающимися черными волосами.

— Я жалею о том, что случилось с тобой, — пробормотала она, — но в этом нет моей вины. Ты виноват сам… сам… Еще в ту пору, когда мне было четырнадцать. Кабы ты был добр ко мне, когда мне более всего была нужна доброта, наша с тобой история могла бы быть иной. Но что толку упрекать друг друга? Что случилось, то случилось; ничто не может нас изменить. Ты жесток и всегда будешь жестоким. Что толку ждать нежности, которую может породить одна лишь доброта.

— Во всем виновата ты! — крикнул Бартли. — Неужто ты думаешь, я не мог поймать тебя? Четырнадцатилетнюю девчонку! Просто я увидел в твоих глазах неподдельный страх и позволил тебе уйти. Что же до тех ночей… Почему я заставил тебя впустить меня к себе? Потому что ты этого хотела. Ты обманывала себя и потому было легко тебя обмануть. Ты думаешь, что всегда будешь убегать от меня? Ты думаешь, я позволю твоему замужеству с этим пуританином встать между нами? Я скажу тебе кое-что, и ты поймешь, что я готов на все. Капитан Флейм вовсе не злодей, он превосходный капитан и достойный человек. Но лишь один на свете капитан должен повести корабль, на котором плывет Тамар. И этот капитан — я. И… так оно и случилось.